Девственница

Красивая и смелая. Его тип женщин.

Конечно, эта мысль приходила ему в голову и раньше. Смелая женщина была бы его идеальной женщиной. В прошлом году он безумно влюбился в девушку, которую встретил в одном из своих клубов. Она выступала в файер-шоу и пошла с ним домой после пяти минут разговора. В отличие от Джульетты, он знал о Чарли все еще до того, как лег с ней в постель - ее полное имя, возраст, происхождение, доход, семья, все. Все, кроме одной вещи, которую профайл не мог ему рассказать. Он не знал ее мечты о будущем. Оказалось, дети не были частью ее мечты, но являлись частью его мечты. Она растила своего младшего брата-гея после того, как ее мать умерла, и отец выгнал их. Кингсли подумал, что это признак того, что у нее сильный материнский инстинкт. Но нет. Она уже бросила колледж, чтобы вырастить одного ребенка. Она не была заинтересована в воспитании другого. Кингсли спросил ее, захочет ли она когда-нибудь родить от него. Ее «нет» разбило его сердце.

Джульетта совершенно отличалась от Чарли. Джульетта была загадочной, опасной. Он преследовал ее только потому, что она заинтриговала его. Речь шла не о любви, не о том, чтобы остепениться и завести детей. Женщина, которая бросала камни в маленьких мальчиков, не была будущей матерью его детей. Но она была той женщиной, которую он собирался трахнуть сегодня вечером, и это делало ее гораздо более важной для него, чем какая-то девушка мечты, которую он, вероятно, никогда не найдет.

Когда они наконец добрались до места назначения, Кингсли не увидел дома, только деревья и ворота. Она набрала число на клавиатуре, подождала, пока распахнутся кованые железные ворота, и медленно проехала вперед. По обе стороны от машины высились огромные деревья, отбрасывая длинные тени. Далеко впереди он увидел белый свет, и когда они достигли конца дороги, перед ними возвышался дом, похожий на гору. Кипельно белый. Четыре этажа. Бесконечные ряды балконов. Джульетта припарковала машину перед лестницей, ведущей к входной двери.

– Ты здесь живешь?
– спросил Кингсли, выходя их машины

– Да, - ответила она.

– Но дом не твой.

– Да.

– Ты работаешь здесь?

– Я бы не назвала это работой, - ответила она, приподнимая подол платья и поднимаясь по ступенькам. Она шла легко, грациозно, без страха и колебаний. Она сказала, что дом ей не принадлежит, но вошла в него как хозяйка. Он следовал за ней с меньшей уверенностью. Он не мог припомнить, когда в последний раз так нервничал рядом с женщиной. Но почему? Безусловно, он был не в своей тарелке. Он понятия не имел, где находится, кроме как в горах за пределами Петьонвиля. И он был с женщиной, которая носила клинок на бедре так же небрежно, как большинство женщин носило сумочку. Она контролировала ситуацию, не он.

Войдя в дом, Джульетта включила единственную лампу в прихожей.

– Это дом, - только и сказала она. Очевидно, экскурсии не будет.

Кингсли осмотрелся. Даже при слабом освещении он мог видеть, что интерьер был похож на Карибский дворец. Белая мебель и отполированные паркетные полы.

– Потрясающе.

– Это дом. Вот и все.

– Ты не впечатлена?

– Я прожила здесь всю свою жизнь.

– Это место принадлежит твоим родителям?
– спросил он, когда она поднималась по изогнутой деревянной лестнице на третий этаж.

– Нет.

– Но ты здесь выросла.

– Да.

– И говоришь на французском, а не на креольском?

– Я знаю креольский. И говорю на французском.

– И ничего не расскажешь мне о своей жизни?
– спросил он, следуя за ней по коридору, украшенному белыми и бледно-зелеными обоями в цветочек.

– Это не важно.
– Она изящно пожала плечами, и он поборол желание укусить это высокомерное плечо. Красные бретельки, перекрещивающиеся на ее обнаженной спине, умоляли снять их с ее тела. Безупречная кожа. Он желал усыпать ее рубцами и укусами. Впрочем, ей это может не понравиться. Тем не менее... оказаться внутри нее будет стоить всего, от чего ему пришлось бы отказаться, чтобы попасть в нее. Даже извращений.

– Не важно?

– Он чуть не рассмеялся.
– На данный момент, думаю, я бы предпочел узнать тебя, а не трахать. И для меня сказать такое... ну... считай это моим высшим комплиментом.

– Ты бы предпочел узнать меня, а не трахать?

– Да.

Она повернулась спиной к двери и прислонилась к ней. Скрестила руки на груди и смотрела на него.

– Меня зовут Джульетта Туссен. Мне двадцать шесть. Я родилась в этом доме, потому что мама была здесь домработницей. Моя семья всегда работала на семью, живущую в этом доме. Поколениями. Мы жили в помещении для прислуги. У детей хозяина были учителя-французы. Мне было разрешено учиться с ними, вместо того чтобы ходить в школу. Если я была в доме, я помогала маме с работой. Когда мне было четырнадцать, мама тяжело заболела. Владелец дома оплатил ее лечение. Теперь я работаю на него. Работа не сложная, поэтому я не называю ее работой. Теперь ты знаешь обо мне все.

– Очень сомневаюсь.

– Ты хочешь мою автобиографию или хочешь меня?

– Я хочу и то, и другое.

– И то, и другое - нет такого варианта, - ответила она.
– Послушай, мы теряем время.

– В ближайшее время я никуда не тороплюсь.

– Я тороплюсь, - ответила Джульетта. Она шумно выдохнула и посмотрела вдаль.
– Кингсли...

Он вздрогнул. Это был первый раз, когда она назвала его по имени.

– Я могу дать тебе только эту ночь, - продолжила она.
– Одну ночь. Поэтому, пожалуйста, перестань тратить время.

– Что значит, ты можешь дать мне только одну ночь?

– У меня есть жизнь, - ответила она.
– С другим. Завтра он возвращается.

– Ты замужем?
– спросил он, понимая, что должен был задать этот вопрос еще до того, как сел с ней в машину. Но теперь было уже слишком поздно. Что бы она ни ответила, он останется, пока она не вышвырнет его из своей жизни.

– Нет. Другое.

– Как это?

– Ты не поймешь.

– Испытай меня, - ответил он.
– Я очень понимающий.

– Я...
– Она снова встретилась с ним взглядом.
– Мной владеют.

Владеют. Конечно же ею владеют. Такая женщина, как Джульетта, была призом, короной, произведением искусства, бесценной драгоценностью, которая вызывала желание обладать ею у любого мужчины, который смотрел на нее. Ею должны были владеть, лелеять и охранять. Если бы она принадлежала ему, он бы охранял ее ценой собственной жизни.

Кингсли кивнул.

– Это я понимаю.

– Правда?
– Скептически спросила она.

– Да. Я понимаю, что значит быть чьей-то собственностью.

– Хорошо. Сегодня он уехал. Завтра он вернется.

– У тебя есть привычка встречаться с другими мужчинами за его спиной?

Она покачала головой.
– Нет.

– Я первый?

– Второй.

– Второй, с кем ты ему изменяешь?

– Нет, - сказала она так тихо, что он едва расслышал.
– Второй мужчина, с которым я когда-либо была.

– Когда-либо?

– Когда-либо, - повторила она.

Кингсли глубоко вздохнул. Ему бы и в голову не пришло, что у такой красивой женщины был только один любовник за всю ее жизнь.

– Но почему я?
– спросил он.

Она посмотрела ему в глаза и подняла руку. Нежно, медленно, она провела пальцами по его волосам и поднесла прядь к своим губам. Она поцеловала кончики его волос, затем отпустила их. Это было так интимно, так неожиданно и так собственнически, что ему стало больно, как от острого ножа в животе.

– Мне нравятся твои волосы, - сказала она, глядя ему в лицо так, словно запоминала каждую деталь.
– Вот и все.

Кингсли был таким твердым, что испытывал боль. Он физически жаждал оказаться внутри этой женщины.