Девственница

– Эм... как насчет большого? "Не убий". Где здесь лазейка?

– Пауки.

– Пауки?

– Пауки - творение дьявола. Если бы Бог не хотел, чтобы мы убивали пауков, он не позволил бы Сатане изобретать их и выпускать в мир. Пауки. Давай еще одну.

– Как насчет обета целибата у священников?
– спросила Элли, одарив Кайри своим лучшим и, следовательно, самым фальшивым невинным взглядом.

– Целибат означает не жениться. Так пусть священники занимаются сексом, но не женятся.

– Да, но Библия также говорит, никакого секса до брака. Значит если они женятся, они нарушат целибат. А если займутся сексом вне брака, они нарушат запрет на блуд.

– Эта сложная, - ответила Кайри, кивая головой.
– Погоди. Нашла.

– Что?

– Мастурбация.

– Таков твой ответ на проблему целибата? Мастурбация?

Кайри подняла руки и пошевелила пальцами.

– Мастурбация - не секс. Верно?

– Нет, не совсем.

– Я имею в виду, что ты могла бы сделать священнику массаж ног, верно? Это ведь не секс, так?

– Правильно, - ответила Элли, вспоминая все сеансы интимного массажа, которые она устраивала Сорену по его приказу.

– А дрочка как массаж ног, но не ступней. Это массаж.

– Очень интимный массаж, - напомнила ей Элли.

– Но все же не сексуальное соитие.

– Определенно не соитие.
– С этим Элли не могла спорить.

– Вот. Лазейка. Теология спасает день. Я решила кризис в священстве. Священники не могут жениться. Они не могут заниматься сексом. Зато могут дрочить сколько душе угодно.

– Отлично. Пойду-ка помогу священнику, - ответила Элли, снова открывая книгу.
– Опять.

– Я получаю очки? Мне нужны очки, - сказала Кайри.
– Я застряла на четырех.

– За пауков можешь получить два. И два за дрочку.

– Да. Восемь очков. Все ближе.

– А если на самом деле подрочишь священнику, будут дополнительные очки.

– Фу. Нет, спасибо, - ответила Кайри и драматично поежилась.
– Я представила Отца Антонио.

– Как? Ты не находишь старческие пятна сексуальными?

Кайри улыбнулась.

– Мужчины.

– Верно. Ты девочка по девочкам.

– Тебя это беспокоит?
– Спросила Кайри.

– Что именно? Что ты лесбиянка?

– Ну.

Элли уставилась на Кайри. Затем рассмеялась. Она смеялась, смеялась, и смеялась.

Затем еще чуть посмеялась.

– Элли?

– Прости...

И снова рассмеялась.

– Элли, ты смеешься, как ненормальная.

Элли игриво смахнула слезу.

– Я закончила смеяться, - ответила она. Затем снова рассмеялась.

– Элли, серьезно. У тебя что, припадок? Это одержимость дьяволом? Святой смех?

– Нет, ничего такого.
– Элли наконец сделала глубокий вдох и перестала смеяться.
– Ирония в том, что кто-то, кто угодно, считает, что меня тревожит девушка, которой нравятся девушки.

– Значит, как я и догадывалась, ты...

– Я би, - ответила Элли. А еще она была самым известным сабмиссивом в Преисподней Манхэттена, но решила не говорить об этом Кайри. Пока.
– Это или самые лучшие два слова в обоих мирах, или самые худшие.

– Я оптимистка, - сказала Кайри.

– Будем считать их самыми лучшими.

– Мне бы не помешало немного оптимизма.

– Мне бы не помешало немного очков. Я все еще работаю над своими двадцатью пятью. Думаю, ты должна дать мне больше, чем четыре за пауков и дрочку.

– Получаешь одно дополнительное очко за использование их в одном предложении.

– Значит, мне нужно еще шестнадцать очков, чтобы ты сказала мне, что здесь делаешь?
– спросила Кайри, радостно улыбаясь.

– Еще шестнадцать очков до того, как ты пожалеешь, что спросила.

– Не могу дождаться.
– Кайри вытянула ноги и позволила своим босым ступням парить перед камином.

– Я могу.

– Так плохо?
– Кайри опустила ноги и посмотрела на Элли.
– Очень плохо?

– Это... понимаешь.

– Сложно.
– Кивнула Кайри.
– Верно, ты говорила это в начале недели.

– Все еще сложно. За последние три дня ситуация не стала менее сложной.

– Может, ты просто думаешь, что это сложно, потому что ты находишься внутри ситуации? И если бы была вне ситуации, как я, она бы не казалась такой сложной. Понимаешь, словно человек в лабиринте. Ты видишь только то, что перед тобой. Но если бы ты была над лабиринтом и смотрела на него сверху, ты бы точно понимала где находишься, что происходит и куда идти.

– Хорошая мысль, - ответила Элли, положив руки на разворот книги.
– Но обещаю, из этого лабиринта нет выхода. Не важно, как ты на это смотришь.

– Я просто...
– Кайри улыбнулась Элли.
– Я хочу помочь.

– Ты не можешь. Но не расстраивайся. Никто не может.

– Даже Бог?

Элли снова рассмеялась.

– Бог втянул нас в эту историю, - ответила Элли с уставшей улыбкой. – И, похоже, он не торопится вытаскивать нас обратно.

– Кого это нас?
– спросила Кайри.

– Стоп.
– Элли подняла руку в предупреждении.
– Сегодня ты больше ничего от меня не услышишь. Я пришла сюда не для того, чтобы излить душу. И определенно не в том настроении, чтобы исповедоваться кому-либо.

– Зачем ты пришла сюда? Сегодня вечером, я имею в виду. Это твой обычный девятичасовой досуг?
– спросила Кайри.

– Я работала в книжном магазине. Мне нравится быть среди книг.

– Мне тоже. Знаешь, моя сестра была писателем.

– Та, которую…

– Которую убили?
– спросила Кайри.
– Да, она.

– Как ее звали? Я бы предпочла называть ее по имени, а не "твоя сестра, которую убили", - сказала Элли.

Кайри странно посмотрела на нее. Затем улыбнулась.

– Ты первый человек, кто спросил меня, как ее зовут, после того как я упомянула о ней.

– Она провела всего один день своей жизни, умирая. Кем она была все остальное время?

– Бетани. Хотя ее псевдоним был Мэриан Шервуд.

– Фанатка Робин Гуда?

– Это была ее любимая история, любимый фильм, любимое все.