Девственница

– А теперь ты трахнешь меня?
– спросила она.

– Еще парочку вопросов. Они будут короткие.

– Что еще тебе нужно знать?
– спросила Джульетта с ноткой раздражения в голосе.

– Ну... для начала, как тебе нравится, когда тебя трахают?

Он скрестил руки на груди, подражая ее позе, и ждал.

Она встретилась с его глазами, и они были такими темными и такими широкими, что ему показалось, будто он видит в них самого себя.

– Мне нравится жестко.

– Жестко?
– Повторил Кингсли.
– По шкале от одного до десяти...

– Что один?

– Ты не уснешь, пока я буду нависать над тобой.

– Десять?

– Госпитализация.

Джульетта, казалось, на мгновение задумалась.

– Девять, - ответила она.

– Девять. Девять – это очень жестко.

– Если девять - слишком для тебя, бери машину и езжай домой. Не люблю, когда мое время тратится впустую.

Она бросила ему ключи, и он словил их налету. Но после того, как поймал, он бросил их на пол.

– Поверь, - сказал он, делая шаг вперед и хватая ее за горло. Он наклонился к ее уху и прошептал, - Я не буду тратить твое время.

Сейчас. Наконец.

Кингсли снова оказался в своей стихии.

Глава 14

Рука Кингсли лежала на горле Джульетты, а губы возле ее уха.

– Ты будешь делать все, что я скажу, - сказала он, приказ, а не просьба.
– Да? Oui?

– Да, - сказала Джульетта, задыхаясь.

– Я не буду резать, ставить ожоги или душить тебя. Но как только мы окажемся в этой комнате, все остальное возможно. Каждый акт, каждая дырочка, - сказал он.
– Понимаешь?

Джульетта шумно сглотнула. Он почувствовал, как ее горло шевельнулось под его рукой.

– Я буду использовать презервативы, - продолжил он.

– Спасибо.

– Есть ко мне какие-нибудь просьбы?
– спросил он.

– Да. Открывай уже эту дверь, - ответила она. Кингсли улыбнулся. Если он не будет осторожен, то влюбится в эту женщину.

Как его и просили, он открыл дверь.

Он ожидал увидеть спальню, и это была спальня. Но не мужская или женская. Не гостевая или гостиничный номер.

Это была детская.

Он посмотрел на Джульетту.

– Это единственная комната, в которой он никогда не трахал меня, - прошептала она.

Выражение ее лица - почти смущенное - тронуло его сердце. Она не хотела говорить вслух, что хочет его в комнате, которая не напоминала ей о другом мужчине.

На маленьком круглом белом столе горела только одна лампа, но даже в тусклом свете можно было безошибочно определить, что спальня принадлежала молодой девушке. Спальня дочери любовника Джульетты, без сомнения, все еще была обставлена по-детски, хотя та уже давно выросла и переехала. Кровать была маленькой, не больше, чем в полный рост. Простыни были невинного белого оттенка, а ковер на полу - бледно-розового и голубого. Над кроватью висела москитная сетка, а окно в сад впускало прохладный океанский воздух. Ночь была вокруг них, и даже в этой странной обстановке Кингсли сгорал от желания оказаться внутри нее. Он не трахался в спальне подростка с тех пор, как сам был подростком. Но это не имело значения. Учитывая, каким твердым он был сейчас, его устроит любая горизонтальная поверхность.

Кингсли пинком захлопнул за собой дверь и запер ее. Одной рукой он притянул Джульетту к себе, встретившись с ней лицом к лицу, глаза в глаза. Она положила руки ему на грудь, но не для того, чтобы оттолкнуть его, скорее, чтобы успокоиться. Излишняя предосторожность. Он не планировал отпускать ее до утра.

Джульетта посмотрела ему в глаза. Он не видел в них страха, только желание. Она подняла руку к его лицу и провела пальцами по волосам. Дойдя до конца пряди, она поднесла ту к губам. Ни одна женщина прежде не целовала его волосы так, словно это был акт поклонения, а не симпатии.

– Ты поцелуешь меня?
– спросила она. Не робкая просьба, просто вопрос.

– Когда заслужишь.

Она кивнула.

– Тогда позволь заслужить.

Гораздо грубее, чем это было необходимо Кингсли схватил ткань ее платья и стянул его с ее тела. Ее спина напряглась, пока он раздевал ее, но она не протестовала. Когда она оказалась обнаженной, в одних плетеных сандалиях, он сделал шаг назад.

– Моя очередь, - сказал он. Он уставился на ее тело, обводя его взглядом от лодыжки до шеи. Она держала подбородок высоко поднятым, глаза устремленными вперед, и не пыталась хоть как-то прикрыться. Она была прекрасна, с телом, которое можно было описать только в превосходной степени - изящное, поразительное. Стройные, длинные мускулистые ноги, полные бедра, тонкая талия, большая высокая грудь и стройные плечи. Женщина его мечты. Несмотря на свою наготу или, возможно, из-за нее, она выглядела царственно, почти властно и определенно вызывающе. Она осмелилась взглянуть на него, пытаясь высмотреть недостатки в том, что видел он.

Недостатков не было.

Он потянулся к ней и крепко сжал за шею. Она попросила его быть грубым, и это было хорошо. Обжигающе горячее желание выжгло из него всю нежность этой ночью. Он откинул белую прозрачную москитную сетку и толкнул Джульетту на спину в центр кровати. Склонившись над ней, он широко раздвинул ее ноги и грубо раздвинул ее лепестки. Он уставился на ее киску, уже красная и влажная. Его грудь вздымалась, сердце сжималось. Джульетта лежала с широко раздвинутыми ногами и полузакрытыми глазами. Они наблюдали за ним, ее глаза, из-под вуали пышных ресниц. Без предупреждения он погрузил в нее два пальца так глубоко, как только мог. Спина Джульетты резко выгнулась над кроватью, ее влагалище сжало его пальцы.

Он безжалостно вышел и снова вошел, еще глубже. Ее тело открылось ему еще больше, и он добавил третий палец. Ее влага покрыла его руку, и она гортанно застонала.

Еще одна минута ожидания будет слишком для него. Кингсли убрал руку, стянул с себя рубашку и расстегнул штаны. Он схватил ее за бедра и притянул к себе. Как только презерватив был надет, он, не теряя времени, вошел в ее тело. Глубоко, и она приняла каждый дюйм. Должно быть, ей было больно. По напряжению в ее теле он понял, что его длина причиняла боль. Но еще он понял - по стону, который сорвался с ее губ, и по тому, как она приподняла бедра, чтобы принять еще больше, - что ей понравилась эта боль.

– Тебе нравится боль?
– Прошептал он и снова погрузился в нее.

– Да... пожалуйста...
– выдохнула она. Oui...s’il vous pla^it.

– Как и мне.

– Знаю, - ответила она.
– Знаю, что тебе нравится.

Откуда она это знала, было загадкой. И теперь, когда он был внутри нее, ему было на это плевать. Он положил руки ей на плечи и стал вколачиваться в нее медленными, продолжительными и грубыми толчками.

– Я хочу трахнуть каждую частичку тебя, - сказал он, когда ее жар окружил его член, обволакивая его.

– Можешь.

– Он трахает тебя так? Он причиняет боль?

– Да, - прошептала она.

– Тебе нравится?

– Да...

– Тебе приятно?

– Нет ничего приятнее, чем это, - сказала она, и он услышал нотку сожаления в ее голосе. Сожаления? Но почему? Он слишком далеко погрузился в похоть, чтобы спрашивать.

Он обхватил ее груди ладонями и сжал их. Ее пальцы вцепились в белую ткань под ней, в то время как каждый мускул внутри нее сжал его. Это было уже слишком. Он едва не кончил от одного этого. Со стоном разочарования, он вышел из тела Джульетты и припал ртом к ней, облизывая и целуя влажное лоно. Лепестки раскрылись для него, и он проник языком внутрь. Она извивалась под его ртом, выгибалась и стонала. Он знал, что причиняет ей боль. Он также знал, что она хотела, чтобы он причинил ей боль. Ее клитор налился под его языком, он грубо схватил ее за бедра и прижал к кровати.