Девственница

– Закрой глаза и протяни руки.

Она нехотя подчинилась.

– В последний раз, когда я играла в эту игру с Гриффином, - сказала она, - я не получила желаемого приза.

– Ты захочешь получить этот приз, - ответил Сорен. Он вложил что-то в ее ладони, что-то тонкое и гладкое.
– Открой глаза.

Она открыла их, как было приказано, и увидела, что в руках у нее стек. Тонкий, из черного отполированного дерева, с белой резной костяной рукояткой.

– Это...?

– Это та же самая рукоятка, - ответил Сорен.
– Но нам пришлось заменить сам стек.

Нора с трепетом смотрела на него. Это был не совсем тот стек, который подарил ей Кингсли много лет назад, и который Сорен разломал на три куска. Но он был очень похож, и при виде его, ее тело покрылось мурашками.

– Где ты это взял?
– спросила она, глядя на него снизу вверх.

– Джульетта помогла с реставрацией. Она знает, где Кингсли берет все свои игрушки.

– Ты же знаешь, что у меня больше десятка разных стеков.

– Будет несколько десятков плюс один, - ответил он.
– С моей стороны было неправильно ломать его, и я должен был заменить его много лет назад.

– Так вот почему ты хотел узнать о том годе?
– спросила она, скользя рукой по деревянному стрежню к кожаному наконечнику. Деревянный стек мог причинить такую же боль, как и ротанговая трость. Даже мог рассечь кожу. Жестокое дьявольское орудие - ей не терпелось применить его на ком-нибудь.

– Недавние события напомнили тот год.

– Какие недавние события? Я и Нико?

– Да, - ответил он, заправляя прядь волос ей за ухо.
– Кинг предупредил меня, когда тебе было шестнадцать лет, что ты не такая покорная, какой я думал, что хотел тебя видеть. Я проигнорировал его предупреждения, самодовольный в своей уверенности, что ты всегда будешь повиноваться мне, независимо от того, кем ты была в своем сердце.

– Я действительно обещала, что буду повиноваться тебе вечно. Я долго пыталась, столько, сколько могла.

– А я пообещал тебе все. Частью этого всего должно было быть позволить тебе быть такой, какая ты есть, а не пытаться заставить тебя быть такой, какой я хотел. И теперь, когда вы с Нико вместе, и мы с тобой никогда не были так счастливы, как сейчас, я понимаю, как глупо было бояться.

Это было правдой. Они никогда не были так счастливы вместе. У Сорена были она и Кингсли, у нее был Сорен и Нико. Они оба жили той жизнью, для которой их создал Бог, и это, как она обнаружила, было ключом к счастью.

– Я бы тоже испугалась. Если бы ты вернулся из Рима и сказал, что решил, что теперь ты сабмиссив и больше не будешь доминировать, не думаю, что восприняла эту новости лучше, чем ты воспринял мои новости.
– Она рассмеялась при одной этой мысли.
– Для меня ты воплощение двух мужчин - Отец Маркус Стернс и Сорен, - и я люблю вас обоих. Я Элеонор и Нора. Я так долго злилась на тебя, потому что я любила вас обоих, а ты не хотел любить двух меня.

– Я пытался защитить тебя, а сделал только хуже.

– Хуже? Нет. Сложнее? Да, но не хуже. Я бы никогда не начала писать романы, если бы не бросила тебя. А если бы не начала писать, я бы никогда не встретила Зака. И... ты знаешь.
– Она улыбнулась. Он поддел ее подбородок в той отеческой манере, в какой обращался с ней.

– Мы знаем, что Бог все обращает во благо для тех, кто любит Его и кого Он призвал по Своему замыслу, - ответил Сорен.

– Мне кажется, я где-то это слышала, - сказала она.

– Ты должна знать, что как бы сильно я ни любил свою Элеонор, мою Малышку, я также люблю госпожу Нору. Мне потребовалось больше времени, чтобы влюбиться в нее, но теперь я люблю ее так же сильно, как люблю свою Элеонор.

– И так же сильно, как твоя Элеонор любит тебя.

Она провела пальцем по резьбе на рукоятке и вспомнила прилив силы, который почувствовала, когда Кинг впервые вложил его ей в руку. Она все еще чувствовала этот порыв каждый раз, когда держала в руке стек. Где же Нико и его прекрасная спина, когда он так нужен?

Она поднесла стек к губам и поцеловала его.

– Спасибо тебе. Он прекрасен. Даже не могу передать, сколько для меня значит - вернуть свой первый стек. По крайней мере, часть его.

– Используй его мудро и правильно.

– Я использую его, чтобы выбить дерьмо из первого человека, пока он не завизжит как маленькая сучка.

– Как и задумал Бог.

Нора рассмеялась и поцеловала Сорена.

– Я люблю тебя, Сорен, - сказала она.
– И я люблю вас, отец Стернс.

– И?
– подсказал он.

– И я люблю вас, мой господин. Отныне и навеки.

Элли отстранилась от поцелуя и взяла его за запястье. Она вложила стек в его ладонь.

– Не окажите ли мне честь окрестить мой стек за меня?
– спросила она.

– Разве ты не собиралась ложиться спать?
– спросил он.

– С тобой, я всегда предпочту игру сну. Сэр, - добавила она в конце.

– Завтра у тебя насыщенный день. Уверена, что хочешь синяки?

– Черное и синее сочетается со всем. Особенно с белым, - ответила она.
– Пожалуйста, сэр?

– Что ж...
– сказал Сорен затяжным, а следовательно, абсолютно фальшивым вдохом.
– Раз уж ты так любезно попросила...

Он вцепился в ее ошейник и стащил ее с кровати на ноги. Она стояла неподвижно, пока он раздевал ее, двигаясь только для того, чтобы помочь ему снять с нее кофточку и пижамные штаны. Он оставил ее стоять обнаженной у кровати, а сам подошел к ее сумке с игрушками. Он достал веревочные манжеты, положил их на кровать. Он развернул Элли лицом к столбику кровати и поднял ее руки. Она позволила ему двигать ею, манипулировать ее телом так, как он хотел. Счастье заключалось в том, чтобы отдаться ему, отдать свое тело и свою жизнь в его руки, зная, что, когда он закончит, он вернет ее, и она снова будет принадлежать самой себе.

Сорен завязал манжеты вокруг верхней части столбика кровати и просунул ее руки в петли, туго стянув их вокруг запястий.

Нора ждала первого удара стека. Но он остался лежать на кровати. Вместо этого Сорен встал прямо позади нее, обхватил руками ее голову и положил их ей на лицо. Медленно и нежно он провел руками по ее волосам, ушам, шее и плечам. Он скользил ими вверх и вниз по ее спине, вверх и вниз по ее рукам. Много лет прошло с тех пор, как он делал подобное, как он клеймил ее тело, касаясь каждого дюйма. Он провел руками по внутренней стороне ее бедер и по икрам. Она вздрогнула, когда его пальцы ласкали ступни ее босых ног. Он двинулся вверх по ее телу, касаясь живота, бедер, груди и вплоть до шеи. Не было такой части ее тела, к которой бы он не прикасался.

Положив руку ей на горло, он откинул ее голову назад так, чтобы она упиралась ему в грудь.

– Почему ты плачешь, Малышка?
– спросил он.

– Потом что я люблю тебя, сэр.

– Ты боишься?

– Больше нет.

Сорен снова поднес руки к ее лицу и коснулся ее слез.

Он поцеловал ее в шею там, где ошейник касался ее плоти. Стоило Сорену отстраниться, как Элли тут же почувствовала, как скучает по теплу его тела. Он поднял стек с кровати, и Нора собралась с духом. Первый удар пришелся ей на несколько дюймов выше задней части колена. Красная полоса огня прошла по ее коже. Второй удар пришелся ей в середину бедра. Она вскрикнула от боли. Этот оставит синяк.