Девушка для Данте

Я решаю, что это несомненно и есть имя его матери.

И, чёрт возьми, я снова употребила слово «несомненно».

— Риз, — тихо произносит Данте. Он сонный, тёплый и свернулся калачиком на кровати. Он тянется ко мне. На этот раз он не морщится, когда двигается, так что либо ему лучше, либо болеутоляющие помогают. Вероятно, смесь того и другого.

Я быстро пересекаю комнату и сажусь рядом с ним.

— Спасибо, — шепчет он и берёт меня за руку, — за то, что осталась со мной.

Его ладони тёплые и имеют небольшие мозоли от работы с Дариусом. Я глажу его большой палец своим. И одно лишь прикосновение к его коже воспламеняет меня. Но сейчас это не лучшая новость, поскольку он сломлен, чувствует боль и хочет спать. Но эмоциональная нагрузка прошлой недели выросла, и теперь я жажду, чтобы он прикоснулся ко мне.

Его прикосновения реальны.

Это значит, что он в порядке.

Они осязаемы.

И я нуждаюсь в них.

Как и он.

Я знаю это, потому что он притягивает меня к себе, и я прижимаюсь к нему, стараясь не задеть его ушибленные ребра. Он наклоняется ко мне и целует, его губы мягко касаются моих, и я выдыхаю ему в рот.

Он стонет, но не от боли.

Этот стон говорит мне, что ему нравится то, что мы делаем.

В животе разгорается пламя, достигая сердца, и руки начинают путешествовать по его телу.

Они легко скользят по его плечам, спине, бедрам, ягодицам. Он осторожно перекатывается на бок, лицом ко мне, и его руки тоже двигаются.

Они повсюду.

И он целует меня.

И все мысли покидают мою голову.

Он шепчет моё имя, и я, действительно, больше не могу думать ни о чём другом. Мне нравится, как он произносит моё имя. Происходящее между нами нереально. Словно во сне.

Но руки Данте так реальны, и их тяжесть говорит мне, что всё происходящее — определённо не сон.

А потом он слегка перемещается и морщится от боли.

И это напоминает мне, что это определенно не сон. И он всё ещё ранен. Мы не должны делать это.

Я тихо говорю ему.

— Данте, ты должен отдохнуть. Ты всё ещё ранен. Доктор сказал, что тебе нужно отдохнуть.

Он смотрит на меня, его глаза ласковые и влажные, и моё сердце тает. Потому что он кажется таким уязвимым, и его хрупкость в этот момент делает его ещё более прекрасным, чем обычно. Даже прекраснее, чем загорелый, красивый и уверенный в себе Данте, каким он обычно является.

— Я сожалею, — шепчет он. И я вздрагиваю.

— Сожалеешь о чём? — удивлённо спрашиваю я.

— О том, что воспользовался тобой. Ты пытаешься мне помочь, а я этим пользуюсь.

Он такой серьезный, и я не могу сдержать смех.

— Ты — болен, — указываю я. — Разве не я та, кто пользуется тобой?

Он тихо смеётся, и я присоединяюсь к нему, потому что это правда.

И в то же время нет.

Потому что он хочет меня так же сильно, как и я хочу его.

И он говорит мне это.

Его голос хриплый и сексуальный, и я практически таю, превращаясь в лужицу.

— Я скоро отдохну, — говорит он мне. И в его голосе слышится обещание.

Нежное и вкрадчивое обещание.

В моём животе снова вспыхивает пламя, и я киваю.

— Знаю, — отвечаю я, затем наклоняюсь, целую его в лоб и накрываю одеялом. — Сладких снов.

— Пусть тебе приснюсь я, — произносит он, закрывая глаза.

«Всегда», — думаю я.

— Может быть, — отвечаю вместо этого.

Он улыбается с закрытыми глазами, и я решаю, что могу вечно стоять и смотреть, как он спит. Я понимаю, что это звучит жутко и по сталкерски. Поэтому я тихо возвращаюсь в свою комнату.

И мне снится Данте.

Глава 21

— Святая корова! Вы только посмотрите на него, — вздыхает Мия.

Наши носы практически прижаты к витрине магазина, и мы смотрим на оливковые рощи. Вокруг ходят десятки потных мужчин, но мы сосредоточены только на одном.

И, к сожалению, это не Данте.

Это парень по имени Винсент. Летний полевой работник, без которого Мия не может жить.

Я смотрю, как его кожа блестит на солнце от пота, а его бицепсы выступают от жары, и я должна отдать должное Мие. Если ты собираешься решить, что не можешь без кого-то жить, то это определенно должен быть кто-то такой же сексуальный, как Винсент.

— Что ты о нём знаешь? — рассеяно спрашиваю я. Потому что, честно говоря, с его внешностью это не имеет никакого значения. Он высокий, светловолосый, кареглазый, мускулистый, с улыбкой, за которую девушки готовы убить. И джинсы сидят на нём идеально, как ни на ком другом.

— Не очень много, — признаётся Мия. — Очевидно, его родители живут в долине. Они — фермеры. Так что он опытный полевой работник. Как видишь, — она указывает на него, — из него получился отличный и удивительный полевой работник.

Я хихикаю, и она тоже.

По случайному совпадению, он смотрит в нашу сторону и улыбается.

И мы одновременно вздыхаем.

Он совершенно сексуален.

И сегодня вечером у Мии с ним свидание.

— Интересно, насколько опытны его руки? — размышляет вслух Мия.

Я знаю, что сейчас она говорит не о полевых работах, и мы снова изучаем его взглядом. Мускулы на его спине пульсируют, когда он подтягивается на вишне, чтобы подрезать дерево. Мы следим за игрой его мышц и ловкими руками и снова вздыхаем одновременно.

— Держу пари, очень опытные, — наконец, отвечаю я.

— Всё в порядке, — уверенно отвечает Мия. — Это к лучшему. Я не волнуюсь. Я могу справиться с чем угодно.

— Ты говоришь как девушка, у которой никогда не было парня, — произношу я.

Она закатывает глаза, и следующая группа туристов проходит в магазин. Мы слишком заняты, чтобы болтать, а затем всё моё внимание занимает наблюдение за Данте, так что мы перестаем говорить об этом. Но я знаю, Мия взволнована.

И я тоже взволнована, но по другой причине. Врач, наконец, отпустил Данте домой, чтобы тот мог вернуться на работу сегодня, всего через две недели после несчастного случая. Рёбра зажили, синяки почти исчезли. Он чувствует себя великолепно и, должна заметить, выглядит тоже великолепно.