Девушка на крыльце

А значит, кто-то слонялся по их заднему двору после ужина... после того, как на их крыльце появилась таинственная девушка, которая пыталась до них дозвониться... и после того, как она бесследно исчезла.

Неужели за ними кто-то наблюдал? И продолжает наблюдать?

Несмотря на солнце и тепло, она содрогнулась и оглядела линию деревьев, которые росли по границе их собственности. Уже через несколько мгновений Сара вновь обратила взгляд на следы и позвала мужа.

— Что думаешь? — спросила Сара. — Стоит позвонить детективу?

Кенни разглядывал следы.

— Ты уверена, что их тут не было?

Она кивнула.

— Абсолютно.

— А никто из полиции сюда не заходил?

— Я все время была рядом с тобой, но вряд ли они тут были.

Кенни сдвинул брови.

— Зачем кому-то надо было тут прятаться и шпионить за нами? Даже если это как-то связано с той девушкой, все же знают, что мы ей не открыли. То есть не видели ее и не разговаривали с ней.

— Не напоминай, — сказала Сара.

— Возьму-ка я телефон и все сфотографирую, — сказал Кенни. — На всякий случай.

— Какой еще случай? — спросила Сара и тут же крепко схватила мужа за руку, лихорадочно указывая на заднюю калитку.

Там стоял мужчина и смотрел на них.

— Я могу вам чем-нибудь помочь? — крикнул Кенни, устремляясь к нему бегом.

Мужчина дождался, когда Кенни подбежит ближе, и выставил перед собой ламинированное удостоверение, в верхнем правом углу которого виднелась его фотография.

— Марк Брюс, «Хановер Геральд». Я хотел узнать, не пожелаете ли вы с женой ответить на пару вопросов.

— Не пожелаем, черт возьми, — ответил Кенни, повышая голос. — Это частная собственность. — И распахнул калитку.

— Я понимаю, — ответил репортер, отступая назад и нервно поправляя очки. — Но ваше видео за очень короткий срок привлекло большое внимание, и наши читатели были бы рады узнать, что вы о нем расскажете.

— Мы уже рассказали все, что знаем, полиции, — нахмурился Кенни.

Он заметил припаркованный у тротуара серебристый малогабаритный автомобиль, который, очевидно, принадлежал их незваному гостю, и двинулся в его сторону. Репортер увязался за ним, стараясь не отставать.

— Прошу вас. Всего пять минут, мистер Такер?

— Нет, спасибо.

— Три минуты?

Кенни пристально на него посмотрел. Репортер был чуть ли не ребенком. Как будто еще даже не начал бриться.

— Как ты узнал, где мы живем?

Тот пожал плечами.

— Название вашей улицы указано в сообщении, которое распространялось вместе с видео. Я посмотрел его раз пять или шесть и легко смог определить, какое крыльцо ваше.

— То есть ты все утро ездил по улице, чтобы найти наш дом?

— На самом деле это заняло минут десять, — ответил он смущенно.

Кенни остановился и положил руку парию на плечо.

— Скажи честно, это ты топтался у нас на заднем дворе?

Репортер посмотрел на него с испугом.

— Нет-нет. Клянусь. Я бы ни за что не стал этого делать.

Кенни ему поверил. Затем продолжил идти к машине.

— У людей возникло много вопросов, когда они посмотрели видео, мистер Такер.

Сзади послышалось:

— Каких вопросов?

Мужчины остановились и повернулись к дому.

— Каких вопросов? — повторила Сара спокойно.

— Ну, миссис Такер, например, почему вы не открыли дверь?

— У нас звонок сломан, — ответил Кенни резко. — Мы ничего не слышали.

Молодой репортер кивнул.

— Хорошо, я так и предполагал. Хорошо, что выяснилось.

— Еще что? — спросила Сара.

Марк Брюс, репортер «Хановер Геральд», полтора года как окончивший школу журналистики и зарабатывающий ровно столько, чтобы позволить себе кишащую тараканами однокомнатную квартиру рядом с аэропортом, собрал остатки мужества и произнес:

— Девушку с видео больше никто не видел и не слышал. Испытываете ли вы вину за то, что ей не помогли? Чувствуете ли ответственность за то, что с ней случилось?

У Сары задрожал подбородок, и она разрыдалась.

— Так, довольно, — сказал Кенни, ухватив репортера за локоть и потащив его к обочине. Затем открыл дверцу машины и затолкал парня внутрь. И, встав посреди дороги, упершись руками в бока, так и сверлил его взглядом, пока автомобиль не скрылся за углом.

Когда он вернулся к Саре, та сидела на траве в боковом дворе и всхлипывала, закрыв лицо руками.

Сделав очередной глоток вина, Сара проследила за тем, как белки гоняются друг за другом по заднему двору. Это был уже третий бокал каберне — первые два она выпила за ужином, — и у нее приятно плыло перед глазами. Наконец она начинала чувствовать себя расслабленной.

Репортер расстроил ее своим внезапным появлением и прямыми вопросами, но дело было не только в этом. Словно какой-то телепат-садист, он проник в самую суть и обратился к наиболее уязвимой эмоции Сары — к чувству вины.

Ей хотелось крикнуть ему: «Да, вообще-то чувствую! И вину за то, что не помогла, и ответственность за то, что случилось!» Но она не могла произнести и слова. Вместо этого вопрос парня будто парализовал все ее тело, затронув самые глубокие, самые сокровенные мысли и внушив страх.

Разрыдавшись, словно ребенок, у Кенни на руках, Сара позволила ему отвести себя в дом и уложить на кровать. Она уснула в бесконечном потоке бессмысленных вопросов, бегущем у нее в голове: «Почему Кенни не починил чертов звонок, хотя я просила его об этом раз шесть или семь? Почему я не встала проверить, когда услышала, как Бандит залаял у окна? Почему? Почему? Почему?»

Услышав, что стеклянная дверь скользнула в сторону, она повернулась и увидела Кенни, который спустился в патио. Бандит семенил за ним.

— С посудой покончено, — проговорил он, вытирая руки о рубашку.

— Спасибо, милый.

Он подсел к ней на диванчик.

— Успокоилась?

— Почти, — ответила она, снова глотнув вина.

Едва спустившись по ступенькам в патио, Бандит резко, будто пушистый сурок, рванул за парой белок. Одна из них перемахнула через забор к соседям, а вторая вскарабкалась на дерево. Бандит, принюхиваясь и скуля, заметался вокруг ствола.