Девушка по имени Каламити
Шрифт:
— Уэстон… — нервно сказала я, когда он оттолкнул меня в сторону.
Они собирались убить друг друга, и я осталась бы в окружении Неприкасаемых. Я наблюдала, как они стояли друг перед другом, всего в нескольких дюймах друг от друга. Они были одного роста и схожего телосложения, но разве Максим не мог убить Уэстона одним касанием? Уэстон был сумасшедшим?
Я поняла, кем он был, когда он сказал:
— Мы должны выяснить?
Моя нервозность поселилась у меня в животе, когда я подумала, что мне придется смотреть, как Уэстон умирает у меня на глазах. Они смотрели друг
— Забирай девушку и убирайся из моего лагеря, пока я не решил оставить ее. Она точно знает, как пользоваться своим язычком.
Ладно, теперь я чувствовала себя дешевкой.
Рука Уэстона описала дугу, и голова Максима резко повернулась. Движение было таким быстрым, что я бы пропустила его, если бы моргнула. Уэстон говорил на языке, которого я не понимала, и Максим посмотрел на него с ненавистью и разбитой губой. Я глубоко вздохнула, когда Максим позволил Уэстону уйти; он схватил меня за руку и потащил к двери.
Я услышала голос Максима позади меня.
— Когда он закончит использовать тебя, приди и найди меня.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
ПОХОТЬ И МАГИ
Раньше в моей жизни никогда не было мужчины. Мой дедушка умер до моего рождения, и я никогда не знала своего отца.
Я была незаконнорожденной, и на меня смотрели как на таковую, пока я не стала достаточно взрослой, чтобы мужчины начали замечать, что моя классическая внешность больше подходит представительнице голубой крови, чем крестьянской, и решили, что на природу моего происхождения можно не обращать внимания.
Меня никогда не интересовал ни один мужчина, пока я не начала видеть привлекательность в паре зеленых глаз.
Может быть, именно тот факт, что мужчины были для меня чем-то новым, заставил меня чувствовать себя так, как я чувствовала. Заставил меня чувствовать себя в безопасности, когда я была всего лишь средством для достижения цели. Я поняла, что мне промыли мозги так же, как женщинам из гарема Максима.
Мой мозг знал это; мое тело просто не понимало.
Может, у Уэстона и не было гудения, но оно пронзило меня насквозь от его близости и его грубой руки, обхватившей мою руку.
У меня покалывало кожу, когда он касался моего бока, когда он шел рядом со мной. Он вывел меня прямо из лагеря Неприкасаемых, и мое тело хотело отблагодарить его плотским способом, в то время как мой разум знал, что это был побег из одной тюрьму в другую. В ту, которая уничтожит Алирию.
Я посмотрела на него, видя, что он уже наблюдает за мной. И, скорее всего, слышит каждую мою мысль. Мне было все равно. Я давным-давно привыкла к отсутствию уединения.
В его глазах было столько всего, что я не могла прочесть в них. Напряжение затуманило воздух между нами, и я попыталась разрядить обстановку.
— Почему у тебя клыки?
Его губы приподнялись, и я подумала, будет ли поцелуй с ним отличаться от того, что было с Максимом.
Порежут ли меня его острые зубы?
Мои мысли были прерваны сердитым взглядом. Я вернулась на правильный путь.
—
Я не совсем против этого, но мне нужно знать, что ты не попытаешься меня укусить. С меня уже хватит этого.Он остановился и повернул меня к себе.
— Кто тебя укусил?
— Какая-то голая женщина в лесу.
Он нахмурился.
— Где?
Я показала ему шрам на своем запястье, и он покачал головой.
— Ты не отдаешь свою кровь кому попало, — отчитал он.
— У меня не было выбора! Она собиралась слить мою кровь в свой пруд и поплавать в нем!
— Удивительно, что ты зашла так далеко.
Я не упоминала, что меня тоже ограбил ребенок.
Я улыбнулась.
— Я уверена, что обманула тебя на некоторое время, не так ли?
Он бросил на меня раздраженный взгляд, когда мы подошли к паре Неприкасаемых, которые ждали меня за пределами лагеря.
— Где твоя лошадь? — я спросила Уэстона.
— Я никого не приводил.
Я моргнула.
— Ты хочешь сказать, что прошла весь этот путь пешком?
Он не дал мне ответа, и я задумалась, как он добрался сюда пешком. Неприкасаемые ушли и оставили меня наедине с Уэстоном, пока я смотрела на свою лошадь, а затем на свое короткое платье.
— Это не сработает, Уэстон, — сказала я, когда поняла, что все, что у меня было, это несколько грязных рубашек в моей седельной сумке.
У меня перехватило дыхание, когда он схватил мои обнаженные бедра и усадил меня боком на Галланта; его руки обжигали мою кожу.
— Я не могу так скакать.
Я чувствовала, что вот-вот соскользну.
Он вскочил в седло и схватил поводья, прижимая меня к себе.
— Ты в порядке. Я не позволю тебе упасть.
Я определенно была не в порядке.
Его предплечье, касавшееся моего обнаженного живота и покоившееся на моих бедрах, было единственным, о чем я могла думать. Это зажгло огонь у меня под кожей. Я чувствовала каждое легкое движение, которое он делал, и не могла сосредоточиться ни на чем другом.
Я была в огне, а он был топливом.
Я ерзала и пыталась не задеть его плечом. И пыталась отодвинуться каждый раз, когда думала, что его рука коснется моего живота.
— Остановись, — прорычал он.
Я пыталась остановиться. Я действительно пыталась. Мой разум был в смутном беспорядке, и мне нужно было сосредоточиться на чем-то другом. Еще минута ерзания, и я дернулась, когда он схватил меня за бедра и притянул к себе до упора.
У меня перехватило дыхание, и я растаяла рядом с ним, когда все мое тело разгорячилось. Мой разум был затуманен, но на этот раз в этом не было ничего волшебного.
— Тебе понравилось целоваться с Максимом? — его глубокий голос звучал близко к моей шее, отчего у меня по спине пробежали мурашки.
Я не могла думать в таком положении, поэтому правда слетела с моих губ.
— Да.
Он повернул мое лицо к своему.
— Думаешь, со мной тебе понравилось бы больше?
— Да, — сказала я без малейшего колебания.
— Ты ударила меня ножом. Тебе плохо из-за этого?
Я прикусила губу и кивнула.
— Тебе не должно быть, — отругал он.