Девушка в башне

Потрясение прокатилось по толпе.

Кобылка замерла на миг, испуганная, как и зрители, и Вася прошипела:

– Так иди! Убегай!

Подгонять не требовалось, лошадь бросилась к одной лошади на краю, к другой, она

поворачивалась и бежала. Если она пыталась остановить, Вася гнала ее. Конечно, чтобы

кататься, лошадь должна слушаться, и сейчас она должна была слушаться приказа бежать.

«Убирайся», – у приказа было другое значение. Когда жеребенок не слушался,

любимая Мышь, кобылица из Лесной земли, выгоняла юнца на время из табуна. Она

сделала так один раз и с Васей, к недовольству девушки. Это было худшее наказание для

молодой лошади, ведь табун был жизнью.

И Вася вела себя с этой кобылкой как мать, как старая мудрая кобылица. И кобылка

уже задумывалась – Вася видела по ее ушам – понимало ли ее двуногое создание. Если да,

что она не была одна.

Толпа вокруг притихла.

Вася замерла, и кобылица остановилась в тот же миг.

Толпа вздохнула. Кобылица смотрела на Васю.

«Кто ты? Я не хочу быть одна, – сказала лошадь. – Я боюсь. Я не хочу быть одна».

«Тогда иди, – сказала Вася поворотом тела. – Иди ко мне, и ты никогда не будешь

одна».

Лошадь облизнула губы, насторожив уши. И, под тихие вскрики удивления, она

шагнула вперед, потом еще, третий и четвертый раз, пока ее нос не лег на плечо девушки.

Вася улыбнулась.

Она не слушала крики со всех сторон, а почесала бока кобылки, как делали лошади

друг другу.

«Ты пахнешь как лошадь», – кобылка неуверенно нюхала ее.

– К сожалению, – сказала Вася.

Девушка пошла. Кобылка следовала за ней, прижимая нос к плечу Васи. Сюда. Туда.

Разворот.

Стоп.

Кобылка остановилась вместе с Васей.

Обычно Вася остановилась бы на этом, дала бы лошади уйти, молчать и помнить,

что не нужно бояться. Но тут была сделка. Сколько у нее времени?

Люди смотрели, шепчась, она заметила непроницаемый взгляд Касьяна.

– Я заберусь тебе на спину, – сказала Вася лошади. – На минутку.

Лошадь была ошеломлена. Вася ждала.

Кобылица облизнула губы и опустила недовольно голову. Доверие было, но хрупкое.

Вася прижалась к ней телом, давая ощутить вес. Кобылица дрожала, но не двигалась.

Мысленно помолившись, Вася прыгнула как можно легче, закинула ногу и села на

спину кобылицы.

Лошадь привстала, а потом замерла, дрожа, направив с мольбой оба уха к Васе. Не то

движение – не то дыхание – и кобылица побежит, вся работа девушки будет напрасной.

Вася ничего не делала. Она потирала шею лошади. Шептала ей. Когда лошадь

немного расслабилась – чуть–чуть – она легонько коснулась ее пяткой, прося идти.

Кобылка напряженно послушалась, все еще прижимая уши. Она прошла пару шагов

и остановилась, скованная, как жеребенок.

Хватит. Вася соскользнула на землю.

Ее встретила полная тишина.

А потом стена шума.

– Василий Петрович! – кричали они. – Василий Храбрый!

Вася поклонилась толпе, ее голова немного кружилась. Она увидела недовольное

лицо Челубея, но с изумленным изгибом губ.

– Я заберу ее, – сказала Вася ему. – Лошадь должна подпускать всадника.

Челубей молчал. А потом удивил ее смехом.

– Не знал, что меня одолеет мальчишка с трюками, – сказал он. – Поздравляю,

волшебник, – он поклонился со спины коня.

Вася не поклонилась в ответ.

– Маленьким умам, – сказала она с прямой спиной, – любой навык кажется магией.

Люди рассмеялись вокруг. Улыбка татарина не дрогнула, хотя веселье на его лице

пропало.

– Брось мне вызов, мальчик, – тихо сказал он. – И я отплачу.

– Не сегодня, – твердо сказал Касьян. Он встал у плеча Васи.

– Ладно, – сказал Челубей с обманчивой мягкостью. Он махнул одному из своих.

Появилась красивая расшитая уздечка. – Это моя похвала, – сказал он. – Она твоя. Живи

долго.

Его глаза обещали другое.

– Мне не нужна уздечка, – сказала гордо и беспечно Вася. Она отвернулась и пошла

прочь, лошадь следовала за ней, в тревоге прижимаясь носом к плечу Васи.

– Умеешь ты находить беду, Василий Петрович, – сказал Касьян, догоняя ее. – Ты

завел себе врага. Но… ты и с лошадьми обращаться умеешь. Это было представление

мастера. Как ты ее назовешь?

– Зима, – сказала Вася, не думая. Это подходило ее изяществу и белым чулкам. Она

погладила шею кобылицы.

– Теперь будешь разводить лошадей?

Кобылка шумно дышала в ухо Васи, и девушка испуганно обернулась, чтобы

посмотреть на нее. Разводить лошадей? У нее теперь была лошадь, что могла рожать

жеребят. У нее был кафтан с золотой вышивкой: подарок князя. Бледный нож в ножнах на

боку: подарок демона зимы, и холодный сапфировый кулон на ее груди: подарок ее отца.

Много дорогих подарков.

У нее было имя. Василий Петрович, как ревела толпа. Василий Храбрый. Вася

ощущала гордость, словно это было ее имя.

Вася могла быть в этот миг кем угодно, кроме себя настоящей – Василисы, дочери

Петра, рожденной далеко в лесу.

«Кто я?» – задумалась Василиса, ее голова закружилась.

– Идем, – сказал Касьян. – До ночи будет знать вся Москва. Тебя будут звать

Василием Укротителем лошадей, у тебя будет больше имен, чем у твоего брата. Оставь

кобылку в загоне с Соловьем, он ее утешит. Теперь тебе точно нужно выпить.

Вася не придумала другого, пошла за ним обратно, прижимая ладонь к шее лошади,

пока они шли по буйному городу.

* * *

Соловей, столкнувшись с настоящей кобылицей, был неуверенным, а не радостным.

И кобылка, разглядывающая жеребца, была не лучше. Они смотрели друг на друга,

прижав уши. Соловей успокаивающе заурчал, но ему ответили визгом и топотом копыт.