Девушка в башне

Вася решила, что утро – не лучшее время для этого разговора.

– Но что скажет твоя мама, – отчаянно спросила она, – если потеряет свою дочурку,

Маша?

– Ей все равно, – парировала Марья. – Она хочет сыновей. И, – продолжила она с

бравадой, – мне нужно покинуть дворец.

– Может, твоя мама и хочет сыновей, – отметила Вася. – Но она хочет и тебя. Зачем

тебе покидать дворец?

Марья сглотнула. Впервые смелость оставила ее.

– Ты мне не поверишь.

– Скорее всего, поверю.

Марья посмотрела на свои ладони.

– Меня хочет съесть призрак, – прошептала она.

Вася вскинула брови.

– Призрак?

Марья кивнула.

– Няня говорит, что не надо тревожить матушку. Я пытаюсь. Но мне страшно, – ее

голос утих. – Призрак всегда ждет меня, когда я засыпаю. Я знаю, что она хочет съесть

меня. И я должна покинуть дворец, – сказала Марья с обновленной решимостью. – Я буду

мальчиком с тобой, или я расскажу всем, что ты девочка, – яростно пригрозила она, но

отпрянула, когда Вася слезла с кровати.

Вася опустилась на колени перед девочкой.

– Я тебе верю, – мягко сказала она. – Я тоже видела этого призрака. Прошлой ночью.

Марья смотрела на нее.

– Ты боялась? – спросила ока.

– Да, – сказала Вася. – Но, думаю, призрак тоже боялся.

– Я ненавижу ее! – выпалила Марья. – Ненавижу призрака. Она не оставляет меня в

покое.

– Может, нам стоит в следующий раз спросить, чего она хочет, – задумчиво сказала

Вася.

– Она не слушает, – сказала Марья. – Я говорю ей уйти, а она не слушает.

Вася смотрела на племянницу.

– Маша, ты когда–то видела то, чего не видит семья?

Марья насторожилась сильнее.

– Нет, – сказала она.

Вася ждала. Девочка опустила взгляд.

– В купальне есть человечек, – сказала она. – И в печи. Они меня пугают. Мама

сказала не говорить об этом, или князь не захочет жениться на мне. Она… так злилась.

Вася ярко помнила свое беспомощное смятение, когда она сказала миру, что видит

то, чего не существует.

– Человечек в купальне настоящий, Маша, – резко сказала Вася. Она взяла девочку

за плечи. – Не бойся его. Он защищает твою семью. У него много родни: один охраняет

двор, другой – конюшню, еще один – очаг. Они отгоняют зло. Они настоящие, как ты. Не

сомневайся в своих чувствах и не бойся того, что видишь.

Маша нахмурилась.

– Ты тоже их видишь, тетя?

– Да, – ответила Вася. – Я тебе покажу, – пауза. – Если пообещаешь не говорить

никому, что я девочка.

Девочка просияла. Она задумалась на миг. А потом, как княгиня, Марья важно

ответил:

– Клянусь.

– Хорошо, – сказала Вася. – Только дай мне одеться.

* * *

Солнце не встало, мир был призрачным и серым. Сладкая тишина лежала на Москве.

Двигался спиралями дым, танцуя одиноко, окутывая город любовью. Дворы и лестницы

дворца Ольги были тихими, кухни, пекарни и домики только начинали шевелиться.

Вася посмотрела на пекарню. Чудесно пахло завтраком.

Она подумала о хлебе с сыром, сглотнула и поспешила за Марьей, что бежала по

крытому проходу к купальне.

Вася схватила девочку за плащ сзади, не дав ей отпереть дверь.

– Проверь, нет ли там кого–нибудь, – сказала недовольно Вася. – Тебе никто не

говорил, что нужно думать, а потом делать?

Марья вырывалась.

– Нет, – сказала она. – Мне говорят не делать. А потом я хочу и ничего не могу с

собой поделать. Порой няня багровеет – и это лучшее, – она пожала плечами, и прямые

плечи опустили. – А порой мама говорит, что боится меня. Это мне не нравится, – Марья

затихла и высвободилась из хватки тети. Она указала на дымоход. – Дыма нет, там пусто.

Вася сжала руку девочки, подняла засов, и они прошли в холодную мглу. Марья

спряталась за Васей, впившись в ее кафтан.

Она купалась до этого в такой спешке, что едва заметила окружение, а теперь

одобрительно смотрела на вышитые подушки, блестящие дубовые скамейки. Купальня в

Лесной земле была строгой. А потом она сказала во тьму:

– Банщик. Хозяин. Дедушка. Вы поговорите с нами?

Тишина. Марья настороженно выглянула из–за кафтана Васи. Их дыхание

вырывалось паром на холоде. А потом…

– Вот, – сказала Вася.

И нахмурилась.

Она словно указывала на скопление пара, озаренное огнем. Но, если повернуть

голову, там сидел старик, скрестив ноги, на подушке, голова была склонена. Он был

меньше Марьи, волосы были как нити облака, а глаза – странные и далекие.

– Это он, – пискнула Марья.

Вася молчала. Банник был слабее банника в Чудово, чем рыдающий домовой в

деревне Кати. Чуть плотнее пара с янтарным огнем. Кровь Васи оживляла чертей в Лесной

земле, когда Константин запугал людей. Но это угасание было не таким жестоким, и ему

было сложнее помешать.

«Это закончится, – подумала Вася. – Однажды. Этот мир чудес, где пар в купальне

может быть существом, говорящим пророчества. Однажды будут лишь колокола и вещи.

Черти станут туманом, воспоминаниями и тенями в летнем ячмене».

Она подумала о Морозко, зимнем короле, что делал изо льда, что пожелает. Нет. Он

не пропадет.

Вася отогнала мысли, прошла к ведру воды и набрала черпак. В ее кармане была

корочка хлеба, и она положила ее вместе с веткой березы из угла перед живым паром.

Банник стал чуть четче.

Марья охнула.

Вася похлопала племянницу по плечу и отцепила ее ладошки от кафтана.

– Иди, он тебя не обидит. Прояви уважение. Это банник. Зови его дедушкой, ведь он

таким и является, или хозяином, ведь это его титул. Ты должна давать ему березовые