Диана де Пуатье

В то же время договоренности Франциска I с немецкими князьями-протестантами были сильно скомпрометированы чрезмерным рвением французских сторонников Реформации ^[194] : ночью с 17 на 18 октября 1534 года отпечатанные в типографии пасквили против «папистской мессы» внезапно наводнили Париж, Орлеан и Амбуаз, где их приклеили даже к дверям королевской опочивальни. Это превратило вызов традиционным верованиям в такое серьезное преступление, как оскорбление величества. Подозреваемые были немедленно арестованы, а 13 ноября начались казни, которые продолжались до 1 января 1535 года, когда шестеро еретиков в Париже были сожжены после церемонии искупления, в которой участвовали облаченные в глубокий траур королева, принцессы и их фрейлины, а 25 января 1535 года 73 человека, подозреваемых в принадлежности к реформатской церкви, а стало быть, и к заговору против особы короля, предстали перед судом. Среди них оказался и Клеман Маро, к которому вдова великого сенешаля не испытывала особого почтения из-за слишком легкомысленных намеков, которыми пестрели его стихи. Впрочем, поэт сумел сбежать и укрыться в Ферраре при дворе Рене Французской. Вне всяких сомнений, ему помогли скрыться сестра короля Маргарита Наваррская и любовница Франциска Анна д’Эйи.

194

Там же, стр. 313 и сл.

Это суровое время, однако, было и временем расцвета Возрождения. Старинное феодальное обиталище королей, Лувр, обречено на разрушение. Суверен забросил городскую резиденцию Турнели ради лесных замков в Фонтенбло и Шамборе. Там он окружил себя писателями и художниками. В 1531 году он принимал Россо, в 1533-м — Приматиччо, а вскоре пригласил и Бенвенуто Челлини. При этом во дворе властвовала новая фаворитка — Анна д’Эйи ^[195] . Почести на нее так и сыпались. В 1534 году Франциск выдал мадемуазель д’Эйи за Жана де Бросса, графа Пентьевра, и таким образом сделал графиней, а в 1536 году возвел мужа своей подруги в ранг герцога. Фаворитка превратилась в герцогиню д’Этамп. Чтобы удалить от нее обременительного супруга, Франциск назначил его губернатором Бурбоннэ, Оверни, а в 1542 году — и Бретани. Анна забирала жалованье мужа, с выгодой использовала свое влияние и собирала доходы с многочисленных владений. У нее были особняк в Париже на улице Ласточки и два замка, Этамп и Лимур. Всегда одетая в платья из золотой парчи, подбитые горностаем, «корсажи из золотистых тканей с глубоким вырезом и украшенные множеством драгоценных камней», живая и смешливая, она воплощала при дворе свободу нравов и открытость ума.

195

E. Desgardins, ук. соч.; P. Paris, ук. соч., т. II, Париж, 1885: гл. VIII «La duchesse d'Etampes».

Диана являла собой ее полную противоположность. Придворная дама королевы Элеоноры, подобно госпоже, постоянно подчеркивала свою набожность и с элегантностью носила черные с белым одеяния вдовы, и этот строгий наряд вполне соответствовал роли, которую играла мадам де Брезе — роли советницы принца Генриха. Устроив его брак с Екатериной Медичи, она сделала все, чтобы Генрих мог стать герцогом в Италии. Исполнение ее замыслов включало в себя восстановление союза короля с Папским престолом и его деятельное участие в борьбе против реформатской церкви на стороне римской ортодоксии. У Дианы такой выбор соответствовал глубокому внутреннему убеждению. Она с удовлетворением наблюдала, как расследование дела пасквилянтов толкало короля Франциска I к репрессивной политике по отношению к протестантам. Теперь, когда Церковь возглавлял папа, близкий к императору, лучшим способом помочь Генриху завоевать себе княжество в Италии было договориться с Карлом V.

Итак, в начале 1535 года Диана присоединилась к Монморанси, отстаивая необходимость примирения с императором ^[196] . Оба предлагали королю отказаться от альянса с протестантскими принцами Германии и неверными, что представлялось довольно трудной задачей. И в самом деле, совсем недавно, зимой 1534 года в Шательро принимали берберское посольство, и Жан де Ла Форе был послан в Стамбул в феврале 1536 года обсуждать договор с Сулейманом. Весной, проводя время с королем в Ане и Мони, Монморанси неоднократно предпринимал напрасные попытки убедить Франциска I оставить императора в покое, пока тот занят экспедицией в Тунис против Хайреддина Барбароссы: в Совете его мнение мало кто разделял. Подписанным в Куси эдиктом король даровал прощение сторонникам Реформации и возобновил переговоры с немецкими протестантами. Более того, он предложил Филиппу Меланхтону и Йоганну Штурму приехать в Париж и устроить диспут с богословами Сорбонны ^[197] . Всем было абсолютно ясно, что эти действия явились первыми шагами к новой войне с Карлом V. После того как королева Элеонора попыталась найти общий язык со своей сестрой Марией Венгерской, правительницей Нидерландов, возник инцидент, спровоцировавший возобновление военных действий. После смерти герцога Миланского Франциска Сфорца 1 ноября 1535 года король просил императора отдать это герцогство его второму сыну Генриху Орлеанскому, но Карл V в ответ предложил вручить его третьему сыну Франциска Карлу Ангулемскому, достигшему к тому времени 13 лет, если тот женится на вдове Сфорца, чтобы обеспечить легитимность своих прав. При французском дворе это предложение было воспринято как издевка и очередная демонстрация нежелания императора расстаться с герцогством Миланским: он-де просто хотел выиграть время, пытаясь поссорить сыновей короля. А потому 14 января 1536 года Франциск I окончательно склонился к мысли начать войну. Он перебрался в Лион и там под командованием адмирала Шабо де Бриона собрал весьма внушительную армию — около 40 тысяч человек. В феврале она захватила Бресс, потом Савойю и Пьемонт, то есть все владения дяди Франциска Карла III, принявшего сторону императора. По приказу короля Шабо де Брион остановился на границе герцогства Миланского, которое Франциск все еще надеялся добыть путем переговоров. В конце марта в руках герцога осталось лишь графство Ницское. Этот захват территорий, по сути, был аннексией. Король, действуя как законный владыка, учредил в Шамбери парламент и по всей Савойе и Пьемонту разместил свои гарнизоны: обе провинции подпали под управление Франции на четверть века, до подписания договора в Като-Камбрези в 1559 году ^[198] .

196

О дипломатической деятельности Монморанси см.: F. Decrue, ук. соч., стр. 220 и сл.; о связях с крупнейшими родовыми кланами см.: В. Bedos-Rezak, «Anne de Montmorency, seigneur de la Renaissance»,Paris, 1990.

197

R. J. Knecht, ук. соч., стр. 321–328.

198

Там же.

Узнав о захвате Пьемонта и Савойи, Карл V, как и следовало ожидать, пожаловался папе Павлу III на действия Франциска I, несоблюдение им данной в Мадриде клятвы и вступление в союз с лютеранами и турками. Он даже бросил королю вызов, предложив выйти на турнирное поле и сразиться один на один, дабы Божьим судом решить, кто из них прав. Наконец 2 июня 1536 года, после того как Франциск выдворил из Франции имперского посла, Карл V дал своим генералам приказ начинать наступление. Граф Нассауский захватил Пикардию, Антонио де Лейва, сделав молниеносный бросок, изгнал французов из Пьемонта и на галерах Андреа Дориа отплыл в сторону Прованса.

Поскольку Шабо де Брион не сумел остановить врага, Франциск заменил его на Монморанси, назначив того главнокомандующим на время кампании. Теперь главной целью стала защита королевства от имперской агрессии. Бывшая партия мира объединилась с партией войны, а религиозные споры отошли на второй план. 31 мая 1536 года король издал указ о прощении для всех, кто отречется от ереси в течение шести месяцев, а затем 30 июля объявил об отмене всех ранее вынесенных приговоров еретикам. Этим воспользовался Маро: в декабре он прибыл в Лион и под руководством кардинала де Турнона вернулся в лоно католической церкви.

Летом весь двор сопровождал короля в Лион, штаб-квартиру военных операций в глубоком тылу. Юные принцы, скучая от безделья, предавались обычным для них забавам и упражнениям. 2 августа дофин Франциск на равнине Эйне разыгрывал партию в лапту. На город опустился тяжелый зной — предвестник грозы. Сильно вспотевший принц выпил ледяной воды, поднесенной ему одним из дворян — итальянцем Себастьяно де Монтекуккули. Вскоре после этого ему стало дурно. Однако, несмотря на сильный жар, дофин вместе с отцом и братьями сел в лодку, чтобы спуститься в долину Роны. Но три дня спустя в Турноне его пришлось срочно доставить на берег. В ночь со среды на четверг 10 августа Франциск скончался.

Боль короля была безмерна. В старшем сыне он узнавал свой собственный темперамент, желание нравиться, особый вкус к жизни. Теперь ему приходилось сделать наследником следующего по старшинству сына, Генриха, юношу замкнутого, которого он плохо понимал. В пятницу 11 августа он призвал сына в Валанс и, едва успев объявить его дофином де Вьеннуа и герцогом Бретани, отправил в Прованс к армии.

Монморанси с величайшими изъявлениями радости 4 сентября 1536 года встретил нового дофина в Авиньоне ^[199] . Он вполне свободно чувствовал себя рядом с молодым человеком, блиставшим скорее спортивными подвигами и победами на турнирах, чем литературными и художественными пристрастиями. И в самом деле, Генриху куда больше подходила жизнь в военном лагере, нежели участие в чопорных и ритуализированных церемониях двора. Брак ни ему, ни Екатерине не принес полного расцвета — молодая женщина выглядела такой же робкой и скованной, как и ее супруг. По правде говоря, оба еще не достигли зрелости. В эпоху, когда детей рожали очень рано, брак часто бывал бесплодным. По наблюдениям врачей, дофин страдал гипоспадией, то есть неправильным расположением семенного отверстия.

199

Об операциях и участии в них Монморанси ср.: F. Decrue, ук. соч., т. I; кн. III, «Les Campagnes du grand-ma^itre (1536–1537)»,стр. 253 и сл.

В этой атмосфере сомнений отъезд на фронт представлял для Генриха своего рода освобождение. В громадном укрепленном лагере под Авиньоном войска ожидали столкновения с имперской армией, которая без сопротивления вошла в Прованс, ибо Монморанси предпочел сеять опустошения на пути следования врага и приказал прибегнуть к тактике выжженной земли. Крестьяне собрали урожай и покинули дома, предварительно устроив пожар. Даже из городов все ушли. Перебравшись через Альпы 25 июля, Карл V беспрепятственно проследовал до Экса и вошел в него 10 августа. Там он присвоил себе титул короля Арльского, некогда принадлежавший Карлу Великому, и принялся раздавать своим военачальникам поместья. Затем император двинул войска к укрепленному лагерю Монморанси, но так и не смог переправиться на другой берег Роны. Под летним солнцем в опустошенной местности солдатам не хватало продовольствия, фуража и воды. Они вынуждены были питаться зеленым виноградом. Крестьяне не давали покоя отставшим отрядам. В середине сентября императору пришлось начать отступление. Его армия сократилась наполовину и потерпела поражение, так и не вступив в бой.

Для Монморанси и принца Генриха это было великой победой. Король прибыл в Прованс благодарить подданных за мужественное сопротивление. На севере королевства граф Нассауский отступил перед Перонном. Предприимчивый принц Лотарингии Клод де Гиз, послав подкрепления осажденному городу, помешал взять его осадой и благодаря этому подвигу снискал немалую популярность. Отблески славы озарили и его семью, младшую ветвь герцогов Лотарингских.

Выиграв на всех фронтах, Франциск I мог, наконец, предаться отмщению за смерть дофина, несмотря на то, что при вскрытии обнаружились признаки болезни легких и ни малейшего намека на яд. Король, тем не менее, был убежден, что принца отравил итальянец Монтекуккули, приехавший во Францию в свите Екатерины Медичи, а до того служивший у Карла V. По высочайшему приказу 7 октября в Лионе начался судебный процесс. Подвергнутый жесточайшим пыткам, молодой дворянин в конце концов признался, что подлил мышьяку в принесенную принцу воду, и заявил, будто сделал это по наущению имперских агентов. Несмотря на то, что вскоре несчастный отказался от этих слов, его приговорили к четвертованию. Кошмарная казнь происходила в присутствии короля и его семьи на площади Гренет в Лионе ^[200] .

200

I. Cloulas, «Henry 11»,ук. соч., стр. 91–92.

Карл V, которому передали вырванные у Монтекуккули признания, с возмущением отверг всякую ответственность в этом деле, но повелел напечатать пасквиль, где указывались истинные виновники. По мнению императора, таковыми были второй сын короля Франции Генрих и его жена Екатерина Медичи. Подобная клевета больно ранила короля. К счастью, свадьба его дочери Мадлен и короля Шотландии Якова V разрядила атмосферу. Брачная церемония состоялась 1 января 1537 года в соборе Парижской Богоматери в присутствии королевы Элеоноры и дофины Екатерины Медичи, окруженных фрейлинами и восседавших на почетных местах. Совсем юная королева Шотландии принимала поздравления двора в Луврском дворце. Ради такого события были устроены поединки и турниры. Дофин Генрих выступал там как победитель в недавней военной кампании. Принца окружала свита дворян, разделявших его вкусы, которых Генрих выбрал из числа офицеров, ранее служивших всем троим детям Франции. То были наихрабрейшие из придворных, и все они вместе с дофином мечтали присоединиться к армии. Их звали Сент-Андре, Дампьер, де Кар, д’Андуэн и Ла Ну. Карл, носивший теперь титул герцога Орлеанского, чтобы не обескровить свой дом, отказался сообщить о его составе. Король, которому пришлось мирить братьев, прилюдно выразил предпочтение младшему, более обаятельному, чем дофин. И вместе с тем он был вынужден оставить все почести за Генрихом. Дофин и его супруга присутствовали на судебном заседании под председательством короля 15 августа 1537 года: Франциск I отобрал у Карла V графства Фландрское, Артуа и Шароле, а также объявил недействительным отречение от сюзеренитета, к которому его принудили договоры, подписанные в Мадриде и Камбре. Убийство 6 января 1537 года герцога Александра Медичи, бастарда папы Климента VII и зятя Карла V, внесло новый элемент в развитие конфликта между Францией и императором. Дофина имела право требовать себе Флоренцию. Убийца, Лоренцаччо, нашел прибежище в Венеции у дяди принцессы Филиппо Строцци. Сторонники Екатерины, изгнанные из Флоренции — fuorusciti [201] ,— были готовы использовать свое влияние в Тоскане, чтобы обеспечить ей возвращение законного наследства. Их посланец, Бартоломео Кавальканти, явился ко двору, чтобы уверить принцессу в совершеннейшей преданности, а заодно попросить у короля Франции финансовой и военной помощи во избежание возврата Флоренции в сферу влияния императора усилиями очередного преданного ему герцога.

201

Беглецы (um. устар.) — Прим. пер.