Дикари Гора
Шрифт:
– Да, Господин.
– И наконец, и это наиболее важно, Ты находишь себя рабыней. Женское рабство – традиционно в цивилизациях, благоприятных для природы фундаментальных биологических отношений между полами. В традиции женского рабства эти основные отношения полов признаны, приняты, понятны, узаконены и применяются. Ты же видишь, что цивилизация не должна неизбежно быть конфликтом со своей природой. Рациональная, информированная цивилизация может даже, в некотором смысле, очиститься и улучшить сущность людей, она может, как бы получше выразиться, привести к наслаждению своей природой. Действительно,
– Я боюсь даже понимать такие мысли, уже не говоря о том, чтобы рассматривать идею, что они могут быть верными, - прошептала она.
– Давай, рассмотрим случай рабыни, - продолжил я. – Когда-то она была примитивной, жестокой женщиной, невиновной согласно закону, но внезапно стала собственностью. И вот теперь она - порабощённая красотка в ошейнике, должным образом помеченная клеймом как товар, эффектно продемонстрированная, проданная, и принадлежащая на полном законном основании.
– Да, Господин.
– Кто будет сомневаться, что в этом случае такая цивилизация действовала, как улучшение и выражение человеческой природы?
– Конечно, никто, Господин.
– Также, Ты можешь отметить, что такая цивилизация усилила контроль женщин и эффективность их неволи, клеймения, идентификации владельцев, документов о праве собственности, и так далее. Побег, теперь для них становится невозможным.
– Да, Господин.
– И Ты – именно такая женщина.
– Да, Господин.
– Теперь пора отправить тебя к остальным, - сказал я, и встав, откинул одеяла в сторону. Она подтянула ноги, чувствуя прохладу утреннего воздуха. Я смотрел вниз на неё, она вверх на меня. Она была очень красива.
– Я у Ваших ног.
– И как Ты себя при этом чувствуешь?
– Очень женственной, очень, очень женственной, - призналась она.
– И чем Ты можешь объяснить эти чувства?
– Тем, что я - женщина, в ногах сильного мужчины. Того, кто владеет мной, того, кто господствует надо мной, того, кому я должна повиноваться.
– Ты не говоришь как женщина с Земли, - заметил я.
– Я быстро учусь на Горе, - ответила она, - и я многому научилась этой ночью.
Я, скрестив руки, смотрел над ней и смотрел вниз.
Она протянула пальцы, касаясь темных одеял. Затем, она повернулась, и посмотрела на меня.
– Это потому, что я теперь собственность, не так ли, Господин?
– Да, - согласился я.
– Я всегда чувствовала это сердцем, но я даже не думала, что это может осуществиться.
Я отошёл за её туникой. Я чувствовал, как острые листья влажной прохладной травы колют в мои щиколотки. Я поднял тунику и бросил ей. Она встала на колени, держа свою рабскую одежду перед собой. Она была крошечной, даже в её руках. На этом, темном, грубом куске ткани, блестели капли росы.
Она сжимала тунику, не надевая, и смотрела на меня.
– Я больше не девственница, Господин.
– Уверяю тебя, мне это известно не хуже, чем тебе, - усмехнулся я.
– Теперь я – всего лишь полностью открытая рабыня, - сказала она с грустью, - ничем не отличающаяся от
других девушек, одна из них, легкодоступная при минимальном желании хозяина.– Да, - согласился я.
– И мне не больно от этого, Господин.
Я кивал.
– И это не имеет никакого значения, не так ли?
– Не имеет.
– Господин, - прошептала она.
– Может быть, теперь тебе пора одеться, - намекнул я.
– Разве это - одежда?
– она спросила, с улыбкой, натягивая на себя тунику.
– Это – всего лишь маленькая тряпка.
– Зато она не оставляет сомнений относительно твоего очарования, -признал я.
– Но она совсем не прикрывает меня внизу.
– Это так и предполагается, - усмехнулся я.
– Ты знаешь почему?
– Это, чтобы напомнить мне, что я - рабыня, - она улыбнулась, - таким способом моя уязвимость усиливается, что может быть неоценимым для хозяев.
– Джинджер и Эвелин уже преподали вам это.
– Они уже преподали нам много чего из нашей новой реальности.
– А как на счёт интимных секретов рабских любовных ласк?
– Пока нет, Господин.
– Маленькая самка слина, похоже, хранит такие секреты от вас, - сказал я. – Утром я поговорю с Грантом. Это, может оказаться, не в их интересах продолжать замалчивать подобные вещи.
– Да, Господин, - сказала она, явно испуганно.
– Они будут учить тебя, и другие драгоценности в караване, всему, что они сами умеют, и быстро, - пообещал я.
– Отказ будет причиной для серьезного наказания.
– Да, Господин, - прошептала она.
– Неосведомленная в этих вопросах свободная женщина - банальность. А вот неосведомленная рабыня - нелепость.
– Вы подразумеваете, что я должна быть обучена, как ублажать мужчин, фактически тренирована этому?
– Да, Ты должна быть дрессирована, как прекрасное домашнее животное, которым и являешься.
Она испуганно смотрела на меня.
– И я советую тебе заучивать эти уроки как можно лучше.
– Да, Господин.
– Несомненно, Ты знакома, из своего прежнего мира, с такими умениями, как шитье и кулинария, обычно подразумеваемыми подходящими для женщин.
– Конечно, Господин.
– И Ты можешь приготовить что-нибудь или сшить?
– Нет, Господин. Мне казалось, что подобные занятия, подходили для женщин их более низких слоёв общества.
– Ты научишься этому, - пообещал я.
– Да, Господин.
– Но кроме таких умений как приготовление пищи и шитьё одежды, занятий подходящих для женщин, и о которых Ты что-то знаешь, есть и много других умений. И это не должно как-то удивлять тебя. Среди них есть тонкие, восхитительные и интимные умения, наиболее подходящие для рабыни.
– Я даже предположить не могла, Господин, - удивлённо сказала она.
– Ты больше не свободная бездельница, - напомнил ей я.
– Ты - рабыня. Ты должна заработать на свое содержание.
Она вздрогнула.
– Зачем Ты думаешь, тебя купили?
Она прикрыла рот своей маленькой рукой, со страхом гладя на меня.
– Убери руку ото рта, - приказал я. – Чтобы я видел губы рабыни.
Стремительно она положила руку на бедро.
– Выпрями спину, - услышала она мой следующий приказ, и выполнила его без промедления.