Дикая

Загипнотизированная этими двумя бездонными озерами, я совсем забыла про все остальное, и поэтому, когда по спине невесомо проскользнули его пальцы, вздрогнула. Но не отошла.

Напротив. Приоткрыла чуть рот и тяжеловато и хрипло задышала. Сладостный и пугающий комок промчался по телу и бухнул в районе живота, мне нестерпимо хотелось, чтобы этот парень напротив меня трогал.

На мне были слои одежды — водолазка и плотные джинсы, но я все равно остро ощущала каждое прикосновение. Музыка в наушниках втягивала в глубокую и черную воронку, но Кирилл… Кирилл тянул в горячее нутро преисподней. Ведь не может так вести себя хорошая девочка.

А была ли я ею? Уже давно стояло под вопросом.

Расстегнутые джинсы, проскользнувшие в трусики грубоватые пальцы… И вот я уже прислоняюсь лбом к его плечу, практически падаю на него. Ноги отказываются держать.

— Кирилл!

Я не знаю говорю я это вслух или про себя, ведь на мне по-прежнему наушники. Низко и размеренно звучит музыка. Но судя по тому, что его губы шевелятся в ответ, я все-таки стону вслух.

По губам я читать не умею, но «Огонек» точно слетает с его губ.

Водолазка поползла наверх, а чашечки бюстгальтера, наоборот, вниз. Закусив нижнюю губу, Кирилл освобождает мою грудь, взгляд его совсем темнеет, плывет. Свободной рукой он распускает пучок моих волос, и копна тут же падает водопадом на спину, на плечи, на оголенную грудь, щекоча.

Страсть и безумие накрывают нас с головой, иначе чем объяснить этот сумасшедший марафон, продлившийся до самой ночи? Музыка давно закончилась — наушники валялись где-то под диваном. Волосы спутались, а губы горят от поцелуев. Между ног сладко поднывает, и, не смотря на легкий дискомфорт, тело отзывается снова и снова.

А Кириллу будто мало, потому что, кончив, он практически сразу продолжает, то с более грубым натиском, то, наоборот, нежно и неспеша. В этом вечере я потерялась вся без остатка.

Когда сил совсем не осталось, я, после очередного оргазма, лежала на спине и шумно дышала.

— Больше не могу, — прошептала чуть ли не с мольбой.

Поцеловав меня, легонько потянув за нижнюю губу, он усмехнулся.

— Извини, сам не думал, что так выйдет. От тебя невозможно оторваться.

Смущенно пробубнив что-то, я поднялась с кровати, оглянувшись. Господи, мы опять в его спальне. А ведь точно знала, что мы выходили отсюда. Хотелось рассмеяться.

На душе было так хорошо и блаженно, что на секундочку стало страшно. Я же не влюбилась в него? Не смотря на слова сестры, я была уверена, что он ко мне ничего такого не испытывает. Ему просто хорошо со мной, как и мне с ним. Поверить в чувства с его стороны трудно, учитывая, что он ведет себя как обычно.

— Мне нужно помыться, — пробормотала я, закутавшись в простыню.

Стыдоба, даже не знаю где моя одежда. Где-то в этой квартире.

Кирилл ничего не ответил, продолжая пялится на меня с кровати, пока я поспешно удирала.

Приняв душ (уже черт знает какой по счету за сегодня), я вышла на кухню, почуяв вкусный аромат. Хозяин дома заказал пиццу, и теперь сидел расслабленно за столом, методично жуя. Напротив него стояла еще одна пустая тарелка, судя по всему, для меня, поэтому я присела, нервничая под его пристальным взглядом.

Ну что он все время так смотрит? Как будто в душе ковыряется?

Так мы ужинали, загадочно переглядываясь, но не говоря ни слова. Я заметила, что этот человек вообще использовал речь по настроению. А мне и так было комфортно, редко с кем бывает здорово помолчать.

— Пойду отдыхать, хотела еще поковыряться перед сном в информации, что Эмилия дала. — Доев, я поднялась со стула.

Мне показалось что Кирилл что-то хотел сказать мне, но, словно опомнившись, он, конечно же, промолчал. Точнее, сказал совсем другое.

— Спокойной ночи, Огонек.

На следующий день мы снова поехали на трек вместе. Оставив меня на попечение Эмилии, он ушел по своим делам. Девушка улыбалась, расспрашивала меня об отношениях с Кириллом, но я отвечала скупо, чувствуя, что улыбка ее вот-вот готова превратиться в оскал.

— Он просто помогает, — как заведенная повторяла я.

Я ведь и сама толком не понимала, что между нами происходит. Выглядит все так, что просто секс. Но говорить ей такие подробности, естественно, не собиралась.

— Ну-ну, — хмыкнула она, кое-как отцепившись от щекотливой темы и перейдя на рабочие моменты.

А чуть позже, когда наступил обед, и Эмилия отпустила меня перекусить во внутреннем кафе, я стала невольной свидетельницей чужого разговора.

Моя напарница и еще одна девушка со стильной яркой стрижкой курили за углом здания, неподалеку от входа на трек, куда меня понесли ноги посмотреть. Я хотела взглянуть одним глазком, как катаются ребята, но на моем пути стояли девушки. За колонной меня не было видно, поэтому я хотела было развернуться, запоздало подумав, а вдруг мне туда нельзя?

Но услышав неожиданно свое имя, я удивленно замерла у металлической колонны.

— Да я как дура бегала по магазинам, выбирала все самое лучшее. Так обрадовалась, что он положился на меня в этом вопросе, и мы станем ближе. Если бы я знала, да не шевельнулась бы ни за что! Унижение какое! Я ей кеды дольче габбана купила! — Эмилия была в бешенстве. — Честное слово, подумала, что там бедная родственница…

— Он говорил, что родственница? — Ее собеседница сделала долгую затяжку и теперь выпускала колечки, отстраненно слушая разъяренную девицу и разглядывая узоры из дыма.

— Да нет… В общем-то не говорил… Но я так подумала, что там затрапезная девочка. Господи, она из тайги. Он ясно дал понять, что она вообще не сечет ни в тряпках, ни в женских примамбасах. Да она у меня чувство жалости вызывала!

— Пока ты ее не увидела, — насмешливо произнесла короткостриженая.

От слов напарницы у меня неприятно заныло в груди. Что конкретно сказал ей про меня Кирилл, что она подумала обо мне совсем плохо?

А потом горько усмехнулась. Правду, наверное. Босая дикарка из леса.

Слушать было неприятно, но ноги словно приросли к асфальту. Я не могла сделать и шага.

Эмилия обиженно надула губы.

— Смейся. Но я как увидела, чуть не упала. Там бедной сироткой и не пахнет. Как с журнала, огненные волосы, глаза, губы. Мечта Голливуда прям. Тьфу ты! Приходи да посмотри. Всех тут переполошила, сбежались на свежее мясо. Но пока что я не пойму кое-что. То ли она усиленно играет роль невинной и блаженной овечки, то ли я что-то уже не понимаю в этой жизни. Из нее клещами ничего не вытащишь. Мутная лиса. Может, так Кирилла и охомутала? Типа вся такая слабая наивность, которую хочется защищать.