Дикая
Шрифт:
Сглотнув, нашла в себе силы только кивнуть.
На кухне погрела ему солянку, закинула хлеб в тостер, пока он коршуном наблюдал за моими действиями.
— Ты хорошо здесь освоилась.
Поставив перед ним суп с хлебом, я уселась напротив, приготовившись к серьезному разговору.
— Кирилл разрешил мне пожить у него какое-то время, — я тщательно подбирала слова. — Я нашла Дуняшу, свою сестру, но, к сожалению, к ней пока нельзя. У нее совсем нет места.
Мне казалось, я говорю что-то совсем не то, не нужное. Нервно пожевав губы, замолчала, поглядывая на парня с опаской.
— Ты только супы ему разогреваешь или постель тоже? — Неотрывный взгляд в глаза и ровные, но жестокие слова заставили меня выпрямиться точно палка.
— Это не твое дело, — сипло ответила я.
Понимала, что звучит довольно жалко, но оправдываться совсем не хотелось. Разве я совершила что-то плохое? Разве выглядит так, словно я продалась ему за вещи и ночлег? Неужели никому в голову не может прийти, что я его люблю?
— Покраснела.
Нахмурившись, он молча принялся за суп, изредка поглядывая на меня. Я встала, чтобы не мешать ему, но он вдруг попросил остаться и посидеть с ним. Я нехотя вернулась на место.
— Ты всех на уши поставила, — неторопливо начал Ник, когда суп и второе закончились, и он принялся за чай.
Развернув обертку от конфеты, принялся задумчиво крутить сладость в пальцах.
— И Кирилл исчез. Даже записки не оставил, зараза. И я даже не сразу понял, что он не на своей долбаной охоте, а умотал в город раньше времени. Был в полной уверенности, что торчит в заброшенном деревянном домике, как обычно от всех скрываясь. А вот с тебя удивился. К тебе домой ходил.
— Ко мне домой? — сдавленно переспросила я.
Перед глазами сразу встало Сенькино лицо, Анфискино, да и остальных родных, чего таить. Я скучала по своей семье и часто думала о младших. Как там мой братишка? Скучает, наверняка…
— Да, с видом что Савва отправил. Твоя мать извинилась что без предупреждения, сказала, что ты уехала к сестре. Куда именно не стала говорить, как я не упрашивал. К нам больше никто не ходил. Думаю, твоя мать побоялась отправлять твою старшую сестру, наверняка, подумала, что и она уедет. Наш дом как заколдованный оказался. Точнее, наоборот. Он снимал колдовство. Ты изменилась. Выглядишь… совсем по-другому. Не похожа на ту дикую девчонку. Тебе идет.
— Это всего лишь другая одежда. Я — все та же, — возразила я.
Даже обидно стало. Стоило меня «приодеть, умыть», как сразу другой человек. Любо-дорого смотреть.
— Как ты узнал, что я здесь? — проглотив обиду, спросила его.
— Кирилл сказал. Я звонил ему, а он и не скрывал, что ты у него. Не передать словами как я был шокирован. Ты и он. Это просто… нонсенс. В жизни бы не подумал, что ты сохнешь по моему брату, целуясь при этом со мной.
— Я не сохла! Никогда не сохла! Просто… так вышло.
— Не знаю, где правда, Огонек. Но как же жалко я себя почувствовал.
— Никит…
— Да ладно, брось. Я и так знаю, что сам виноват. Только дурак был, берег тебя черт знает зачем. А мой братец в этот момент уже у тебя в трусах был.
С грохотом подскочив со стула, я гневно швырнула полотенце, которое нервно теребила в руках, на стол.
Но парень и не думал останавливаться.— Что? Не нравится слушать? Ты для меня была особенной. Я тебя любил!
— Твоя любовь не помешала тебе регулярно заниматься сексом с Леськой! — холодно парировала я.
— Она только для этого и годилась.
— Это должно было меня утешить?! Я думала однажды ты сделаешь это со мной, я тоже тебя любила…
— Ты совсем другая, не как деревенские девчонки, и я не дурак, понимаю всю серьезность ситуации. Я в Ильчин только на лето приезжаю. Что я должен был, по-твоему, сделать? Хорошенечко потрахать тебя летом и с чистой совестью укатить обратно?
— И сколько мне нужно было ждать, чтобы не оказалось задето твое эго? Ты планировал переехать туда? Или может я должна была ждать пока ты не закончишь институт, в который только поступил? Что должна была делать я? Ты со мной не говорил об этом, ты просто трахал другую! — фыркнула я.
Странное дело, но я могла об этом вот так спокойно говорить. Никаких душевных мук. Никита действительно остался в прошлом.
— Я звал тебя с собой! Я постоянно, мать твою, звал тебя с собой! — заорал он, тоже подскочив. — Ты сама уверяла меня в том, что нигде, кроме своего долбанного леса, не сможешь жить. И что я вижу теперь? Быстро ты в нарядные шмотки нарядилась и городской стала. И месяца не прошло!
Его ноздри гневно раздувались, на сжатых кулаках проступили жилы. Я спокойно взглянула на него, вздохнув.
— Думаю, что я просто не была уверена в тебе. И в том, что ты сможешь обо мне позаботиться, как обещал. Я бы рада все сама, но ты и так знаешь, что я попросту вышедшая из леса дикарка. Мне нужна была помощь.
— А Кириллу, значит, сразу поверила? — его голос стал тусклым, весь гнев испарился.
— Видимо так. Прости, Никит. Нам изначально не было суждено быть вместе. Только как друзья.
Быстро сократив между нами расстояние, он коснулся моего лица. Я отпрянула, хмуро на него глядя. Дернувшись, будто от удара, он сложил руки в карманы и закусил губу.
— Неужели у меня нет шансов? Мы могли бы начать все сначала…
— С ума сошел? Никит, ты сам знаешь, что твой брат и я… — опешила я от его откровений. Как он вообще это себе представляет?
Зарычав, он отвернулся к окну.
— Действительно любишь его? — глухо спросил.
— Я… Я… испытываю к нему сильные чувства, — тихо призналась я. — Думаю, я правда его люблю.
— Он знает об этом?
— Нет. Я не говорила ему о своей любви.
Повернувшись, он скривился и вдруг пошел к выходу.
— Куда ты? Кирилл скоро вернется и…
— Да пошли вы оба. Думаешь буду лежать и слушать как он трахает тебя через стенку? — прошипел презрительно Никита. — Всего лишь хотел проверить.
Парень затянул шнурки на своих кроссовках и выпрямился. Ухватил покрепче дорожную сумку, которую совсем недавно сложил у стены. Взглянул на меня как-то обреченно.
Мне правда было жаль, что так получилось. Но изменить все уже не могла. Да и не хотела. Я любила не его, а Кирилла.
— Прости, Никит. — Неловко пробормотала я свои бесконечные извинения.