Дикий цветок

Теперь же, размышляя о предполагаемой подлости Присциллы, Джессика спрашивала себя, сколь далеко та может зайти. Что мешало невестке прокрасться в комнату свекрови, открыть секретер и прочесть ее личные дневники? При мысли об этом озноб пробежал по спине женщины. Джессика встала и нервно начала мерить шагами комнату. Боже правый! Что за страшные, давно похороненные тайны эта девчонка могла раскопать! И зачем ей вообще совать во все это свой нос? Один только интерес к родословной мужа не мог подвигнуть Присциллу на такой поступок.

Мысленно Джессика перебрала в голове все то, что ее невестка могла узнать, если бы прочла дневники. От осознания количества и серьезности сокрытых там тайн ужас пронизал ее до самых костей. Чего ст'oят одни только подозрения Джессики насчет того, что у Присциллы был роман с Эндрю Дунканом, и Регина родилась от него, а не от Томаса!

Джессика постаралась совладать с собой. Может, она воображает себе демонов, которых и в природе-то нет? Ничего в поведении Присциллы, за исключением косых взглядов, не подтверждало того, что невестка может о чем-то знать. Она никогда не использовала эти знания против Джессики, хотя и недолюбливала свекровь. Зачем Присцилле рисковать своей репутацией? Что могло заставить невестку пуститься в такую бесчестную авантюру, как чтение личных дневников свекрови? Присцилла не могла не понимать, что, если ее застанут за этим делом, домашние станут ее презирать, а Томас никогда не сможет ей этого простить. Что толкнуло эту женщину поставить на карту свой брак, так много ей давший?

Джессика подошла к окну и уставилась на подъездную дорожку, ведущую к каретному сараю. Иногда, в предрассветные часы, ей казалось, что она слышит стук копыт коня майора Дункана, который обычно поздно ночью возвращался домой по этой дорожке. Вдруг в голове Джессики возник ответ на мучающий ее вопрос. Конечно же, майор! Именно из-за этого рыжеволосого, веснушчатого Эндрю Дункана Присцилла рискнула прочесть дневники своей свекрови.

Джессика не понимала, почему не догадалась раньше. Каким-то образом Присцилла почувствовала, что ее свекровь подозревает невестку в супружеской неверности, и решилась проверить свои подозрения единственным доступным ей способом.

Джессика плюхнулась в кресло. Голова шла кругом. А теперь что делать? О том, чтобы рассказать обо всем Томасу, не могло быть и речи. Святые небеса! Если она проговорится, то быть беде. Их, не отошедших еще от смерти Дэвида, ждет скандал, связанный с супружеской изменой Присциллы, неясность касательно происхождения Регины и полный разрыв между Томасом и его женой. К тому же у Джессики нет доказательств того, что невестка читала ее дневники. Присцилла будет все отрицать, а Джессике следует подумать о внуках. Значит, не стоит тревожить спящих собак. Есть и другие собаки, которых могла потревожить смерть Дэвида. Теперь, когда Присцилла знает о проклятии Толиверов, Джессика очень этого опасалась.

Вынув из секретера свои тетради и блокноты, она расположила их в хронологическом порядке, а затем сунула в наволочки из-под подушек. Когда все было сложено, женщина заперла их в платяном шкафу, ключ от которого положила в резное выступающее украшение на стойке кровати. Если Присцилла придет и обнаружит, что на своем месте тетрадей нет, то сразу поймет, что непростительный ее поступок уже не является для Джессики тайной.

Глава 82

Вновь наступила весна. Зацвели белый кизил, таволга, багряник и фиолетовая глициния. Въезжая в город по Хьюстон-авеню, Томас думал о том, сможет ли когда-нибудь чувствовать себя так же свободно, как год назад, когда его дочери исполнилось шестнадцать лет. Тогда он жил полной жизнью, за исключением, пожалуй, не совсем удачного брака, но человек не может иметь все и сразу. То, что было год назад, осталось в прошлом. Со смертью Дэвида на них опустилась тьма. Члены семьи Толиверов чувствовали себя так, словно их живьем закопали в землю. Со временем, впрочем, они немного оправились, но никто не чувствовал себя так, как прежде.

Томас подумал, что, возможно, просто нужно больше времени. Когда трагическое событие останется в далеком прошлом, жизнь вернется на круги своя или по крайней мере будет казаться прежней с виду. Сейчас Томас не испытывал особого энтузиазма по отношению к чему бы то ни было. Он довольно прохладно относился к своему браку, гражданским обязанностям и даже к Сомерсету. Томас исполнял свой долг, но сердце его не лежало к тому, что в прошлом являлось целью его существования и источником радости. Некий саквояжник зарился на его место в городском совете, и Томас подумывал о том, чтобы отступить без борьбы. Вернон практически взял на себя управление плантацией. Что же до брака, то у Томаса просто не осталось сил раздувать пламя из затухающих угольков. Присцилла тоже отнюдь не горела желанием поддерживать их горячими. Мужчина до сих пор не мог понять, почему жена после гибели Дэвида резко отклоняла все его попытки утешить ее. Присцилла просто отвернулась. Иногда муж ловил на себе ее осуждающий взгляд. Казалось, Присцилла винит его в смерти их сына. Спустя некоторое время Томас объяснил холодность жены: до ее понимания дошло то, о чем сам он размышлял уже давно. Их первенец возмужал, а дочь в следующем году, выйдя замуж, покинет родителей. После этого Присцилле придется делить кров только с опостылевшим мужем и старой свекровью.

Сегодня утром он собирался перекусить в обществе Армана. На горизонте появилась еще одна грозовая туча: был смертельно болен Анри Дюмон, и Арман сейчас проходил те же круги ада, с которыми Томас успел познакомиться, когда умирал его отец. Другу сейчас нужна моральная поддержка, и Томас собирался ему помочь.

Но прежде у него назначена еще одна встреча, чисто деловая, с человеком, который управлял маленькой фабрикой по производству хлопкового масла, располагавшейся на другом конце Хоубаткера. Томас занялся этим делом в 1879 году, когда спрос на хлопковое масло резко возрос. Его использовали в разных сферах, в том числе в качестве кормовой добавки в пищу скоту, а отходами производства набивали матрасы. Среди растительных масел на рынке Соединенных Штатов хлопковое масло начинало вытеснять льняное. С изобретением маргарина, для производства которого требовалось хлопковое масло в качестве заменителя животных жиров, спрос на него еще больше возрос. Сегодня Томас намеревался обговорить с управляющим вопрос расширения производства на фабрике. Поток заказов был просто нескончаем. Томас подсознательно считал, что должен чувствовать радость от увеличения источника такой легкой прибыли, но настроение у него было, по правде говоря, не особенно радужное.

Дойдя до Круглой площади, Томас, подчиняясь минутному порыву, глянул в сторону улочки, ведущей к магазинчику Жаклин Честейн. До этого он ни разу не осмелился повернуть своего коня в ту сторону, опасаясь, что один лишь взгляд на эту женщину сквозь стекло витрины заставит его остановиться. Прошел год с тех пор, как Томас лицезрел черноволосый затылок женщины в заднем окошке его кареты. После смерти Дэвида Жаклин прислала ему официальное выражение своих соболезнований. Тогда Томас сумел подавить в себе безумное желание пойти к ней и выплакаться на ее красивой груди.

Но сегодня утром он все же уступил внезапному порыву и направился к ее магазину. Какое это, в конце концов, имеет значение? Вполне возможно, по прошествии года он не почувствует того, что чувствовал когда-то. Томас уже не был прежним. Она тоже может оказаться не той, что год назад. К тому же Томас не собирался останавливаться и заходить внутрь, он хотел всего лишь разок взглянуть на Жаклин, а затем ехать дальше.

Несколькими минутами позже Томас натянул поводья коня перед магазином шляп и с недоверием уставился на табличку «Закрыто». С витрины исчезла яркая выставка женских шляпок, зонтиков, перчаток и сумочек, которую он наблюдал здесь прошлой осенью. На всем лежала печать упадка. Создавалось впечатление, что магазин закрыт уже довольно давно. Томас слез с коня и дернул ручку двери. Заперто. Он заглянул внутрь. Пустые полки и прилавок. Что за черт? Отойдя от двери, Томас поднял глаза наверх и уставился на окно второго этажа. К своей радости, мужчина увидел в наружном ящике для растений веселенькие цветы герани. Кто-то там все-таки живет.

Томас привязал лошадь и свернул за угол здания к лестнице, ведущей на второй этаж. Он прислушался и присмотрелся. Никаких признаков жизни. Никакого движения за гардинами. Никаких звуков изнутри. Нечто потерлось о его ногу. Кот. Животное прыгнуло на нижнюю ступеньку, взбежало вверх по лестнице и уселось, требовательно мурлыкая, перед закрытой дверью. Томас затаил дыхание. Дверь приоткрылась. В дверном проеме появилась Жаклин Честейн.

— Жаклин!

Женщина ступила вперед и глянула вниз.