Дикое царство. О чем поет Север

– Я всего лишь наложница.

– Но ты принадлежишь Дому Прайд. Это оскорбление!

– Не знаю. Все запутанно. Ты не знаешь, что с Разие? Она выглядит подавленной.

– Она не забеременела. Когда у нее начались дни крови… к ней пришла госпожа Шойдра, с тех пор она проводит с ней все больше времени.

– Зачем? – недоуменно спросила я.

– Кто знает? Но это давит. На меня бы давило.

– Она продолжает ходить к царю?

– Да. И… – Кали заколебалась продолжать или нет. – В общем, я приходила к тебе в комнату, проконтролировать, что служанки поддерживают все в чистоте. Матьяси оставалась в общей комнате и призвала меня в свой разум. Я услышала через нее как Шойдра ругалась на Разие. Госпожа… весьма жестока в своих высказываниях. И я так поняла, что Шойдра присутствует на ее сборах к царю и встречает ее после, утром.

– Это ужасно, – прошептала я, осознавая масштаб морального давления на Разие.

– Ее служанка недавно смешивала пудру с бальзамом, – Кали многозначительно подняла брови.

– И? – Мне это ни о чем не говорило.

– У Разие хорошая кожа, да и даже те девушки, которым нужны бальзамы с пудрой, чтоб замаскировать воспаления на лице не пользуется этим. Влажно и жарко. А тут они явно хотели что-то скрыть.

– Ты думаешь…

– Да. Они хотели наверняка скрыть синяки. Я не могу утверждать, я же не видела это своими глазами. Но подозреваю, что госпожа Шойдра могла ударить ее. Не по лицу, конечно же.

Я тяжело вздохнула, не веря, что мы обсуждаем такое.

– Люкасса-мири, навещает Разие. Я знаю, что она к ней относится с сочувствием. Но у Люкассы тоже много дел.

– Наверняка, Разие очень тяжело и одиноко, – сказала я.

– Мне бы тоже было, – сказала Кали. – Идем к тебе в комнату? Я досушу волосы.

– Господин Дарий распорядился, чтоб я пока пожила у него в комнате.

– У тебя же вот-вот начнется, – с возмущением прошипела она. – И ты очень слаба! Я была… лучшего мнения о нем.

– В смысле, он сам желает присмотреть за мной.

– Хорошо, – медленно сказала она. – Хоть это и странно. Но я бы хотела с тобой чаще видеться.

– Ты можешь ко мне приходить.

– В комнату господина? – в ужасе спросила она. – Эстер, ты не можешь меня приглашать не в свою комнату.

– Он мне разрешил.

Кали открыла рот, чтоб еще что-то сказать, затем закрыла. Несколько раз моргнула, а затем на ее лице появилось какое-то озарение.

– Он… предлагал тебе стать его женой?

– Что? – воскликнула я. – Что за глупости?

– Он… так относится к тебе. К наложницам обычно мало проявляют столько внимания. Даже к женам. У высокопоставленных людей браки обычно династические, и выдерживаются все традиции и правила. Господина они не волнуют, если он так печется о тебе. Это означает…

– Он просто переживает, что не смог меня уберечь. Наверное, чувствуют вину свою.

Кали посмотрела на меня как на несмышлёного ребенка.

– Ладно, идем. Приведу тебе в порядок волосы там.

Когда мы вернулись в комнату из зала доносились мужские вскрики. Кали с опаской глянула на открытую дверь, а затем высушила полотенцем мне волосы и заплела их. Мы еще поболтали с ней о всяких пустяках. Она рассказывала, что было в Доме, пока нас не было, а перед уходом принесла мне травяной отвар.

– Это поможет снять боль.

– Спасибо.

Она покинула комнату. А я забралась с ногами на кровать и легла. Вскоре принесли ужин и поставили передо мной. Я снова была осторожна, чтоб не напрягать желудок.

Из зала вышли мужчины, Дарий быстро вытолкал Раджа и ушел вслед за ним. Когда он вернулся, его волосы были влажные, а по груди стекали капли воды. Я отставила столик на его половину и повернулась на бок.

– Ты спать уже? – спросил он.

– Да, живот болит.

Кровать подо мной прогнулась, а мое сердце застучало как бешеное. То, что было между нами. Я не могла подобрать слов. Я осознала, что люблю его. А что он ко мне испытывает? Симпатию? Он был храбрым, благородным и очень чутким. И я не хотела, чтоб непонятные чувства между нами осложняли ситуацию. Я знала, как я поступлю. Так зачем делать больнее? Я не выдержу.

Он положил мне руку на плечо и погладил меня.

– Хочешь поговорить? – спросил он.

– Я устала.

Я услышала его тяжелый вздох и почувствовала, как он лег рядом, его рука скользнула по одеялу и прижала меня к его груди. Его дыхание опалило мне кожу. Чего я боялась? Близости. Не физической, но душевной. Потому что такой как мне нельзя доверять, и я ставлю под угрозу, все, что у них тут происходит. Зачем усложнять ситуацию?

Его губы прижались к обнаженному участку моей шеи, я судорожно вздохнула. Его рука нашла мою руку и переплелась с моими пальцами. Я лежала неподвижно, лишь мое дыхание начало сбоить, а сердце пустилось вскачь.

Дарий провел носом от шеи к виску, опаляя меня своим дыханием. Что он делает? Для чего? Он не тот человек, который сейчас стал бы соблазнять меня. У него было много моментов, когда он мог потребовать от меня то, что требовалось от наложницы. Зачем держит меня за руку и так прижимается ко мне?

Я прикрыла глаза, стараясь расслабиться и не обращать внимания, что было очень сложно, потому что все мое тело и душа отзывалась на его прикосновения. Я хотела повернуться и уткнуть ему нос в ямку под шеей. Но я не могла. Не имела права.

Я заснула, ощущая себя в теплых объятиях. А когда проснулась следующий утром, то поняла, что кровать пустая.

Еще четыре дня я соблюдала постельный режим. Дарий не расспрашивал меня лишний раз. Но приносил мне вкусных напитков, а между приемами пищи постоянно заносил малину в сахаре или еще какие-нибудь вкусности.

Разговаривали мы тепло, но аккуратно. Его разговоры начали сворачивать иногда в сторону моего прошлого. Я сначала даже напряглась, вдруг он что-то заподозрил. Но потом расслабилась. Его вопросы в основном были о том, как я любила проводить свой день, что делала в детстве, какие у меня были подружки, и конечно же, в один прекрасный момент, он спросил о юношах

– Так, что? – испытующие смотрел на меня Дарий.

– А? Я не расслышала, повтори вопрос.

– Как ты праздновала день солнцестояния?

– Бегала у костра, – пожала я плечами. Это было правдой.

– И с кем-нибудь целовалась? Что это был за мужчина.

– На дне солнцестояния я ни с кем не целовалась. Что же тебя так интересуют юноши? – с иронией спросила я.

– Просто интересовался твоей жизнью.

– Ничего особенного в ней не было. Я много работала и помогала матери, – соврала я.