Династия Одуванчика. Книга 3. Пустующий трон

Моралисты в Дара десятилетиями преподносили эту историю как иллюстрацию беспринципности Илутана – предвестие падения нравов и беспорядка, возникшего в обществе в отсутствие добрых правителей Тиро и их наставников-философов. Но некоторые поточники оспаривали закостенелость классического морализма (особенно его крайней ветви, у истоков которой стоял Поти Маджи, самый известный ученик Кона Фиджи) и утверждали, что эта история доказывает, что любая мораль не безусловна. Для них прагматизм Илутана означал, что даже священные запреты были лишь следствием традиций и привычек, а отнюдь не очевидными принципами.

Будучи дочерью Куни Гару, Тэра, разумеется, не признавала обе упомянутые трактовки и имела собственное мнение по данному вопросу. Она полагала, что Илутана не волновала абстрактная этика: он просто стремился обрести больше власти ради достижения своих грандиозных целей.

– Позволь мне поступить по-своему, – прошептала девушка Таквалу.

Но не успел тот ответить, как его дядя громогласно произнес:

– Принцесса Дара, неужели ты действительно так нежна для грубого напитка степей? Или ты столь высокомерна, что не желаешь делить кьоффир с вождем варваров?

Воцарилась абсолютная тишина. Внимание всех присутствующих было приковано к гостье.

Тэра посмотрела через костер в глаза дяди Таквала, мужчины пятидесяти с небольшим лет. Он был худощав и постоянно сутулился, как будто ожидая невидимого удара. Оазис позволял его племени выживать, но не процветать, и за годы, проведенные на пустошах, этот человек лишился присущей воинам энергичности, которую некогда унаследовал от своего отца, последнего пэкьу агонов. Вольу Арагоз еще не был стар, но лицо вождя настолько покрылось морщинами, что трудно было прочитать его выражение в тусклом свете костра.

Принцесса понимала, что пэкьу не следует недооценивать. Вольу был единственным выжившим сыном правителя агонов, и, несомненно, показная трусость была для него лишь средством выживания.

– Вождь Арагоз, вы ошибочно истолковали мое поведение, – почтительно произнесла Тэра. – Я сделала всего лишь глоток из уважения к нашим народам.

– Объясни. – Вольу с любопытством вздернул брови.

– И ваши, и мои соплеменники почитают богов и верят в предзнаменования, – сказала принцесса. – Сегодня мы торжественно празднуем союз агонов и дара, заключенный с помощью династического брака. Надеюсь, брак и союз окажутся долговечными; ими не должны двигать кратковременные интересы и мимолетная выгода. Я отпила совсем немного, ибо желаю почтить богов и продемонстрировать им, что дружба между нашими народами должна продлиться долго, как кьоффир в моей чаше.

Собравшиеся вожди и воины одобрительно зашептались. Несколько женщин даже скрестили перед собой руки в знак того, что слова Тэры пришлись им по душе.

Таквал с восхищением посмотрел на Тэру, и та улыбнулась в ответ. С тех пор как племена агонов рассеялись по дальним уголкам степи и большинство из них стали рабами льуку, оазис Слиюса-Ки, где поселилось племя Вольу, превратился в своего рода резиденцию пэкьу в изгнании. Здешние вожди исполняли роль великих танов времен империи Гондэ, и их расположение могло серьезно укрепить репутацию Тэры среди народа Таквала.

– Хитро, хитро. – Вольу громко рассмеялся. – Принцесса Дара, в степи мы называем то, что ты сейчас сделала, «продажей слепой коровы в безлунную ночь».

Девушка залилась краской:

– В степи принято оскорблять тех, кто пришел с предложением дружбы? Я надеялась, что наши народы станут вотан-са-тааса, как Кикисаво и Афир в стародавние времена.

– Я вижу, что ты хорошо подготовилась. – Вольу покачал головой. – Но мой племянник договорился о союзе без моего ведома. Ты ведешь себя так, будто мы друзья, хотя мы еще не знакомы. Панибратство – это тоже оскорбление.

– Я вовсе не намеревалась вас оскорбить…

– Каждое твое слово показывает, что ты держишь меня за дурака! Не важно, сколь красивы твои речи и как изящно ты преподносишь лживые доводы. Важна только сила. Союз выгоден лишь в том случае, когда обе стороны становятся сильнее.

«Так я и знала», – подумала Тэра, ничуть не обрадовавшись тому, что догадки ее оказались верными. А вслух произнесла:

– Вы сомневаетесь, что мой народ сделает агонов сильнее? Мы обладаем знаниями, умениями и оружием. Таквал расскажет, насколько сильнее станут ваши воины, вооружившись металлическим оружием…

– Не пытайся водить меня за нос! – прогремел Вольу. – Таквал говорил, что на ваших крошечных кораблях всего тысяча мужчин и женщин и ни одного гаринафина. Адмирал Крита привез на своих городах-кораблях, подобных плавучим островам, в десять раз больше, но пэкьу Тенрьо все равно убил или поработил их всех. Хочешь сказать, ты сильнее Криты? Дара нечего нам предложить!

Тэра на миг зажмурилась, чтобы унять нарастающую тревогу. События развивались наихудшим образом. Вероятность того, что Дара за десять лет сможет вырастить из птенцов армию гаринафинов и противостоять опытным наездникам льуку, которые под предводительством бесстрашной Танванаки вторглись на ее родину, была ничтожно мала. А если льуку пришлют подкрепление на городах-кораблях, когда в Стене Бурь вновь откроется проход, Дара падет. Льуку, правда, не знали, когда именно Стена станет проницаемой, – эту тайну Тэра поведала только Таквалу, и даже другие участники экспедиции дара не были в нее посвящены. Они знали одно: льуку нужно победить как можно скорее. Существовала вероятность того, что льуку сами откроют секрет временных проходов. Циркулировали слухи, будто Кудьу заполучил копии расчетов Луана Цзиаджи, и разгадка кода, при помощи которого Луан зашифровал правду, была лишь делом времени. Даже не разгадав код, Кудьу мог раз в несколько лет отправлять новые экспедиции, как делал Тенрьо до прибытия Луана. Тэра отправилась в Укьу-Гондэ, чтобы подтолкнуть агонов к восстанию и помешать льуку прислать подкрепление, но для этого нужно было убедить агонов, что помощь дара не пустой звук.

– Ах да, принцесса, – продолжил Вольу. – Таквал рассказывал о вашем чудесном оружии и несравненном богатстве. Но оружие и богатство не есть сила. Сила подобна воде: она течет сверху вниз, повинуясь одним и тем же законам как в выжженных пустошах Луродия Танта, так и в туманных лесах на склонах Края Света. Вы с Таквалом умело плетете паутину лжи, но мне-то известно, что Дара сейчас барахтается в грязи, а льуку попирают ее своей пятой.

– Если бы вы только знали, как уязвимы льуку и каким потенциалом обладает Дара… – В голосе Тэры промелькнула мольба. Она предупредила Таквала, что ни в коем случае нельзя выдавать дядюшке, что союз – отчаянная мера со стороны Дара, но Вольу не позволил племяннику провести себя. – Вы же наверняка понимаете…

– Вот что я понимаю, – перебил ее Вольу весьма зловещим тоном. Вожди и наро-вотаны обратились в слух, затаив дыхание. – Дара оказались на грани уничтожения, как стадо овец перед волками. Льуку вот-вот одолеют их, и молодая принцесса цепляется за последнюю возможность спасти свой народ. Я не встречался с Критой и властителями Дара, но истории об их высокомерии и тщеславии известны всем степным шаманам. Ваш народ никогда бы не согласился послать дочь императора через океан в неизведанные земли и выдать ее замуж за одного из тех, кого вы считаете «дикарями», если бы существовал другой выход. Мы нужны тебе, принцесса Дара, а вот нам от тебя нет никакого проку.

Тэра потеряла дар речи. Таквал не делился с дядей подробностями того, как обстоят дела в Дара, но проницательный Вольу рассуждал так, будто лично побывал в Пане.

– Дядя! – не выдержал Таквал. – Ты не понимаешь…

– Молчать! Ты не пэ-Афир-тектен! – прикрикнул на племянника Вольу. – Как ты смеешь ставить жизнь нашего народа под угрозу…

– Тэра поможет нам! Я видел, что она умеет…

– О, не сомневаюсь, что ты много чего видел… или вообразил. Ты привел в дом дикого гаринафина, необъезженного и непокорного. Ничего, я ее приручу.