Династия Одуванчика. Книга 3. Пустующий трон

– Что еще за колдовство? – удивилась она.

– Никакого колдовства нет, – ответил Тооф. – Вы ведь хотели, чтобы внутри холма было как можно холоднее? Более тонкие кости на солнце нагреваются быстрее, чем толстая кость посередине, поэтому горячий воздух выталкивается более прохладным и свежим, который поступает по центральной трубе.

– Как ты до этого додумался? – изумилась Тэра. У нее просто в голове не укладывалось, как люди, не имеющие имперского академического образования, представители народа, у которого не было не только лабораторий, но даже письменности, могли придумать подобную систему?

– Я неоднократно видел, как гаринафины складывают такие горки, чтобы держать свои яйца в прохладе, пока самки не будут готовы их высиживать… Разумеется, они не используют для этого кости, а прокапывают небольшие туннели. Говорят, муравейники устроены таким же образом. Да и Большой шатер в Татене оборудован охлаждающими трубками.

Тэра мгновенно прониклась к Тоофу уважением. Какими еще знаниями обладали степняки? Чему у них можно было научиться?

После полудня принцесса объявила, что эксперимент завершен. Они с Торьо бережно выкопали бурдюки, чтобы содержимое ненароком не перемешалось. Запах пропаренной солнцем мочи был почти невыносим.

– Я это пить не буду, – с отвращением проговорил Тооф.

Даже Таквал и Тэра не решались отпить из второго сосуда.

Но Торьо с улыбкой выхватила у Тэры бурдюк и недолго думая сделала глоток.

– На вкус как свежая вода, – объявила девочка, окинув взглядом окружающих ее скептиков. – Вы что, боитесь очищенной мочевой водицы? Интересно, кто смелее – льуку, агоны или дара?

Моряки, Таквал и Тооф переглянулись и едва не подрались за право первым взять у Торьо бурдюк.

Изнуренные солнцем путники приготовились сделать очередной пятнадцатиминутный привал. Таквал решил перебраться через ближайшую дюну и укрыться в ее тени.

Но, едва достигнув вершины, он замер.

– Что случилось? – спросила Тэра.

Поднявшись к нему, она тоже застыла.

Остальные участники экспедиции взобрались следом и тут же принялись улюлюкать, скакать и обниматься. Кто-то плакал, кто-то смеялся. С другой стороны дюны им открылось невероятное зрелище: посреди пустыни как будто раскинулся бархатный зеленый платок, в центре которого сверкало изумрудное озеро. Его берега покрывали пальмы, кактусы, густые зеленые кустарники и островки камышей. Птичьи стайки кружили над озером и весело брызгались в его водах.

Но приятнее всего было увидеть белые шатры, грибами выросшие у озера. Вдали от берега паслись стада длинношерстных и короткошерстных коров. Еще дальше разгуливали несколько гаринафинов, с любопытством вытягивая шеи в сторону неожиданных гостей.

Глава 13 Нерадушный прием

Укьу-Гондэ, оазис Слиюса-Ки, пятый месяц второго года после отбытия принцессы Тэры из Дара (известного в Дара как второй год правления Сезона Бурь)

– Принцесса Дара, приветствую тебя в Слиюса-Ки, первом оазисе агонов, – произнес седовласый мужчина, сидевший во главе соплеменников у костра под открытым небом. – Я Вольу Арагоз, сын Нобо Арагоза, сына Акиги Арагоза – того самого Акиги, которого величают Гордостью Степей. Я пэ-Афир-тектен, слуга своего народа. Сегодня ты, странница, наша гостья. Пусть твое сердце будет так же легко увидеть, как дно этого сосуда.

«Пэ-Афир-тектен» означало «вождь детей Афир». Старый титул, которым пользовались многие легендарные герои, считавшие себя потомками Афир.

Не сводя глаз с Тэры, Вольу поднял наполненный кьоффиром бычий череп и осушил его одним долгим глотком. Затем он наклонил чашу и показал принцессе, что та пуста.

– Кьоффир! Кьоффир! – скандировали десятки вождей и наро-вотанов, рассевшихся вокруг пиршественного костра.

Они также осушили свои чаши и продемонстрировали всем пустое дно.

– Благодарю тебя, вождь Вольу Арагоз, – коротко ответила принцесса Тэра, сидевшая напротив, и опасливо сглотнула.

Формальная речь агонов была непривычна Тэре, и ей приходилось уделять все внимание незнакомым словам и составлению предложений. Она боялась упустить нюансы, неверно истолковать намерения, не соблюсти правила.

«Я принцесса Дара. У меня все получится».

Уняв дрожь в руках, Тэра подняла свою чашу-череп и принялась пить. Но вместо того, чтобы залпом проглотить крепкий спиртной напиток, она сделала лишь небольшой глоток, после чего продемонстрировала чашу Вольу. Звезды и отблески костра замерцали на хмельной жидкости, которой кубок был полон почти до краев.

– Утонченная дева! – воскликнул Вольу, презрительно ухмыльнувшись. – Ничего, не спеши.

Другие агоны посмеивались над неспособностью гостьи пить наравне с ними. Такими темпами Тэре предстояло сделать сотню глотков, чтобы соответствовать пожеланию Вольу. Все ждали, пока она соберется с силами и продолжит пить.

Но принцесса и не подумала вновь поднести чашу к губам.

Ожидание затянулось; толпе агонов стало уже не смешно. Улыбка застыла на губах Вольу. Физиономии вождей сделались как будто каменными. Кое-кто из воинов позволил себе изумленные возгласы. Ревущий костер освещал их обветренные лица и растрепанные волосы, словно заходящее солнце трещины в сухих оврагах Луродия Танта. Наро-вотаны зашептались, вопросительно глядя на молодую принцессу Дара, только что оскорбившую пэ-Афир-тектена.

– Что же ты медлишь? – окликнул Тэру сидевший рядом Таквал. Он говорил на дара, полушепотом. – Пей давай! Обязательно нужно выпить все до конца!

– Меня от кьоффира пучит, – шепнула в ответ девушка. – Большинство дара не переносят кьоффир. Либо им становится плохо, либо они начинают буянить. Мой брат Тиму на этом погорел.

– Сунешь потом два пальца в рот, и дело с концом! А сейчас пей, иначе все решат, что ты намеренно оскорбляешь моего дядю.

– Он хочет показать свою власть надо мной, – шепнула Тэра.

От нее не ускользнуло, что Вольу в своем тосте упомянул лишь ее одну, ни слова не сказав про возможный союз дара и агонов.

– Не выдумывай, это просто напиток.

Тэра почти незаметно помотала головой. Родительские наставления не прошли даром; она прекрасно знала, что императоры и пэкьу не устраивают пиры просто так. Это было своего рода театром, где всякое выступление вертелось вокруг власти. Прописные истины, которые едины в Дара и Укьу-Гондэ.

– Ты в стране Гондэ, – снова прошептал Таквал. – Прошу тебя.

Если бы юноша был знаком с классикой ано, он бы, наверное, процитировал знаменитую сцену кровавого пира Илутана. Во время войн Диаспоры герой Илутан на острове Волчья Лапа съел сердце поверженного врага, чтобы продемонстрировать местным свое уважение к их законам и традициям. Подобное проявление каннибализма широко осуждали жрецы и союзники Илутана, но благодаря этому поступку ему удалось заручиться верностью берсерков Волчьей Лапы.