Дипломат

– Но как же, если он предугадывает и срывает каждый мой ход? Вот я хотел сегодня против него выступить, а что из этого вышло? И я уверен, что то же самое будет и в Лондоне. Он постарается запутать и затуманить каждый вопрос, чтобы не дать мне возможности спорить с ним.

– Значит, вам нужно взять инициативу на себя, – сказала Кэтрин.

– Но как?
– уныло спросил Мак-Грегор.

– А это уж вам решать, – сказала она. – Но, во всяком случае, для этого вы должны научиться понимать политическую ситуацию в целом, а не только думать о том, что хорошо и что плохо в Иране. Вы должны проникнуться ощущением всей противоречивой сложности политической жизни, Мак-Грегор, иначе у вас ничего не выйдет.

Они стояли друг против друга, и он смотрел на нее растерянным взглядом.

– Я от вас только одного хочу, Мак-Грегор: действуйте, все равно как, но действуйте.

Он схватил с кресла свое пальто. Он больше ничего не хотел слушать.

– Куда вы идете?

– Домой.

– Я пойду с вами. – В голосе у нее все еще звенели резкие, бичующие нотки. – Мне надо укладываться.

Они вышли из здания посольства и пошли по улице, молча, недовольные друг другом. По дороге Мак-Грегор галантно купил ей у продавца овощей печеной свеклы, но даже это не подняло настроения; они шли по улице Фердоуси, ели свеклу и молчали. Впереди все такие же белые вершины Загроса все так же четко ограничивали ровную синеву неба. Кэтрин смотрела вперед, но не говорила ни слова. Только один раз она коротко спросила, что такое выкрикивает иранец, стоящий на тротуаре. Мак-Грегор бесстрастно ответил, что он продает бататы – маленькие яблоки земли.

ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ

В Лондоне Мак-Грегор жил на Фулэм-род, недалеко от Бромтонской церкви. Выйдя из дому, чтобы отправиться на службу, он сел в четырнадцатый автобус и по Найтсбридж доехал до Гайд-парк-корнер. Оттуда он по Конститюшн-хилл дошел пешком до Букингемского дворца, а потом по Бердкэйдж-уок – до Вестминстера. Департамент по делам Индии находился почти у самого Уайтхолла, но Мак-Грегор сделал крюк через площадь Парламента, чтобы пройти мимо аббатства.

Стоял уже конец января, и утро было туманное. Еще светились желтыми огнями фары пересекавших площадь автобусов и легковых машин. Все было подернуто туманом, кроме черных министерских лимузинов, которые вплывали в ворота палаты общин под простертой рукой постового полисмена. Впрочем, это был не настоящий туман, а легкая сиренево-голубая дымка; через несколько часов солнце рассеет ее. Было прохладно, но не холодно, и Мак-Грегор не жалел о том, что вышел без пальто; это резко выделяло его среди других прохожих, которые спешили на службу в черных пальто, брюках в полоску, черных котелках и с зонтиками. На Мак-Грегоре же был невыутюженный костюм и коричневые ботинки, а его давно не мытые волосы торчали во все стороны. Но особенно странным казалось его не по сезону загорелое, обветренное лицо, и даже шествующие ему навстречу чопорные чиновники нарушали обет несокрушимого бесстрастия и косились на него с явной неприязнью. Мак-Грегор отвечал сердитыми взглядами, точно иностранец, задетый этим чисто английским недоброжелательством ко всему чуждому и необычному. Так он обошел всю площадь, пока не добрался до Кинг Чарлз-стрит. Тут он перестал злиться и направился к каменной арке ворот департамента по делам Индии.

Сейчас он пройдет мимо швейцара в черной ливрее и, как всегда, протянет ему пропуск, не глядя, чтобы не раздумывать над вопросом, поздороваться или нет. Но, подойдя к воротам, Мак-Грегор вдруг передумал. Вместо того чтобы войти во двор и направиться к себе в канцелярию, он круто повернулся и снова вышел на площадь.

В киоске на углу он купил все утренние газеты и уселся на набережной возле Вестминстерского моста. Сами по себе газеты не очень интересовали Мак-Грегора, но этим поступком он как бы подчеркнул свой решительный отказ явиться на работу. Он развернул газету, лежавшую сверху. Главной новостью был уход генерала де Голля с поста премьер-министра; генерал решил, что его миссия – освобождение Франции – закончена; сообщалось также, что его решение оставить политическую деятельность «бесповоротно». Второе место занимали сообщения из Ирана. Правительство Ибрахима Хакими накануне ушло в отставку, видимо, для того, чтобы уступить место такому правительству, которому легче будет договориться с Москвой относительно Иранского Азербайджана. Поскольку вопрос об Азербайджане был включен в повестку дня Совета безопасности по жалобе правительства Хакими, предполагалось, что теперь жалоба будет взята обратно. Вероятно, переговоры с Москвой будут возобновлены. Читая это, Мак-Грегор подумал, что, быть может, все его треволнения кончились. Но эта надежда мгновенно улетучилась: на той же полосе, несколько пониже, он увидел портрет Эссекса.

С самого их возвращения из Ирана портреты Эссекса не сходили с первых страниц газет. На сегодняшнем снимке улыбающийся Эссекс стоял с трубкой во рту и «счастливым» портфелем подмышкой. Подпись гласила, что снимок сделан после того, как лорд Эссекс посетил Даунинг-стрит, где делал доклад о своей чрезвычайной и столь успешно закончившейся миссии в Москве и Иранском Азербайджане. Ожидается сенсационное выступление лорда Эссекса на предстоящем заседании Совета безопасности. Как стало известно из достоверных источников, собранные лордом Эссексом факты неопровержимо доказывают, что в азербайджанском восстании повинна Россия; следовательно, имеется налицо вмешательство в дела другой страны, а это достаточное основание, чтобы поставить вопрос перед Организацией Объединенных наций. Назначение лорда Эссекса на пост чрезвычайного делегата Англии в ООН даст ему возможность завершить ту миссию, которую английское правительство недавно возложило на него, а именно, урегулировать вопрос об Иране. Выступление по этому вопросу в ООН увенчает усилия лорда Эссекса. Поскольку именно он будет представлять Великобританию в Совете безопасности, можно твердо рассчитывать на то, что его оценка положения в Иранском Азербайджане и самом Иране, основанная на личных наблюдениях, определит позицию не только Англии, но и ООН в целом.

О курдах в газете не было ни слова. Два дня назад высказывание Эссекса в пользу независимости курдов, как и следовало ожидать, вызвало сенсацию; газеты писали, что Эссекс поставил английское правительство в затруднительное положение: опасались серьезных протестов со стороны Турции, Ирана и Ирака. Но, несмотря на то, что Мак-Грегор каждый день тщательно просматривал все газеты, он не обнаружил ни одного сообщения о протестах какой-либо из этих стран. Пресса хранила по поводу Курдистана подозрительное молчание.

Мак-Грегор бегло перелистал остальные газеты. Во всех было одно и то же. В светской хронике он нашел заметку о Кэтрин, которая со дня их приезда, так же как и Эссекс, ежедневно упоминалась в газетах. Он быстро пробежал заметку и снова занялся более серьезными сообщениями. Повсюду Мак-Грегор узнавал тонкую и ловкую тактику, с помощью которой Эссекс продвигал свою точку зрения на Иранский Азербайджан. Исключение составляли только «Дейли уоркер» и «Таймс». «Дейли уоркер» Мак-Грегор никогда в жизни не читал; сегодня он купил ее случайно вместе с другими газетами. «Таймс» коротко сообщала, что лорд Эссекс в качестве чрезвычайного делегата будет представлять Англию в Совете безопасности во время обсуждения иранского вопроса. Вчера лорд Эссекс был принят на Даунинг-стрит. Больше в «Таймс» не было ни слова. «Дейли уоркер» писала, что лорд Эссекс был послан в Иран с целью вмешательства во внутренние дела страны после позорного провала всех попыток шантажировать русских и вынудить их к тому, чтобы они позволили тегеранскому правительству задушить народное восстание в Иранском Азербайджане. Вчера Эссексу пришлось выполнить неприятную обязанность – доложить о своей неудаче правительству.

Ни одна из газет не могла привести высказываний самого Эссекса. Он все еще ничего не сказал ни об Азербайджане, ни о вмешательстве русских; он вообще не говорил о том, к каким же решающим выводам он пришел. Сколько Мак-Грегор ни искал, он не мог найти ни одного прямого заявления Эссекса. Однако все газеты печатали пространные сообщения о собранных Эссексом сокрушительных уликах, с несомненностью доказывающих факт вмешательства русских в дела Азербайджана и Курдистана. Так продолжалось уже два дня, и Мак-Грегор чувствовал свое бессилие прекратить это. Эссекс на всех парусах шел к победе, не связав себя ничем, не сказав ни одного решительного слова. Наконец Мак-Грегор не выдержал: он аккуратно скатал все газеты в тугую трубку и швырнул в бурые воды Темзы. Газеты распластались на поверхности реки и медленно поплыли под Вестминстерский мост. Мак-Грегор недолго смотрел им вслед. Он решил повидаться с Джоном Асквитом, и к тому времени, как газеты пошли ко дну, он уже был в Форейн оффис и искал новый кабинет Асквита.

Мак-Грегор бывал в этом здании раза два-три, не больше Он приходил сюда вместе с сэром Роулендом Смитом на совещания по вопросу о положении на Среднем Востоке в качестве статиста с туго набитым портфелем в руках; документы, лежавшие в портфеле, никто никогда не смотрел, и Мак-Грегор очень скоро стал увиливать от обязанности посещать эти совещания. Несокрушимая косность, царившая в Форейн оффис, всегда отталкивала Мак-Грегора; в этом было что-то пугающее, убийственное, чрезмерно самонадеянное. Само здание Форейн оффис казалось несравненно более живым и приветливым, чем его постоянные и неизменные обитатели, требовавшие безоговорочного подчинения от каждого, кто переступал порог их царства. Никто не мог прийти сюда со своим собственным взглядом на вещи, противоречащим официальному взгляду Форейн оффис, и уйти отсюда, не усомнившись в своей правоте. В этой атмосфере олимпийского спокойствия, незыблемой веры в свою непогрешимость и непререкаемость своего авторитета ничье другое мнение не могло устоять. Здесь трудно было оставаться самим собой, в особенности такому человеку, как Мак-Грегор. Стоило ему очутиться в коридорах этого страшного обиталища Горгоны, как все его убеждения разлетелись вдребезги. К тому времени, когда он нашел Джона Асквита, от Мак-Грегора осталась одна видимость. Только Асквит спас его от окончательного уничтожения.

– Я давно хотел вас повидать, Мак-Грегор, – заговорил Асквит, не утруждая себя приветствиями. – Но мне некогда было разыскивать вас в вашем заведении. Как поживаете? Вы прекрасно выглядите. И Эссекс поправился, и Кэти. Однако у вас такой вид, будто вы чем-то недовольны. Ну, как? Гарольд одолел вас или, наоборот, вы одолели Гарольда? Садитесь и рассказывайте. Вы пришли к Гарольду?

– Нет. – Мак-Грегор опустился в мягкое кожаное кресло. – Я пришел к вам.

Асквит положил ноги на стол и ничего не сказал.