Директивы и документы по вопросам пионерского движения
Шрифт:
Напротив, по сравнению с советскими потерями потери немецких войск в личном составе при проведении операции «Цитадель» были относительно выше, чем в последующих оборонительных боях. Соотношение потерь при наступлении на Курск, согласно приведенным выше данным, составляло 1:4, в то время как за все время Курской битвы —1:6. Это не вызывает удивление, поскольку хорошо укрепленные оборонительные сооружения на Курской дуге прорывались в основном ударными гренадерскими частями. А Красная Армия при обороне от немецких атак, прежде всего на северном участке Курской дуги, опиралась не на свою пехоту, а на мины, танки и артиллерию. Совершенно справедливо утверждение генерал-фельдмаршала фон Клюге от 11 июля о том, что провал наступления 9-й армии произошел вследствие «воздействия вражеской артиллерии, минометов и систем залпового огня» [262] .
262
Generalkommando XLVI. Panzerkorps, la, Kriegstagebuch Nr. 7 vom 1.6.—15.8.1943, BArch, RH 24–46/91, Bl. 90.
Традиционно военные потери при наступлении выше, чем при обороне, поскольку обороняющиеся имеют защиту в виде окопов, ячеек, укрепленных сооружений и бункеров, в то время как атакующие вынуждены покинуть свои укрытия. Несмотря на это, немецкие ударные подразделения после «Цитадели» не были полностью истощены, как это утверждали немецкие генералы в своих послевоенных мемуарах и постоянно подчеркивалось в советских исторических изданиях. Это подтверждается, например, оценками боеготовности дивизий, которые делались командирами дивизий в еженедельных отчетах. 18
263
Dieses und alle folgenden Zitate zur Einschatzung der Kampfkraft der Divisionen aus: Anlagen zum Kriegstagebuch des Panzerarmee-Oberkommandos 4, la, Operationen vom 25.4.—31.7.1943, Teil 2, BArch, RH 21- 4/111,81.135–137; Anlagen 3 zum Kriegstagebuch (C 2 Operationen 11) vom 1.1.—31.7.1943, Panzerarmee-Oberkommandos 4, la, BArch, RH 21- 4/112, Bl. 00-302.
Только у двух дивизий 4-й танковой армии в результате операции «Цитадель» была серьезно снижена боеспособность. Это были дивизии «Лейбштандарт Адольф Гитлер» и 332-я пехотная дивизия. Еще 5 июля оценка для обеих дивизий звучала как «полностью готовы для выполнения любых задач по наступлению». Но уже 18 июля в еженедельном отчете «Лейбштандарта» оценка звучала как «полностью готова к наступлению, к обороне только условно, вследствие недостатка пехоты». Действительно, дивизия «Лейбштандарт» понесла большие потери в гренадерах во время проведения операции «Цитадель». В первый день наступления выбыло 636 солдат, когда дивизия прорывала главный советский оборонительный армейский пояс. Когда 6 июля дивизия «Лейбштандарт» преодолела второй оборонительный пояс, она потеряла еще 487 солдат. После этого потери личного состава стали уменьшаться. Третьим по количеству потерь в дивизии в 374 солдата было 12 июля, когда она была застигнута врасплох атакой 5-й гвардейской танковой армии. Но эти потери возникли в ходе обороны, а не в наступлении. Согласно отчету от 18 июля, 332-я пехотная дивизия была «условно готова к наступлению». В действительности в ходе операции «Цитадель» дивизия потеряла большую часть своей боеспособности.
На участке армейской группы «Кемпф» 106-я, 168-я и 320-я пехотные дивизии, а также 19-я танковая дивизия понесли тяжелые потери. Также и пехотные дивизии 9-й армии Моделя потеряли существенную часть своих сил. В первый день «Цитадели» 78-я штурмовая дивизия лишилась 912 человек, 216-я пехотная дивизия — 862. В военном дневнике 292-й пехотной дивизии двумя днями позднее появилась запись: «Потери дивизии на 7.7 очень высоки, боеспособность дивизии тем самым через три дня наступления исчерпана. Главной причиной высоких потерь является очень сильный огонь вражеской артиллерии, который не удается подавить» [264] .
264
Kriegstagebuch Nr. 6 der 292. Infanterie-Division, la, fur die Zeit vom 11.6.-30.9.1943, BArch, Ri 1 26-292/43, unpaginiert.
Нет никаких сомнений в том, что некоторые немецкие ударные дивизии при проведении операции «Цитадель» сильно уменьшились в численности, а отдельные части, такие как 73-й танково-гренадерский полк 19-й танковой дивизии, были почти полностью уничтожены. Нужно также учесть, что в оборонительных боях летом 1943 года в течение нескольких дней целый ряд соединений полностью «выгорел». Так, например, во время советского наступления на Донбасс 17 июля 1943 года немецкая 16-я танково-гренадерская дивизия оказалась в центре боев у Миуса. Она защищалась очень хорошо, и генерал Цейтцлер 25 июля даже предложил Гитлеру отметить дивизию в докладе. В этот же день ОКХ распространила заявление: «Во время последних боев на Миусском фронте особенно проявила себя рейнско-вестфальская 16-я танково-гренадерская дивизия» [265] . Оборотной стороной этой медали было то, что дивизия в боях у Миуса была почти полностью истощена. В военном дневнике 6-й армии 21 июля 1943 года была сделана запись: «Вследствие необычайно сильного вражеского артиллерийского огня и массового применения штурмовиков, частично с фосфорными бомбами, наши собственные потери значительны; боеспособность тяжело сражающихся уже 5 дней соединений серьезно ослаблена, в особенности 16-й танково-гренадерской дивизии, 294-й и 306-й пехотных дивизий» [266] . В этот день из 53 танков 16-й танково-гренадерской дивизии боеготовыми оставались только четыре танка. На следующий день военный дневник 6-й армии сообщал: «16-я танково-гренадерская дивизия, вынужденная нести основную тяжесть оборонительных боев последних дней, вследствие больших потерь в личном составе и давящей жары, сильно истощена» [267] . Утром 23 июля дивизия доложила, что численность ее гренадерских батальонов частично сократилась до 50 человек, а общая численность пехоты в дивизии составляла только 550 человек. При этом общее количество пехотинцев в танково-гренадерской дивизии обычно составляло более 6000 человек.
265
Die Wehrmacht berichte 1939–1945, S. 524.
266
Kriegstagebuch des Armtee-Oberkommandos6, Nr. 5,17.7.—17.8.1943, BArch, RH 20-6/303, Bl. 75.
267
Ebd.,Bl. 81.
Еще одним доказательством того, что немецкие потери при проведении операции «Цитадель» по сравнению с последующими оборонительными боями летом 1943 года не были необычно высоки, являются десятидневные сводки отдела учета потерь вермахта при общей канцелярии Верховного командования вермахта: так, 6-я армия потеряла в Донецком бассейне за 20 дней, с 11 по 31 июля, в общей сложности 18 673 человека. Это больше, чем потеряли армейская группа Кемпфа (17 769) и 4-я танковая армия (15 702) за 20 дней с 1 по 20 июля 1943 года, то есть в то время, когда проводилась операция «Цитадель». Только 9-я армия Моделя с потерями в 28 447 солдат имела больше потерь. 4-я танковая армия за 10 дней, с 21 по 31 августа, потеряла 14 545 солдат, понеся почти такие же потери как за 20 дней, с 1 по 20 июля, на которые пришлась операция «Цитадель» (15.702). Армейская группа Кемпфа, или 8-я армия, за 20 дней, с 11 по 31 августа, потеряла 23 470 человек, больше, чем за 20 дней, с 1 по 20 июля 1943 года, то есть во время наступления на Курск (17 769). 2-я танковая армия за 10 дней, с 21 по 31 июля 1943 года, потеряла 34 749 человек — это самые большие потери, понесенные любой другой немецкой армией летом 1943 года за период в 10 или 20 дней. Сама 9-я армия в 20-дневный период, в течение которого проводилась операция «Цитадель», имела не такие большие потери (28 447). 4-я армия в обороне в 10-дневный период, с 11 по 20 августа, понесла приблизительно такие же потери (21 453), как и 9-я армия при атаке на Курск (22 201).
Эти примеры показывают, что наступление на Курск ни в коей мере не оказало такого фатального воздействия на боеспособность немецких сухопутных войск, как это часто утверждали авторы послевоенных мемуаров. Не операция «Цитадель», а все сражения на Восточном фронте летом 1943 года оказали опустошающее воздействие на боеспособность немецких войск. В июле и августе 1943 года немецкие сухопутные войска понесли самые большие потери с начала войны. Но и Красная Армия понесла крайне высокие потери. В июле 1943 года выбытие личного состава раненными на 44 процента превышали среднемесячные потери в течение всей Великой Отечественной войны, а в августе это превышение составило даже 73 процента. Это подтверждает, что для обеих сторон боевые действия летом 1943 года были тяжелейшими боями Второй мировой войны независимо от того, в наступлении или обороне они находились. Однако имелось одно решающее отличие: Советский Союз смог быстро
возместить ужасные потери, и это было не только потому, что его население вдвое превышало население Германии. Последняя в противостоянии с СССР имела дело с коалицией, охватывающей половину мира, ресурсы которой многократно превышали ресурсы любой из стран «оси». Хотя Германский рейх в последующие месяцы смог увеличить производство вооружений, но потери в людях возместить было невозможно. Только с июля по октябрь 1943 года сухопутные войска Германии на Восточном фронте в общей сложности потеряли 911 000 человек, получив в качестве пополнения только 421 700. Измотанные дивизии тем самым могли обновляться еще реже. Манштейн в своем личном дневнике 27 августа отметил, что нет сомнений в том, что положение серьезно и что войска близки к концу. Двумя неделями позднее Геббельс записал в своем дневнике: «Наши солдаты выдохлись, наши войска обескровлены» [268] .268
Goebbels, Tagebucher, tkil II, Bd. 9, S. 452 (Eintrag vom 9.9.1943)
«Сейчас в наших авторитетных кругах встает вопрос, а возможно ли вообще победить Советский Союз военными методами» [269] . — Значение Курской битвы для Германии и для Советского Союза
Для германской стороны провал летнего наступления на Курск означал тяжелое моральное поражение. Гитлер в начале июля 1943 года в дневном приказе своим командирам объявил, что «значение первых ударов в этом году» носит «выдающийся характер» и что «от успешного проведения этих первых в 1943 году больших ударов зависит гораздо больше, чем от обычной победы». Следующий дневной приказ он посвятил всем солдатам атакующих подразделений. Он начинался словами: «С этого дня вы вступаете в большое сражение, исход которого может иметь решающее значение для войны». Почти в конце приказа Гитлер еще раз подчеркнул: «И вы должны знать, что от успеха этой операции может зависеть все» [270] . Фюрер сознательно преувеличил значение предстоящего сражения для мотивации солдат. Это соответствовало его пропагандистским максимам. Еще в «Майн кампф» в 1924 году он писал: «Во всех случаях, когда речь идет о выполнении кажущихся невыполнимыми требований или задач, все внимание народа должно быть направлено только на этот вопрос, так, как будто от его решения действительно зависит “ Быть ил и не быть“. Только так народ будет добровольно и действенно предпринимать большие усилия с полным напряжением сил. И это есть самое первое непременное условие, которое необходимо для движения по такому тяжелому отрезку человеческого пути, которое дает возможность руководству направить массы народа прямо к цели, к ее достижению, а лучше — к ее завоеванию, и эта цель будет представляться как одна-единственная, достойная человеческого внимания, и от достижения которой зависит все» [271] .
269
Ebd., S. 142 (Eintrag vom 22.7.1943).
270
Klink, Gesetz, S. 329 f.
271
Hartmann, Hitler, Bd. 1, S. (263) f.
Однако летом 1943 года тактика пропаганды обернулась бумерангом. Когда названное решающим наступление на севере от Курска через неделю, а на юге почти через две недели было прервано, многие солдаты были разочарованы. Лейтенант Карл Фрейганг, служивший в 7-й пехотной дивизии, записал 16 июля 1943 года в своем дневнике: «Мы должны идти назад!!! Все жертвы были напрасными, все усилия были бесполезными, я плакал от ярости и бессилия» [272] . 17 августа 1943 года майор Маркус фон Буссе подготовил отчет о поездке на фронт, которую он совершил по заданию орготдела Генштаба Сухопутных войск в период с 12 по 15 августа. Помимо командования группы армий «Центр», фон Буссе посетил несколько армий, корпусов и дивизий, чтобы ознакомиться с полученным боевым опытом. Он охарактеризовал настроение на фронте следующим образом: «Вера в руководство угрожающе пошатнулась. <..> Наступление “Цитадель“ должно было быть решающим — за ним последовали тяжелые бои в отступлении. У командиров отсутствуют текущие ориентировки, поскольку в сегодняшнем положении они не в состоянии отвечать на многочисленные вопросы, возникающие у солдат» [273] .
272
Haag, Berichte, S. 86.
273
Reisebericht des Majors G. von Busse zur Heeresgruppe Mitte, 17.8.1943, BArch, RH 10/54, Bi. 92 Hervorhebung im Original).
С оперативно-исторической точки зрения Курская битва стала началом большого немецкого отступления. Несмотря на надежды немецкого командования, советско-германский фронт больше не оставался в покое. Уже 7 августа началось советское наступление на Смоленск, шестью днями позднее Красная Армия снова начала атаковать Донецкий бассейн. За этим, 26 августа, последовало наступление на Полтаву, а 1 сентября — на Брянск. Теперь Гитлеру стало абсолютно понятно, что вермахт не в состоянии обеспечить решающий поворот войны на Восточном фронте. Поэтому осенью 1943 года он перенес стратегический центр войны в Западную Европу. Если бы удалось нанести западным союзникам тяжелое поражение при высадке во Франции, полагал Гитлер, война все еще могла быть выиграна.
Был ли Курск в стратегическом смысле решающим сражением или даже сражением, определяющим ход войны, как до сегодняшнего дня часто утверждается? Однозначно нет, поскольку были и другие события, гораздо в большей степени изменившие дальнейший ход Второй мировой войны, например, вступление в войну США, провал обоих немецких наступлений на Восточном фронте в 1941 и 1942 годах или сражение у Мидуэя в июне 1942 года, вследствие которого в тихоокеанском театре военных действий инициатива перешла от японцев к американцам. Тем не менее Курская битва ознаменовала собой поворотный пункт, поскольку отчетливо показала всем наступивший окончательный перелом на Восточном фронте. Развитие событий, сопровождаемое этим переломом, началось еще раньше, и уже Сталинградская битва показала грядущее поражение Германии. Но успехи немцев в марте 1943 года и последовавшая за ними пауза на германо-советском фронте пробудили у немцев надежду на то, что Германия все еще может победить Советский Союз военными методами. Тем отчетливее стало ясно после провала немецкого летнего наступления, что война на востоке не может быть выиграна, поскольку существовала антигитлеровская коалиция и Германия вела войну на несколько фронтов. Служба безопасности СС 2 сентября 1943 года так характеризовала настроение населения Германии: «Самую серьезную озабоченность вызывает положение на Восточном фронте. Если до сих пор не удалось нанести Советам решающее поражение, появились опасения, что это вообще невозможно...» [274] Четырьмя днями позднее служба безопасности доложила: «Примечательно, что в настоящее время все возрастающее количество отпускников с Восточного фронта приезжают домой с пессимистическими настроениями, хотя они же еще несколько месяцев тому назад имели твердую, как скала, убежденность и полную веру в победу нашего оружия» [275] . 18 сентября 1943 года Карл-Фридрих Колбов, глава правительства провинции Вестфалия, записал в своем дневнике: «Угроза Германии с востока выросла до огромной опасности, и о грядущей зиме я могу думать только в серых тонах. Если наш фронт на востоке будет сломлен, тогда война проиграна, и мы все вместе с ней. Надеемся только на чудо и на немецкую храбрость» [276] . Сражения летом 1943 года оказали решающее воздействие как на боеспособность германских сухопутных войск на востоке, так и на моральный дух как на фронте, так и в тылу.
274
Boberach, Meldungen, Bd. 14, S. 5700 (Hervorhebung im Original)
275
Ebd., S. 5715 (Hervorhebung im Original).
276
Kolbow, Tagebucher, S. 598.