Директор

Гвен встала, обошла стол, нагнулась и оставила на его губах быстрый поцелуй.

Снова.

Она выпрямилась и ждала реакции.

– Это проявление бесчестности, - заявил Эдвин, бросая свою салфетку на стол.

– Разве?
– спросила она, неожиданно занервничав.

– Худший поцелуй за всю историю поцелуев.

– Что? Думаете, можете лучше?

– С закрытыми глазами.

– Разве не так все...

Эдвин поднялся, обхватил ее за шею сзади и, поцеловав, перенес прямо на страницы книг исторических любовных романов.

Это был глубокий поцелуй, жесткий поцелуй, крепкий поцелуй, обессиливший ее поцелуй. Она обняла его плечи и прижалась грудью к его груди, что сорвало негромкий стон с его губ. Или ее. Она не могла сказать и, определенно, ей было все равно. Какое это имело значение, если Эдвин прижал ее спиной к стене. У человека настолько сдержанного, настолько скрытного и замкнутого, было слабое место. Слава Богу, она, наконец-то его нашла.

– Эдвин, - шептала она ему в губы, чувствуя волну удовольствия в животе, лишь, произнеся его имя. Он ничего не ответил. Ничего не могло отвлечь его от ее губ. Она приподняла голову, давая ему больший доступ к шее. И он принял это, оставляя дорожку из поцелуев от щечки до уха, заставив ее задрожать. Он укусил ее за шею, и она ловила воздух ртом от удовольствия ощущать его зубы на ее коже.
– Больше, - умоляла она.

Он немного отодвинулся и обхватил ее талию своими широкими ладонями. Она выгнула спину, и он целовал ее в центр груди, прямо под ключицей. Она хотела, чтобы он раздел ее, уложил на стол, сбросил посуду и погрузился в нее. Она отчаянно желала его внутри себя... но Эдвин сдерживался и лишь дразнил ее руками сквозь платье, а не под ним, как она этого хотела.

Гвен сделала отчаянный вздох, когда он спустил кардиган, оголив ее плечо и оставляя на нем свои поцелуи. Но этого не было достаточно - позволить ему целовать себя. Она вцепилась пальцами в узел галстука и ослабила его. Она умрет, если не доберется до его шеи. С неистовством она стянула его галстук с шеи на пол, где и было ему место. Она расстегнула первые две пуговки на его рубашке и прильнула губами к впадине у его горла. Ее пульс ускорился. Она почувствовала его невероятную эрекцию, упирающуюся ей в живот, в то время, как целовала его шею и грудь. Гвен толкнулась бедрами ему навстречу, и Эдвин зарычал у ее уха. Она никогда не слышала более эротичного звука, чем это маленькое, неконтролируемое высвобождение удовольствия. Его палец впился ей в спину. Как мог один лишь поцелуй, ощущаться так хорошо, так властно? В его руках она могла потерять контроль над собой в любой момент.

– Займись со мной любовью, Эдвин, - прошептала она ему.

И после этого чары спали. Поцелуй оборвался так внезапно, что она чуть не упала на колени, потеряв опору его рук. Она держалась за стену, чтобы не упасть. Эдвин сделал шаг назад.

– Что?
– спросила Гвен, задыхаясь.
– В чем дело?

– Я прошу прощения за свое поведение, - произнес он, застегивая пуговицы на рубашке.

– Извиняетесь за то, что целовали меня?
– спросила она, слишком потрясенная, чтобы ясно мыслить.

– Я думаю, вам лучше уйти, мисс Эшби.

Она пристально смотрела на него крайне изумленная и чрезвычайно оскорбленная.

– Мое имя - Гвен, - сказала она.

– Я думаю, вам нужно уйти мисс Эшби, - повторил он.
– Я - директор этой школы. Вы - учитель в ней. По крайней мере, на эту неделю. Мы должны вести себя соответствующе.

Гвен поправила кардиган, прикрывая себя, и сделала глубокий вздох, чтобы успокоиться.

– Я шутила до этого, когда говорила, что вы мне не нравитесь. Я сейчас не шучу. Вы даже не будете говорить со мной об этом?

– Здесь не о чем говорить.

– Ваш язык был у меня во рту тридцать секунд назад, и сейчас вы говорите мне уйти.

– Я прошу прощения за это.

– Это... это очень невежливо, - произнесла она, и заметила по его взгляду, что ее упрек попал в цель.

Она повернулась к нему спиной и вышла. На третьем этаже она мысленно перебирала все причины, по которым его ненавидит. На втором этаже она начала корить себя за то, что поцеловала его первой. На первом этаже ей пришлось зайти в ванную комнату, чтобы вытереть слезы с лица.

Несчастных полчаса она отсиживалась в ванной комнате, пока к ней не вернулось хоть какое-то подобие самообладания. Ей казалось, что несколько мальчиков заметили, как она заходит к директору. Если они увидят ее уходящей с опухшим лицом и в слезах, то они, вероятно, подумают, что он сделал что-то не подобающее по отношению к ней. Несмотря на всю свою злость, она не хотела, чтобы кто-то подумал, что он ей навредил. Никакого вреда. Он всего лишь растоптал ее гордость своей внезапной холодностью. Она попросила его заняться с ней любовью, и он оттолкнул ее так, словно она призналась в убийстве. Он даже извинился за то, что целовал ее, и это было самым жестоким с его стороны. Мужчины извиняются только в том случае, когда считают, что поступили неправильно, совершили что-то, о чем жалеют. Это был самый страстный, чувственный и крышесносный поцелуй в ее жизни, а он извинился за него.

Как только она была полностью уверена, что может выглядеть спокойной и собранной, она покинула ванную и направилась назад в коттедж. Она заварила чашку чая и села за кухонным столом, размышляя, что же пошло не так. Эдвину было за сорок, и он разведен, соответственно она знала, что он был, по крайней мере, с одной женщиной за всю его жизнь. Судя по его одержимости вежливостью и правилами приличия, она могла бы подумать, что он девственник, если бы не знала о его браке. До этого вечера она находила его старомодные манеры очаровательными и оригинальными. Сейчас же, они задевали ее и приводили в ярость.

В тот вечер она изо всех сил постаралась сконцентрировать внимание на работе. Она читала, делала заметки, придумывала интересные темы для дискуссий в классе на следующий день. Той ночью она мало спала, и виной тому была не загадочная невеста.

Ее настроение улучшилось, когда она вошла в класс на следующее утро. Мальчики были готовы к разговору. Каждый из них прочел главы, которые она задала, и все десять мальчиков приняли участие в дискуссии. Лайрд посчитал интересным то, что Пип любил такого бессердечного человека, как Эстелла. Гвен обосновала это тем, что люди склонны хотеть то, чего не могут хотеть, даже если это им во вред. Лайрд кивал с пониманием.

– Как я и молочные продукты, - сказал Джефферсон.
– Не очень хорошее сочетание.

– Расскажи нам об этом, - ответил ему Лайрд, щелкнув его по носу.

Гвен все ждала, когда появится Эдвин и будет наблюдать за ее уроком, как он сделал это вчера, но он так и не показался. Ни на ее первом занятии, ни на втором, и даже на лекции после обеда. Еще долгое время после того, как последний ученик покинул класс, она сидела за столом над конспектами. На ее столе внезапно появилось яблоко.

Она подняла взгляд и увидела по-доброму улыбающегося Лайрда.

– Для вас, мисс Эшби, - сказал он.
– За школой есть фруктовый сад. Я подумал, вам нужна улыбка.

– Спасибо, Лайрд. Я ценю это.
– Она взяла большое красное яблоко в руку.

– Дайте ему время, - добавил Лайрд тихим заговорщическим тоном.
– У него давно не было практики.

– Ты опять играешь роль свахи?

– Говорят, каждому Адаму нужна Ева, - подмигнув, произнес он и оставил ее одну с яблоком. Она откусила от него большой кусок и представила, что это сердце Эдвина.