Дитя короля
Шрифт:
Обожала бои с Эмилианом, но он дрался со мной совсем не в полную силу, осторожничал, а, стоило мне поцарапаться немного о его колючки льда, он останавливал тренировки и отправлял меня в теплицу.
С полетами мне помогал Вигур, он вернулся из Шебароха с рунами. Вот только Эмилиан хмурился, когда я уходила на уроки, а статный рыжеволосый дракон подначивал меня и шутил, что я летаю так же, как и хожу — как толстый жук-светляк. Этот взгляд короля, наполненный тьмой ревности, я хорошо знаю — Марьян каждый день на меня так смотрел и убивал тех, кто смел оказаться со мной рядом и посмотреть «неправильно», но я старалась не сравнивать короля и покойного мужа. Слишком велика между ними разница.
Да, Эмиль стал для меня отдушиной, но… чувствовать к нему яркие чувства
Сегодня утром я заметила, что края стигмы почернели. Едва заметно, но появился контур, и мне стало невыносимо страшно. До конца срока закрепления истинной пары оставалось очень мало времени, чуть меньше недели, а я никак не могла раскрыть душу и позволить себе полюбить. Всматривалась в синие глаза Эмилиана, изучала сильное и красивое тело, вслушивалась в мудрые слова, следила, как он ведет себя с подданными. Даже зауважала его больше после приема бедняков. Король старался помочь всем лично, распоряжался быстро, но категорично. Был справедливым и честным, а еще беспощадным ко злу. Кого-то даже приказал казнить. Я поначалу напряглась, а когда узнала, что тот заключенный сделал — вырезал семью, сначала изнасиловав женщин — то решила, что Эмилиан знает, что делать, лучше меня. Такие вещи нести очень сложно, и король будто отвечал за всех жителей Мэмфриса своей головой. Тяжелая ноша, я такую не смогла бы понести.
— Я истеку кровью, если ты будешь думать еще несколько минут, — подстегивает Эмилиан, а в его голосе звенит непривычная сталь. Он очень отдалился за последние дни. Не знаю почему, но ощущение в груди, будто кто-то тянет за нитку, пытаясь порвать нашу хрупкую связь, растет так стремительно, что я едва дышу от осознания, что могу его потерять. Я стараюсь полюбить, стараюсь, но у меня не получается! Хочу его, ценю, уважаю и боюсь потерять, но не вижу его второй половинкой на всю жизнь. Хочу быть с ним рядом, но вот сказать «люблю», прочувствовать эти эмоции не получается. Перед глазами черная пелена всплывает, когда думаю о будущем, и отвлекаться на учебу — лучший способ убежать от самой себя.
Но время же тоже бежит!
Читаю быстро заклинание лечения, но рана на широкой ладони Эмилиана остается раскрытой — только кровь присыхает по краям, и то, скорее всего, сама по себе останавливается.
— Не выходит. Я бездарь.
— Сфокусируйся, — сухо советует король и смотрит куда-то мимо меня. Последнее время он часто так делает: со мной, но будто где-то далеко. Я понимаю, что он тревожится, я сама себе места не нахожу, чувствую себя виноватой за, но как заставить себя любить — не представляю!
Проговариваю слова заклинания, а перед глазами повторяющийся ночной кошмар: Марьян, косая ухмылка и тяжелая поступь палача. Он замирает у изголовья кровати, а затем, наклонившись, шепчет: «Ты будешь моей». И я каждый раз вырываюсь из сна в холодном поту.
— Дара! — вскрикивает Эмилиан, отчего я вздрагиваю.
Поднимаю глаза, отряхиваюсь от раздумий и понимаю, что рана на его ладони стала больше, вместо того, чтобы затянуться.
— Я не могу… — ладошки немеют, а в сан’ю вместо нужной щекотки водной стихии просыпается драконье пламя. — Не получается, Эмилиан, — глаза щиплет от слез, но я терплю, не хочу показывать свое волнение, хотя подозреваю, что он и так все видит.
Король залечивает порез, быстро прочитав самолечение, обнимает меня, а затем шепчет на ухо:
— Получится. Ты готова?
Чтобы не говорить посаженным от слез голосом, киваю и оглядываюсь на новую теплицу. Старую пришлось снести, расширить ряды, укрепить балки и добавить освещение. Но маруньи все равно не приживались, на третий день теряли соки и погибали. У меня руки опускались: ничего из того, что я пыталась делать, не получалось.
— Сейчас только к девочкам схожу, и можно отплывать, — тихо говорю в сторону и в голос добавляю немного веселости. Не
нужны Эмилиану мои тревоги, пусть хоть это не добавляет ему печалей.Король и так хмурый, слухи о нападениях нечисти стали реальностью, а еще за этот жаркий последний месяц лета Мэмфрис оказался на грани народного восстания. Я один раз случайно подслушала встречу мэра западного города с королем. Не помню имен и названий, но суть в том, что ополченцы готовят нападение на Тис-мен, чтобы завладеть переходом в другие страны и источником иллюзий. Хорошо иметь в голове энциклопедию в виде руны языка: что нужно — она быстро мне подсказывает, но лучше бы я оставалась в неведении, чем понимала, с какими трудностями сталкивается мой король.
А еще стигма! Эмилиан после нашего секса в купальне перестал вообще напоминать о своих чувствах, будто отчаялся и опустил руки. Занимались любовью несколько раз за прошедший месяц, но как-то механически, просто потому что метка требовала. Но ни мне, ни Эмилиану — это не приносило радости и удовлетворения — это чувствовалось. Мы мучались, но никто не говорил о своих проблемах. Подружек у меня здесь нет, Ли уехала домой сразу после нашего возвращения из Вастенского леса. Она была мрачной и молчаливой в день отъезда, а я не посмела спрашивать, что случилось. Тим оставался в замке: они с советником пытались найти способ вызволить эмонес из леса, но пока, по бледному лицу лекаря, я понимала, что подвижек в этом деле нет.
И с каждым днем я видела, как между нами с Эмилианом растет еще большая пропасть, чем была. И ничего нельзя было исправить.
— Не задерживайся, корабль уже на причале, — покладисто говорит король и немного отступает.
— Я туда и назад. Не успеешь соскучиться, — натянуто улыбаюсь и всматриваюсь в его осунувшееся лицо. Слишком много на него навалилось, а еще я и истинная связь, которую невозможно закрепить.
Король отвечает мне сдержанным кивком, прячет руки за спину, отчего синий китель натягивается на его груди, а золотые пуговицы отбрасывают яркие блики на солнце, а потом молча уходит в сторону замка. Он стал сутулиться, прихрамывать, чаще молчать и пропадать в королевском кабинете до полночи. Неужели я всему виной? Он сдался? Ведь за месяц даже не пытался сблизиться, не пытался доказать свою любовь, будто отпустил руки и позволил реке жизни тащить его по течению.
Ослабляю завязку платья и проверяю стигму. Она тоже молчит последние дни. С ее активностью было легче, тянуло к Эмилиану хотя бы физически, а теперь… А теперь края лепестков потемнели и рассыпались, острота ощущений пропала, остались только кошмары и воспоминания, а еще холодность короля. Как это остановить? Если бы не эти два месяца, что он сидел у моей постели в лесу, если бы я тогда не сорвалась… У нас было бы еще время. Это я виновата.
Глава 56. Дара
«Люмин» отплывает на закате. Воздух пахнет спелыми яблоками и сушеными сливами, а мои руки до сих пор в пыльце маруний. Мы вернемся через неделю, и все посадки снова погибнут, но я все равно буду пробовать, снова и снова, потому что должна понять, как эти маленькие цветочки размножаются, почему растут только на свободе. Не все подчиняется магии в этом мире, есть вещи, которыми повелевает только природа.
Море спокойное, тихое и ласково шуршит под килем, унося нас с Эмилианом и свитой в страну эльфов. Сначала мы должны пройти залив в Тис-Мене, где я увижу настоящую магическую академию, а только потом открытые воды. Это воодушевляет, потому я, отчаянно схватив борт корабля, всматриваюсь в темнеющую даль и ищу огни города. Но и оставлять замок, где я чувствовала себя защищенной, где могла без опаски расправлять крылья — тяжело. Тоскливо и страшно немного.
Вигур подсказал, как сбрасывать накопившуюся силу искры, но в свете последних охладевших отношений с королем все было сложно. За неполный месяц два занятия сексом для дракона — маловато, а навязываться и признаваться королю, что только так можно высвободить сэйю, мне было стыдно. Я ждала от него действий, шагов навстречу, а он не слышал меня, не видел, что мне нужно внимание и его тепло. Такое ощущение, что забыл и разлюбил.