Диверсантка

Гитлер выслушал доклад Гиммлера с интересом. Рейхсфюрер говорил обтекаемо, упирая на то, что все способности магического кристалла и его оператора пока не выявлены. Предстоит ещё много работы. Тем не менее, фюрер выразился в том смысле, что, мол, верит в наследие предков и предназначение германской нации, потому и помощь древних богов кажется ему вполне уместной. Другими словами, благословил дальнейшую работу с Тором.

Но мысли вождя германской нации занимала сейчас другая проблема. В Мюнхене нацисты активно готовились к борьбе за Судетскую область Чехословакии. Над Европой всё отчётливее нависала угроза новой большой войны, но это пока мало кто понимал. Верили заявлениям Чемберлена, верили Гитлеру, убеждавшему мир в скромности своих территориальных притязаний. В лучшее будущее верили. В это время Катрин начала обживать новый блиндаж на «Объекте Зета», как назвали строившийся полигон под Мюнхеном.

Глава 7

1940 год. «Объект Зета». Лондон

«Объект Зета» был полностью готов к началу испытаний весной тридцать девятого года. Выстроились рядами форты и бункеры, доты и блиндажи с бетонными стенами в три метра толщиной. Имитации мостов, железнодорожных разъездов, укреплённых артиллерийских батарей строители выполнели в натуральную величину и на совесть, с немецкой аккуратностью и педантичностью. Новенькие танки и бронемашины заняли свои места в складках местности, не на виду, для усложнения задания. В планах испытаний значились и воздушные цели, и надводные.

Хранилище для Тора вначале обустроили с краю, в специальном бункере, но так, чтобы можно было вести наблюдения за происходящим по всей территории полигона. Рядом оборудовали ещё один бункер, куда регулярно привозили людей из концентрационного лагеря Дахау, расположенного поблизости. Оба объекта охранялись, допуск к Тору имели только Катрин и Шлезвиг, а в операционную, как с дьявольской иронией прозвали пыточное помещение, два сотрудника гестапо с наборами инструментов. Людей подобрали опытных, с большими знаниями в области истязания себе подобных.

Ну и крематорий, конечно. Для удобства.

И работа закипела. Катрин, получив задание, выходила на территорию полигона. В нужное время активировался кристалл, и она приступала к уничтожению объектов. С бронетехникой получалось легче. Нужно было лишь найти точку, откуда цель хорошо просматривалась, и взглянуть на неё хоть разочек. Такую позицию она называла «точкой наведения». Потом, сосредоточившись, Катрин делала лёгкое внутреннее усилие, будто спускала тетиву лука, или собаку с поводка, и летели башни с новейших «Т-IV», с лёгкостью появлялись зияющие дыры в лобовой и бортовой броне. Славно горели и плавились бронемашины.

С пушками Катрин справлялась играючи. Не помогали никакие укрепления - ни мешки с песком, ни бетонные надолбы. Огненный шар впивался в орудие и взрывался, сметая ствол с лафета, оплавляя щит прикрытия, отбрасывая на несколько метров казённик и выгибая дугой цапфы. От пушки ровным счётом ничего не оставалось.

Катрин экспериментировала с разных дистанций, с биноклем, на бегу, когда цель могла увидеть лишь мельком. Главное, чтоб на сетчатке остался образ - этакий отпечаток - объекта. Пусть нечёткий, пусть она не смогла бы потом воспроизвести его в деталях - неважно. Быть может, это смог бы Тор, но артефакт никогда не подавал никаких знаков, зато с точностью посылал энергетический заряд точно в цель.

Катрин поняла, что ошибается - насчёт знаков - когда перешли к разрушению мостов. То ли причиной всему оказался опыт, усиливающееся сродство с Тором, а возможно, сыграло значение то обстоятельство, что Катрин в последнее время почти не расставалась с плюшевым мишкой, в которого вшила Мальчика. Этого не мог объяснить никто, но однажды Шлезвиг назначил испытание на вечернее время. Мост сапёры выстроили на совесть - мощная, добротная конструкция. Хоть грузовики по нему гоняй, хоть танки.

Катрин оглядела объект, не задерживая взгляд на деталях. Она это делала осознанно - не рассматривала пристально будущую цель, а так, мазнёт взглядом, и всё. В боевой обстановке кто даст возможность подолгу пялиться на охраняемый объект, а? Так что, работаем в условиях, максимально приближенных к боевым. Итак, глянула на мост, а потом прикрыла глаза. Почему она так поступила, сама объяснить не смогла бы. Раньше никогда не делала, а сейчас вот... И случилось неожиданное.

Перед внутренним взором проявлялась чёткая сетка координат, направление, азимут, характер ландшафта. На блеклом зеленоватом фоне вырисовывалась схема цели - объёмная, выпуклая. Энергетический луч Тора услужливо транслировал картинку во всех подробностях, подсвечивал алым цветом уязвимые места, раскладывал проекции моста с разных сторон...

Вон там, у средней фермы, самое слабое место, там и нужно произвести воздействие. Почему именно там, а не в другом месте, она не знала. Знал Тор. Вдох, лёгкое мысленное движение, будто отпустила поводок. Или нить воздушного шарика, взмывшего в облака? Или рукав кого-то близкого, кто порывался уйти, а она пыталась удержать?..

Но небольшая лиловая тучка уже вилась у опоры моста, уже закручивалась спиралью. И в ответ на внутреннее движение Катрин вырвался из этой тучки вовсе не весёлый воздушный шарик, а огненный переливчатый шар. Вонзился в шероховатый прочный бетон и лопнул взрывом. Мост начал крениться, а следом рассыпался на фрагменты и рухнул, взметая тучи мелких обломков, пыли и бетонной крошки.

Это был новый шаг в общении с Тором. Энергетический луч не только уничтожал указанный объект, перед этим он давал информацию о цели, её уязвимых местах. И об особенностях местности и расположении объекта. Катрин казалось, к ней приходит всевластие, и чувство это сладко отзывалось где-то глубоко внутри. Но уже при повторной попытке ничего подобного не получилось. Катрин старалась, закусывала губу, напрягалась внутренне до изнеможения, но никаких видимых результатов её старания не приносили - картинка не появлялась. Она продолжала упорно тренироваться, пробовать и так, и этак, но закономерность - если таковая существовала - ускользала, и Тор проявил свои удивительные способности всего один ещё только раз. Или сила Врил столь своенравна и непредсказуема? Захочу - сделаю, не захочу - обойдётесь.

Так в тренировках, в постоянных поисках шли дни. Прошло лето, наступила осень, а с ней и большая война. Первого сентября 1939 года началось вторжение в Польшу. Чехословакии к тому времени уже не существовало, вместо неё появились протектораты Богемия и Моравия, а Словакия превратилась в игрушечное государство, послушное приказам из Берлина. Польша сражалась три месяца и пала, на очереди стояла Франция.

В мае сорокового года, танковые клинья и моторизованные соединения вермахта словно клещами охватили родину Гюго и Стендаля, Вольтера и Робеспьера: с севера, со стороны Бельгии, и с юга, прорвав оборону французов у Седана и выкатившись, гремя траками своих танков, к Ла-Маншу. Войска союзников, оказавшись в окружении, срочно покидали континент через Дюнкерк. В июне начались сражения за центральную часть страны. Пал Париж, французы несли огромные потери, преследуемые наступающими частями германской армии. Не спасла и линия Мажино, на которую возлагались такие надежды.

Эта цепь неприступных, казалось, фортов, дотов и бункеров, тоже, кстати, была прорвана в двух местах, хотя решающее значение для общего хода боевых действий это вряд ли имело.

К польской кампании Катрин не привлекали, считая задачу вполне выполнимой и без применения сверхоружия. А вот при прорыве линии Мажино агент Гондукк выезжала в зону боевых действий - тайно, всего на один день. Более для того, чтобы опробовать свои возможности в реальном деле, чем для реальной помощи войскам. К тому времени Катрин немало поработала с фортификациями на полигоне. Честно сказать, крушить бетон оказалось куда труднее, чем сбивать танки и взрывать пушки. Приходилось обрушивать на форты и доты море энергии, и не всегда бетонные купола вкопанных в грунт монстров поддавались. Бывало, покрывались трещинами, разогревались так, что от них валил пар, словно из паровозной трубы, но держались.

Для решения трудной задачи Катрин нашла особый приём. К тому времени она научилась управлять извергаемой энергией: могла обрушиться на объект огненным ливнем, а при желании - одним мощным разрядом наподобие чудовищной молнии, а то и тонким, прожигающим всё на своём пути лучом. Подвластны были ей и небольшие огненные сферы, похожие на шаровые молнии. Таких шариков она могла накидать в бойницы и амбразуры фортов и дотов сколько угодно. Такого не выдерживало ни одно укрепление.

Во Франции её подвезли в танке к форту, высящемуся на холме. Вокруг рвались снаряды, свистели пули и отвратительно выли падающие мины... Так выли, что волосы дыбом, и словно железом по обнажённым нервам... Всё пространство вокруг заполнялось свистящей и жужжащей смертью - не учебной, не понарошку, а самой что ни на есть всамделишной. Слева и справа падали по-настоящему убитые солдаты. И вот тогда она вновь увидела магическую координатную сетку, план местности и форта со всеми его слабыми местами. Тогда и пришло понимание - видение зависит не от Тора, а от неё самой. От её внутреннего состояния, и чем выше нервное напряжение, чем сильнее стремление достичь желаемого, а ей при этом грозит смертельная опасность, тем легче Тор помогает в выполнении задания.