Дивная золотистая улика

Она ответила, действительно, без труда, но совсем не так, как я ожидала.

– Нет!

Короткое слово прозвучало резко, как удар хлыста. И Людмила смотрела на меня уже не с доброжелательным интересом, а откровенно неприязненно. Я сделала шажок назад и осторожно поинтересовалась:

– Что нет? Почему?

– Все нет. Ни на какие вопросы я отвечать не буду.

– Но мне нужно всего лишь заглянуть в документы...

– Нет!
– теперь она взвизгнула так, словно я предложила ей поджечь школу, а всех учениц расстрелять на главной площади города.

– Да что вы как нервно реагируете?

– Я? Разве?
– она облизнула губы.
– Вам показалось. Я имела в виду, что не уполномочена.

– А кто уполномочен?
– терпеливо спросила я.

– Директор школы. Елизавета Максимовна. Госпожа Санчес.

Ответ прозвучал так, словно Людмила говорила о трех разных людях. Но, исходя из простой житейской логики, я предположила, что речь идет, все-таки, об одной женщине - Елизавете Максимовне Санчес. Искренне надеясь, что логика меня не подвела, я кивнула:

– Хорошо. Я готова поговорить с госпожой Санчес.

– Она сейчас занята, - девушка взглянула на часы.
– До конца урока десять минут.

– Надеюсь, вы позволите мне ее подождать?
– я постаралась задать вопрос холодно и изыскано-любезно, но получилось просто обиженно.

Впрочем, хватило и этого, милой девушке стало стыдно.

– Извините, - она улыбнулась мне, пусть и с некоторым напряжением. И объяснила: - У нас были неприятности в прошлом году. Тоже приходили, смотрели документацию. Конечно, у нас все абсолютно прозрачно и никаких претензий в результате, не было, но нервы потрепали!

– Меня вовсе не интересует ваша документация, - торопливо заверила я, боясь спугнуть ее хрупкое доверие.
– Мой один-единственный вопрос касается одной из учениц вашей школы.

– Все равно, без разрешения директора я вам ничего не скажу и ни одной бумажечки показать не могу, даже краешка!
– она прижала кулачок к груди.

– Я поняла. И я подожду. Вы позволите здесь присесть?

– Да-да, конечно. А может, хотите посмотреть урок?

– Это можно? Разумеется, я лучше посмотрю.

– Конечно, можно, - старший менеджер Людмила так неожиданно просияла улыбкой, что я вздрогнула.

Надо же, как у нее резко настроение меняется. Когда в коллективе есть такой человек, работать становится очень сложно. Как на минном поле - все время ждешь взрыва, и каждый раз он происходит неожиданно.

А девушка продолжала весело щебетать:

– У нас очень многие так начинают: сначала приходят посмотреть, а потом так увлекутся, что бегут в школу записываться. Фламенко, что вы хотите!

Она вскинула руки, задрала подбородок, качнула бедрами и топнула ногой. На мгновение ее фигурка стала почти точным подобием силуэта на стене - только там юбка была длинная и развевающаяся, а на Людмиле прямая и короткая.

– Вы тоже танцуете?

– А как же, - теперь Людмила рассмеялась и сделала изящный, почти балетный пируэт.
– Здесь все танцуют! Мы так живем, понимаете?

– Весело живете, - если бы не сцена, произошедшая минуту назад, я бы, наверное, позавидовала.

– Не в этом дело. Видите ли... простите, а как к вам обращаться?

– Рита, - я зачем-то сделала что-то вроде легкого реверанса, очевидно общая атмосфера подействовала.

– Так вот, Рита, фламенко - это не веселье. Это не просто танец, это целая философия. Выучить движения не так сложно, но фламенко танцуют не ногами, фламенко танцуют душой! И словами этого не объяснить, это надо видеть, а потом самой попробовать... пойдем!

Танцуют душой? Не знаю, не знаю. Если это так действует на нервы, я против!

Мы прошли через узкий коридорчик, миновали поворот с табличкой-стрелкой "раздевалка" (черное на красном, а как же!), и подошли к большим застекленным дверям. Здесь хорошо была слышна музыка, неровный топот и веселый женский голос, ритмично выкрикивающий:

– И-и-раз! И-и-молодцы, девочки! Катя, подбородок выше! И-и-ножкой! И-и-ножкой! Светлана, подбери живот! И-и-раз! Плечики держим!

Людмила осторожно приоткрыла дверь и поманила меня.

– Смотрите, - прошептала она.
– Эта группа занимается всего полтора месяца, а какие стали красавицы!

Я послушно заглянула в щелочку. Мне была видна только часть просторного зала, но этого было достаточно. "Девочек" было десятка полтора. Все в черных обтягивающих кофточках и ярких пышных юбках. И все в туфлях на невысоких устойчивых каблуках. Они стояли ко мне спиной - точнее, не стояли, а топали, вертелись и подпрыгивали, повинуясь музыке и командам стройной женщины лет сорока. Очевидно, это и есть преподаватель и владелица школы фламенко, госпожа Санчес. Я указала на нее взглядом, вопросительно подняла брови.

– Елизавета Максимовна, - подтвердила Людмила.

Женщина запела, ритмично хлопая в ладоши, и закружилась на месте, стуча каблуками. Ее ученицы послушно подхватили песню, повторяя движения... в меру сил пытаясь повторить. Более или менее удачно получилось только у троих - они были и постройнее, и погибче. У остальных изящество заменялось усердием.

– На каком языке они поют?
– шепотом спросила я.