Дивная золотистая улика

– На испанском, естественно, - Людмила посмотрела на меня с удивлением.
– Изучение испанских народных песен входит в обязательную программу курса. Надо же пропитаться мелодикой.

– А-а, - я понимающе покивала. Действительно, какие же могут быть танцы, если мелодикой не пропитываться?

Смотреть и правда оказалось интересно. И действительно тоже захотелось танцевать. Не настолько, конечно, чтобы "бежать, в школу записываться", но на том, что я постукиваю по полу каблуком в такт музыке, я себя поймала. Людмила это тоже заметила.

– У вас хорошее чувство ритма, - прошептала она.

Улыбка, которая сопровождала эти слова, была исключительно профессиональной - улыбались только губы. А взгляд... Странно, мы ведь только что, кажется, выяснили отношения. Тем не менее, у меня было четкое ощущение, что Людмила продолжает воспринимать меня как неприятность, причем неприятность серьезную. И теперь пытается просчитать, какие необходимо принять меры, чтобы нейтрализовать мое негативное влияние.

Урок закончился. Елизавета Максимовна выключила магнитофон и захлопала в ладоши.

– Спасибо, девочки!

"Девочки" тоже зааплодировали, расслабились и загомонили, обмениваясь впечатлениями.

– Подождите минуту, - попросила Людмила и скользнула в зал.

Ученицы потянулись к выходу, и мне пришлось отступить в глубину коридора, так что я не могла видеть, как старший менеджер разговаривает с директором школы. А жаль. Интересно, как ко мне отнесется госпожа Санчес?

Елизавета Максимовна отнеслась ко мне спокойно и деловито. Она вышла из зала последней и кивнула:

– Добрый день. Давайте пройдем в мой кабинет.

И легко зашагала, словно поплыла по коридору. Черный лебедь. Одиллия. Я потрусила за ней, просто физически чувствуя свою неуклюжесть.

Кабинет директора школы оказался маленькой комнатой, интерьер которой ни чем не отличался от того, что я наблюдала в холле. Отсутствие окон, черные фигурки на красном фоне и мягкие кожаные диванчики вдоль стен. Если там и имелось место для работы с документами, то я его не заметила. То есть ничего похожего на письменный стол или секретер! Немного странно для кабинета, правда?

– Присаживайтесь, - Елизавета Максимовна указала мне на один из диванчиков, - и я отвечу на ваши вопросы.

– Спасибо.

Я постаралась опуститься на диванчик как можно изящнее - рядом с этой женщиной хотелось двигаться плавно и элегантно, живот сам собой втягивался, а плечи расправлялись. Мало того, сразу возникали мысли, к которым я в обычном состоянии не склонна: например, что все жареное, острое и сладкое чуждо человеческой природе, а подъем в шесть утра с последующей пробежкой и контрастным душем - наоборот, очень даже этой природе свойствен. И, разумеется, та же самая природа просто требует занятий танцами, а конкретнее - фламенко.

Елизавета Максимовна опустилась рядом легко и грациозно, словно бабочка. Изящно скрестила ножки, положила руки на колени и чуть-чуть склонила голову набок.

– Итак?
– улыбнулась она.
– Что именно вас интересует?

Не успела я открыть рот, она заговорила снова:

– А впрочем, я и сама знаю. Вы, Рита, просто не представляете себе, сколько раз я уже отвечала на эти вопросы. Во-первых, я, конечно же, не испанка. Санчес - фамилия бывшего мужа, а в девичестве я самая настоящая Иванова. Во-вторых, в Испании я, конечно, жила. Семь лет, все время, пока была замужем за господином Санчесом.

Я слушала, все больше удивляясь. Что же, Людмила ничего не сказала ей? Ни кто я такая, ни зачем пришла? Странная она, старший менеджер школы фламенко. А Елизавета Максимовна продолжала отвечать на вопросы, которые, по ее мнению, меня интересовали:

– Испанский язык я знаю, разговорный, конечно, испанский, но поверьте, этого достаточно. И хореографическое образование у меня есть, среднее специальное - я закончила училище. Не московское, правда, и не питерское, но поверьте, в провинции тоже неплохо учат. А за время, что жила в Испании, я заинтересовалась фламенко. Окончила школу, получила диплом, право преподавания. И вот эта лицензия, - она указала на пестрый плакатик в затейливо украшенной рамочке, - самая настоящая. Документ об окончании моей школы будет признаваться за границей так же, как диплом школы, допустим, из Каталонии.

– Так же?
– не удержалась я. Формально-то он может и будет признаваться, но в реальности... это примерно то же самое, что утверждать, будто аттестат об окончании средней школы села Нижние Фтетюши равноценен диплому, полученному выпускником элитного лицея при МГУ.

– Ну, с небольшой поправкой на местные условия, - скромно потупилась Елизавета Максимовна.
– Но это непринципиально, не так ли?

– Что касается меня, то абсолютно непринципиально, - согласилась я.
– Дело в том, что я хотела поговорить с вами не о занятиях. Я работаю в частном детективном агентстве, и у меня к вам несколько вопросов по поводу дела, которым мы сейчас занимаемся.

– Да-а?
– взгляд, которым она меня окинула, был гораздо менее дружелюбным и гораздо более внимательным.
– И что же это за дело? Надеюсь, оно не связано с нашей школой? Подобная реклама... да вы сами понимаете.

– Почти не связано. У нашей клиентки возникли некоторые затруднения. Если бы вы смогли подтвердить что пятнадцатого марта сего года после шестнадцати часов она находилась здесь, в школе фламенко, на занятиях....
– я не договорила, дав окончанию фразы многозначительно повиснуть в воздухе.

– Пятнадцатого марта?
– Елизавета Максимовна вспорхнула с диванчика и подошла к большому календарю, висящему на стене.
– Боюсь вас огорчить, но... а кто эта ваша клиентка?

– Одна из ваших учениц, - я деликатно кашлянула.
– У вас, наверное, есть что-то вроде журнала посещаемости?

– Нет, - резко ответила она и, заметив мой удивленный взгляд, продолжила уже мягче: - Мы не ведем никаких журналов. Контроль посещаемости - это для муниципальных учреждений внешкольного образования. Они на бюджете, им за каждого ученика отчитываться надо. А мы сами себе на жизнь зарабатываем. Есть расписание и есть квитанции об оплате курса - двадцать занятий. Если у ученицы появляется желание продолжить занятия, то оплачивается следующий курс. Но бывает, что человек заплатил деньги и не ходит. Что ж, это его выбор. А моя задача - обучение танцу, ничего сверх этого.

– То есть, если я спрошу про любую из ваших учениц, была ли она на занятии пятнадцатого числа, вы мне ничего не ответите, - уныло подвела итог я.

– Почему же? Именно про пятнадцатое я вам скажу, - покрытый алым лаком аккуратный ноготь уткнулся в соответствующую клеточку на календаре.
– В этот день ваша клиентка, что бы она ни говорила, не могла быть на занятиях после четырех часов.

– Вы уверены?
– я тоже встала.