Дневник Кэролайн Форбс

Я перевел взгляд на камин, благо он был совсем рядом. Хочешь, руку протяни и коснешься пальцами обжигающих языков пламени, которые немедленно поглотят твою кисть. Ладно, что-то я загнул, по крайней мере, точно обожгут кожу, потому что только идиот может добровольно сунуть конечность в огонь и с упоением ждать, пока она исчезнет навсегда. За долгие годы жизни на этом свете я так и не удосужился проверить, отрастают ли отрубленные руки и ноги у вампиров. Меня всегда волновал этот вопрос. Наверное, я схожу с ума, потому что мою голову каждую секунду посещают безумные мысли, например, такие, как эта.

Пару минут я неотрывно смотрел на огонь, весело пляшущий в зияющей черной дыре камина, освещая небольшое пространство у стены и наш столик, окрашивая темно-зеленую скатерть в непонятный рыже-черный цвет. Я сцепил пальцы, и через некоторое время отвел взгляд от пламени, когда понял, что вижу в нем въевшийся в память образ любимой блондинки. Коварные ярко-алые огнища упорно рисовали в камине её волосы, небрежно рассыпанные по плечам, и грустные глаза.

Отвернувшись и отгоняя наваждение я, наконец, заметил Элайджу, сидящего передо мной за столиком и что-то с интересом мне рассказывающего. Голова автоматически кивала, когда брат поднимал на меня взгляд, словно проверяя, слушаю ли я его. Нет, я не слушал. Сейчас моё тело было здесь, но душа где-то далеко. Я абсолютно ничего не слышал, будто нажал кнопку пульта, выключив звук. Еще бы нажать паузу и можно спокойно перевести дух. Я чувствовал себя подобно обычному человеку, пробежавшему марафон. Устало и вымотано.

— Никлаус, что с тобой? Ты слышал, что я только что говорил тебе? — вывел меня из раздумий недовольный и немного уставший голос Элайджи.

Я недоуменно посмотрел на него, как будто впервые видел, затем, чуть кашлянув, кивнул.

Брат вздохнул, ковыряя вилкой в почти доеденной говядине, и опять обратился ко мне:

— Я понимаю, у тебя как всегда свои особо важные проблемы, но то, что я сказал должно волновать и тебя тоже.

— О чем ты? — тягостно спросил я, не отрывая взгляд от стоящего на столе стакана, в котором приятно искрилась янтарная жидкость.

— Так как ты витал в облаках и не слушал меня, объясню тебе заново, — недовольно вздохнул Эл, поправляя на себе пиджак.

В последнее время он угрюмый и измотанный. По его внешнему виду понятно, что всё его уже давным-давно достало, и он не прочь бы скинуть с себя все дела на кого-нибудь другого. Отчасти я чувствовал свою вину за это, потому что не занимался Хейли, предоставив её брату. Но с другой стороны, он сам виноват. Нечего было лезть. Он прекрасно знал, что мне плевать на неё. Я даже сам себе устал это повторять. Надоело.

— Тебе не кажется странным, что за все время, что Хейли беременна, на неё ни разу не напали ведьмы, которые не хотят появления на свет твоего ребенка? Это же противоречит законам природы, а ведьмы их неустанно соблюдают. И ни одна живая душа не пришла сюда за ней? Это по меньшей мере необычно. Я чувствую, что что-то должно произойти. Это неспроста. Я уверен, что они что-то готовят. Тебе бы следовало обратить на это внимание, а не злить Марселя еще больше, чтобы он опять всем нам пакостил. Ты совсем не замечаешь того, что твои поступки влияют на нас, и из-за этого могут пострадать невинные…

— Хватит, — прервал я брата, когда мне уже стало невыносимо слушать его лекцию. — Я понял, — перебил его, увидев, что Эл собирается еще что-то добавить.

— Что ты об этом думаешь?

Я взглянул на него, невольно замечая, что пару морщинок пролегли у него на лбу. Стареет.

— Ничего, — просто ответил я, стараясь вновь отключиться от внешнего мира и впасть в «кому».

— Клаус! — в голосе звенел металл. О, большой брат злится.

— Ну, что?

— Хватит быть эгоистом! Я прекрасно это знаю, но прояви хотя бы немного уважения и сочувствия к Хейли или к ребенку…

— Надоело! — терпение лопнуло, проливая на землю противную ярость. — Не напоминай мне тысячу раз на дню об этом! Я не страдаю старческим маразмом или амнезией. Я прекрасно об этом помню!

— Я не перестану тебе это говорить, пока не достучусь до тебя, брат! Это твой, понимаешь, ТВОЙ ребенок. И мне, честно говоря, уже по горло надоело чувствовать за него ответственность и бегать за матерью твоего ребенка хвостиком, чтобы её ненароком не убили твои враги. Сам следи за ней, потому что ты её обрюхатил…

— Я хотел убить её, — зло проревел я, ощущая на языке привкус гнева и ненависти к сложившейся ситуации. Я крепко сжал пальцы в кулак, чтобы утихомирить себя и не наброситься на брата. — Но ты мне не позволил этого сделать. Сам расхлебывай теперь всё это.

— Клаус, перестань валить всё на меня, будто это я виновник всех твои бед. Ты чертов эгоист, перестань думать о себе, перестань себя жалеть и возвышать выше других. Ты не пуп земли, чтобы тебе все поклонялись. Хватит кичиться тем, что ты первородный гибрид. Успокойся и вникни в суть проблемы. Я знаю, что этот ребенок тебе не нужен, но…

Быстрым движением руки я остановил словесный поток, водопадом низвергающийся на меня. Господи, ну сколько можно. Каждый раз одно и тоже.

— Я когда-нибудь не помогал тебе? — зло спросил я, цепляясь руками за стул, на котором сидел. — А? Я когда-нибудь не приходил на помощь, когда Хейли похищал Марсель? Я всегда спасал её шкуру. Благодаря мне она жива. Так что заткнись и не раздражай меня.

— Какой же ты ублюдок, — сплюнул Элайджа, громко отодвигая стул и кидая на стол смятую салфетку. В его глазах полыхала ненависть и отвращение. Ничего страшного. В нашей семье никогда не было дружбы, мы даже не пытались создать атмосферу мира и добра. Мы все прекрасно чувствовали вражду и ненависть друг другу. Это неудивительно. И когда Эл мрачно плюнул мне правдой в лицо, я не особо расстроился. Мне чихать, что он думает. Я буду делать то, что хочу.

Руки сами потянулись к стакану с бурбоном и махом опрокинули обжигающую жидкость в горло. Как же надоело. Мне хотелось забыть всё это, вычеркнуть из жизни, вырвать лист из книги, чтобы всё вернулось на круги своя. Я больше не хотел постоянно куда-то бегать, как ищейка выяснять, где же эта волчица, куда её унесло. Я хотел просто спокойной обычной жизни, чтобы никто меня не бесил, не было Марселя со своими противными замашками короля, потому что здесь присутствует лишь один король. И это я! И чтобы рядом была моя королева. Кэролайн. Которой плевать на меня, потому что я монстр. Даже её разговоры со мной, взгляды, прикосновения были ложью, потому что она легко сбежала. Значит, я ничего для неё не значу. Пусть тогда она для меня тоже ничего не значит. И плевать, что каждый раз, приходя домой, руки магнитом тянет к бумаге и карандашу, чтобы быстрыми штрихами набросать её портрет. А потом, когда я прихожу в себя, то злюсь, что не могу забыть её образ, намертво въевшийся в мозг. Рисунки летят в камин, где пламя мигом поглощает их, уродуя её лицо, превращая роскошные волосы в черный пепел…

Так, что же там говорил Эл? Ведьмы, которые якобы готовят нападение. Может быть, им плевать на этого ребенка? Или они боятся меня, поэтому не решаются даже показать своего носа? В любом случае, проблемы надо решать по мере их поступления.

Я откинулся на спинку стула, вертя в руках пустой граненый стакан, любуясь отражающимися от огня бликами, как услышал громкие крики и свисты, доносящие с улицы. Этот шум даже перекрывал унылую музыку давно уже очумелых от скуки музыкантов.

Марсель. Опять устроил веселую вечеринку с какой-нибудь прилюдной казнью очередной ведьмы. Смешные улюлюканья вампиров можно было услышать за версту. Конечно, это же так интересно наблюдать за сумасшествиями Марселя, когда он говорит речь, больше напоминающую мне бред сумасшедшего. Впрочем, иногда я сам себя ловлю на мысли, что поступаю точно так же. Ученик превзошел своего учителя. Чертов выскочка.