Дневник странствующего проповедника 1-13

Я увидел ещё одно проявление такой борьбы за существование в южной части Украины, когда давал даршан группе из 30 детей преданных днепропетровской общины. Среди юной аудиенции было несколько детей прихожан. Когда я спросил, кто из детей повторяет джапу, все кроме двоих, подняли руки. Эти двое детей, которые сидели прямо передо мной, отвернувшись друг от друга, оказались братом и сестрой 11 и 9 лет. Когда я невинно поинтересовался, почему они не повторяют мантру, мальчик выкрикнул в ответ: "Наш отец - пьяница и вор! За что нам благодарить Бога?" Я был не готов к такому резкому ответу, и пока размышлял, что лучше ответить, его сестра начала всхлипывать. "Я хочу повторять", - сказала она, - "но брат мне не разрешает".

"Зачем нам повторять мантру?" - закричал он на неё. "Думаешь, кто-нибудь позаботится о нас?"

В комнате воцарилось молчание. Я крепко обнял этих детей. "Я позабочусь", - сказал я. И направился к выходу. Парнишка повернулся к сестре. "Хорошо", - сказал он к моему удивлению, - "можешь начать повторять мантру. И если хочешь, я начну тоже".

За остальные три дня, проведённые мной в этом храме, они всегда держались рядом со мной, а во время киртанов прыгали выше всех. В последний день своего пребывания в храме они пришли в мою комнату со слезами на глазах.

"Нам нужно возвращаться в свою деревню, чтобы идти в школу", - сказал парнишка.

"Но мы хотим сделать Вам пожертвование", - добавила его сестра.

И они вручили мне все деньги, что были у них с собой - что-то около двух долларов - но я не хотел их брать. Увидев же, как они расстроились, что я не принимаю их подношение любви, я открыл свой кошелёк "только для служения Кришне", и они с радостью положили своё подношение туда.

Этим утром преданные репетировали свадебную церемонию в заднем дворике храма для послеобеденного фестиваля в парке. Наблюдая за этим, я заметил пожилую пару, смотревшую на нас с веранды своего дома всего в нескольких метрах от нас. Я спросил преданного, кто это.

"Они продали нам этот дом, который мы сейчас используем для гостей" - сказал он. "А потом потратили все деньги на азартные игры, а часть - пропили. И теперь они очень озлоблены".

Но я заметил, что пожилая женщина, хотя и не могла ничем помочь, всё же улыбалась, глядя на молодую пару, готовящуюся к свадьбе. В конце концов, я пересёк дворик и сел на стул рядом с ними, к их немалому удивлению.

"Вам нравится репетиция свадьбы?" - спросил я.

Старик нахмурился. "А что тут может нравиться?" - сказал он.

Его жена продолжала молчать.

"Не разговаривай с ним" - приказал ей мужчина.

"Я хотел бы пригласить вас обоих на фестиваль, который будет у нас сегодня в парке", - сказал я.

Мужчина был явно обескуражен приглашением. "Нам это неинтересно",- прозвучал его ответ, - "к тому же, моя жена не может ходить. Она инвалид. Вы что, не видите? Она уже шесть лет никуда не выходила".

"Мы собираемся провести замечательную программу", - продолжал я.
– "Индийские танцы, спектакль, музыка, песни". Глаза женщины просветлели.

"Я пришлю за вами машину", - сказал я.
– "Мы заберём вас, а сразу после программы привезём обратно, прямо до дверей".

Тут впервые заговорила женщина. "Константин", - сказала она, - "может, я могу сходить? Я так давно никуда уже не выбиралась". Её муж смягчился. "Хорошо", - сказал он, - "можешь идти - но я не пойду. Они заберут наш дом".

Я договорился, чтобы машина забрала пожилую женщину в 4.30 вечера. Преданные помогли ей устроиться на сиденье и отвезли её в парк. Когда она приехала, я провёл её прямо к большой сцене, и мы устроили для неё сиденье в первом ряду. Ей было смешно, что по дороге люди смотрели на неё, как на знаменитость.

А как её захватило представление! Она вертелась туда-сюда во время танца Бхарат Натьям, хлопала в ладоши во время бхаджанов, и плакала во время свадьбы. И к моему изумлению, ведя завершающий киртан на сцене, я увидел, что она поёт Харе Кришна вместе с нами.

Когда всё закончилось, я спустился, чтобы помочь проводить её до машины, ждущей, чтобы отвезти её домой. Сев на своё сиденье, она позвала меня и взяла за руку. "Юноша", - мягко произнесла она, - "это был лучший день в моей жизни. Спасибо". И поцеловала меня в щёку.

Когда машина отъехала, я заметил, что она положила немного денег в мою руку. Я покачал головой и положил их в мой особый кошелёк. "Мне определённо нужно подыскать хорошее служение для всего этого", - сказал я себе.

Когда на следующий день я уезжал из храма, преданные окружили машину и устроили большой киртан. Их было так много, что мой водитель беспокоился, сможем ли мы выбраться из толпы и доехать до аэропорта вовремя.

Езжай потихоньку", - сказал я.
– "Я открою окно и попрошу их отойти подальше".

Пока мы осторожно ехали по улице, преданные бросали фрукты, цветы и даже монеты в моё открытое окно. Мы увеличили скорость и вырвались из толпы. Затем мы поспешили в аэропорт. Я отдал фрукты и цветы водителю, а монеты положил в свой "особый" кошелёк. Теперь он был достаточно тяжёл - собранные вместе подношения любви моих учеников и доброжелателей.

Когда мы приехали в аэропорт, я был одним из последних на регистрации на рейс до Варшавы. Пройдя регистра-цию на рейс, я поменял местные деньги, полученные за время этого приезда. Это составило 200 долларов.

Я бережно положил их в кошелёк. "Это двухмесячная зарплата в этой стране", - подумал я, покачав головой.

Поскольку мы опаздывали, я сразу отправился на таможенный и паспортный контроль. При въезде и выезде на Украину каждый должен заполнять декларацию о количестве денег, которые он с собой перевозит. Поскольку у меня не было денег при въезде в страну, я заполнил бланк для выезда и указал там 200 долларов.

Я считал, что мне не о чем беспокоиться. Обычно таможенники обращают внимание на крупные суммы денег. Вот только я не знал, насколько жадными они могут быть до подношений любви моих учеников.

"Покажите мне Ваши деньги!" - гаркнул таможенник по-английски.

"У меня всего двести долларов", - возразил я.

"Покажите!" - сказал он громче.

Я бы сказал, что ситуация стала обостряться. Я вытащил 200 долларов и показал ему с безопасного расстояния.

Он огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что за нами не наблюдают. "Вы должны заплатить мне таможенную пошлину в размере ста долларов", - сказал он.

Я неоднократно посещал Украину за последние годы, и прекрасно знал, что с путешественников не берут таможенных пошлин, поэтому я убрал деньги обратно в кошелёк.