Дни мародёров
Шрифт:
Всхлипывая и глотая слезы, Блэйк опустила голову, посмотрела на свои порезанные, нежные ладони, неожиданно качнулась вперед, ткнулась лбом в обляпанные колени и зашлась безутешным и бессмысленным воем.
В самом глупом и бестолковом сне Роксане не могло присниться, что она будет помогать Блэйк Забини, но тем ни менее именно это произошло в ванной комнате Слизерина.
Происходящее было более чем странно, ведь это из-за Блэйк Роксану так невзлюбили одноклассники, из-за неё Роксана ослепла, она отняла у неё Сириуса.
Да что уж там, Роксана ненавидела её больше всего на свете и каждый день мечтала отлупить эту гадину какими-нибудь запрещенными чарами... а теперь помогала ей принять душ.
Всё это очень походило на приступ мазохизма и другой ситуации Роксана ни за что не стала бы делать всё это, но сейчас
С её помощью Блэйк смогла кое-как дойти до спальни и уже там можно было не бояться, что их застукает кто-то из учеников. Роксана помогла ей лечь и уже там, под пологом своей вычурной, похожей на корабль кровати, Забини и рассказала обо всем, что с ней случилось.
— ...но он не слушал меня. Я всегда знала, что эти Блэки ненормальные. Я предложила ему помириться с родителями, а он... он взбесился, — говорила Блэйк, глядя мимо Роксаны пустыми, отупевшими от боли глазами. Сама Роксана сидела на краю постели со стаканом воды в руке и чувствовала себя совершенно не в своей тарелке. — Я думала он меня убьет, он выхватил палочку, разбил кое-какую мебель, я боялась, что он меня ударит. И поэтому я так и не смогла ему ничего рассказать.
— Рассказать о чем?
Блэйк прерывисто вздохнула.
— Моей прабабушке Фриде сто двенадцать лет. Она самая старшая в нашей семье и самая главная. Никто не имеет права принимать решения без её согласия, тем более решения, касающиеся семьи. На прошлой неделе она прислала нам очень милое письмо, в котором говорила, что скучает по Англии и хочет познакомиться со своей правнучкой, то есть со мной. Я обрадовалась, когда родители попросили Дамблдора отпустить меня из школы на пару дней, а могла бы сразу догадаться, ведь на деле оказалось, что эта карга приехала, потому что пришло время выдавать меня замуж! Когда я только родилась, одна семья заплатила моей семье целую гору золота за меня... — губы Блэйк задрожали, брови сдвинулись на переносицу, но она глубоко вздохнула и её лицо тут же расслабилось. Роксана вспомнила, что такое же выражение иногда видела на лице Нарциссы.
– Точнее не за меня, конечно, за наши теплицы и сейф в Гринготтсе. Если бы этот человек узнал о моем... том, что я ждала...короче, он, сразу бы отказался от брака и его семья потребовала бы назад свои деньги, а это было бы никак невозможно, потому что денег давно нет. И я даже хотела, чтобы он обо всем узнал... но бабушка узнала первой. Я думала, что она рассердится, но она просто обезумела. Она кричала, ругалась, вопила, что Забини никогда прежде не видывали такого позора, грозилась, что проклянет меня и моих родителей, называла меня волшебным отребьем и малолетней шлюхой, требовала, чтобы я избавилась от... — её голос снова сморщился. — ...ребенка и немедленно уехала из Хогвартса, пока новость о том, что Забини путаются с предателями крови не расползлась по всему приличному обществу. А когда я отказалась, она сказала, что пустит слухи о том, что мы прячем беглых грязнокровок у себя в доме, или что мой отец шпионит на Министерство. Она грозилась сдать меня Темному Лорду и добавила, что ради целого стада не жалко пожертвовать одной паршивой овцой.
У Роксаны мурашки побежали по спине.
— Когда я попыталась уговорить её, она дала мне это зелье. В Мунго оно запрещено, а дома я не могла этого сделать, потому что эльфы обязательно разболтали
бы обо всем моему... в общем, этому человеку. Я попросила у неё несколько дней... я... я думала, что если уговорю Сириуса помириться с семьей (новый скачок у Роксаны под ложечкой), бабушка поменяет своё мнение. Но у меня ничего не получилось, — Блэйк зажмурилась и пара слезинок капнула на подушку. — И теперь я должна уехать и как можно скорее, иначе я превращусь в посмешище и все будут меня ненавидеть.Роксана промолчала — не говорить же Забини, что большинство женского населения этой школы итак желает ей страшной смерти в муках.
— Меня бы меньше всего волновало то, что скажут другие, — заметила Роксана.
— Ты не понимаешь! Я же всегда на виду, обо мне говорят, когда все узнают, что случилось... я в жизни не избавлюсь от этого... — в её глазах вдруг промелькнул новый испуг. Она кое-как выпрямилась и села, подавшись к Роксане. — Малфой... ты должна пообещать мне... поклянись, что ты никогда и никому не расскажешь о том, что видела!
Роксана отшатнулась, но Блэйк неожиданно схватила её за руки.
— Пообещай мне! — сквозь зубы требовала она. — Никто, никогда не должен об этом узнать! Моя репутация будет уничтожена, я буду уничтожена, ты должна...
— Я ничего тебе не должна, Забини! — Роксана выдернула руки из захвата и встала. — А насчет того, что я буду трепаться, ты можешь быть спокойна, во-первых, у меня нет близких друзей, которым я захотела бы это рассказать, а во-вторых, у меня нет желания...болтать об этом, — она отвернулась. — Потому что это касается не только тебя.
Повисла небольшая пауза.
Блэйк молчала, а Роксану охватило странное ощущение — как-будто она стоит на самом верху отвесной горки и решается — сбежать по ней вниз, не чувствуя ног, или развернуться и уйти.
— Послушай, Забини... — Роксана обернулась. Блэйк всё так же сидела на постели, опустив голову. — Я никогда никому не скажу, клянусь. И если надо, могу принести тебе Обет. Только скажи мне, неужели это действительно того стоило? — Роксана качнула головой. — Твоя чокнутая бабка с радостью готова заложить свою семью Волан-де-Морту, — Блэйк дернулась, — Семья продает свою дочь неизвестно кому, а ты ради этих людей сделала...такое. Неужели тебе не хотелось сбежать? Просто сбежать и жить в своё удовольствие?
Блэйк вдруг слабо улыбнулась и подняла голову.
— Какая бы ни была, но это моя семья, — с её ресниц снова сорвалась пара капель, а губы приоткрылись. — И я люблю их, что бы там ни было. Без них я никто! — её губы задрожали, — А в нашем мире опасно быть никем, — она затрясла головой, не отрывая от Роксаны взгляда. — Я знаю, на что способен Лорд. Отец рассказывал мне, что он делает с предателями. С ними расправляются хуже, чем с грязнокровками! Я не хочу, чтобы меня считали предательницей, не хочу, чтобы меня равняли с отребьем и тыкали в меня пальцем, как в какую-то грязнокровку! Я думала, Сириус поймет, что нам нельзя отрываться от своих, но ему наплевать на всех, он... ему нет дела ни до кого, кроме самого себя и это правда. И что бы там ты не говорила, мои родители заботятся обо мне и если бы мне пришлось сделать ещё раз то, что я сделала сегодня...
— Ты хотя бы любила его?
Забини осеклась и уставилась на Роксану.
— Да. Да я его любила. Я никогда и никого не подпускала к себе так, как его, он был моим с самого начала, ещё в детстве я чувствовала, что мы с ним когда-нибудь будем вместе. Но всё это не имеет никакого значения по сравнению с семьей. Семья — это последнее, что остается у всех нас.
— Ты не собираешься рассказать ему обо всем? — спросила Роксана, когда Блэйк, уже полностью одетая и готовая к дороге закончила упаковывать свои вещи в чемодан и застегнула на нем замки. Пока она одевалась, Роксана уничтожила все следы их пребывания в ванной. — Он имеет право знать.
Блэйк выпрямилась и одернула края пиджачка под дорожной мантией. На ней был строгий, взрослый дорожный костюм, волосы она уложила в такую же прическу, какую иногда делала Эдвин и сейчас она уже снова превратилась в исполненную достоинства Королеву. Как-будто и не было выплаканного лица, прилипающих к щекам волос, не было ног, перемазанных в крови, не было истерики. А вместо запаха пота и крови — аромат дорогих духов из лавки Сахарессы.
Услышав её вопрос, Блэйк обернулась и окинула Роксану долгим, изучающим взглядом.