Дни мародёров

«— Никогда больше так не делай, понятно? Ты обещаешь мне?!»

Гриффиндор дружно ахнул, когда Катон Нотт, удержав Регулуса от падения, за шкаирку усадил его обратно на метлу, а потом мощным ударом отправил бладжер вдогонку за гриффиндорским капитаном.

Бладжер ударил Джеймса в спину.

Лили судорожно вскинулась, закрыв ладонями рот, Ремус схватился за шапку.

Джеймса сбило с метлы. В падении очки сорвало с лица и Джеймс только и увидел, как они прощально сверкнули на солнце и канули в расплывчатом разноцветном море.

Дыхание вышибло из груди и Бог знает, что бы случилось, если в последний момент Джеймс не выбросил руку и не схватился за метлу, соскребая ногтями лак с древка.

Поврежденное плечо хрустнуло, выскочив из сустава, Джеймса прошило адская боль. Удар бладжера был таким мощным и, падая, Джеймс так резко схватился за метлу, что его тело по инерции крутануло вокруг метлы, как вокруг турника и он зацепился за древко ногой.

Кое-как он взгромоздился назад.

Плечо сводила сумасшедшая боль. Стадион расплывался перед глазами, размытые красные и зеленые пятна носились туда— сюда, трибуны и вовсе сливались в одно, но не успел Джеймс очнуться от первого удара, как вдруг снова услышал зловещий свист, инстинктивно пригнулся и бладжер просвистел мимо.

— Я тебе говорил не связываться со мной, Поттер! — крикнул Нотт откуда-то издалека.

Джеймс оглянулся на голос и погнал метлу прочь, а оба загонщика помчались следом. Простой план — быстренько вывести его из строя, чтобы Регулус тем временем поймал снитч. Джеймс уже и забыл, как ужасно на самом деле видит — у него было такое чувство, будто он смотрит на всё сквозь пакет или мокрое стекло, а тут ещё и бладжеры то и дело свистели мимо, так что на поиски снитча у него не оставалось ни секунды.

Внезапно откуда-то сверху на загонщиков хищной птицей обрушился Сириус и сшиб Люсинду с метлы.

Слизерину назначили пенальти.

— Ты охренел?! — рявкнул разъяренный Джеймс.

— Ищи снитч, скорее! — заорал Сириус в ответ и полетел прочь.

Малфой пробила пенальти, а следом за ней Сириус и Мэри забили по мячу. Счет стал сто восемьдесят — сорок и теперь всё зависело только от ловца.

А у ловца были серьезные проблемы. Даже потеряв свою напарницу, Нотт не оставил попытки добраться до Джеймса. Бенджи, в свою очередь бросился капитану на выручку, Нотт на секунду переключился на него и когда он замахнулся, посылая бладжер в его сторону, рукав спортивной мантии друг задрался и Джеймс даже без очков увидел её — жуткую чёрную татуировку на белом предплечье слизеринца.

На секунду вся игра словно заледенела, он забыл про снитч и про всё на свете, а когда Нотт спохватился, было слишком поздно.

— Ты труп, Поттер! — заорал он и лицо его в этот миг исказила такая страшная гримаса, что Джеймс моментально ему поверил и рванул прочь.

Стадион расплывался перед глазами, Джеймс едва разбирал куда летит, Нотт висел у него на хвосте и судя по крикам — теперь к нему присоединился и Регулус.

«Ты крепко держишься? Точно? Очки на месте?»

Мерлин, нет, только не сейчас!

Единственная здоровая рука, которой он опирался на метлу, дрожала, плечо выкручивала боль. Снова ему начало казаться, что он слышит голос отца, снова он был уверен, что увидит его, если посмотрит вниз.

Метла завибрировала, почувствовав его страх.

«Соберись, сын!»

Конечно, это была галлюцинация, как и во все предыдущие разы, но в этот раз что-то толкнуло Джеймса и он оглянулся.

Снитч летел совсем рядом с ним на расстоянии в несколько футов.

И едва Джеймс увидел заветный золотой мячик, как паника и тревога вдруг оставили его... и на смену им пришло какое-то странное осознание...

Отец был здесь, на этом поле! Джеймс чувствовал его присутствие так отчетливо, что никакая сила не убедила бы его в обратно.

И это присутствие вдруг придало ему силы.

Вырвавшись вперед, он вскинул здоровую руку.

Свист.

Бладжер сломал его руку так, что Джеймс даже не понял, как это произошло, просто услышал хруст, а затем боль, дикая, тошнотворная боль затопила все его естество.

Каким-то чудом он все же умудрился сжать метлу ногами, крутанулся вокруг древка и штопором взлетел вверх, устремляясь вслед за мячиком, потом резко вильнул и на полном ходу полетел к переполненным трибунам, прижимая к груди руки.

Зрение он потерял — и без того ужасное, сейчас оно всё плавало в слезах, которые выступили на глазах от боли и ветра.

Слух забивал ветер.

В мозгу бешено стучало «Снитч, снитч, снитч» и Джеймс шел по следу, как гончая, растеряв в полете все чувства и превратившись в оголенный инстинкт, поэтому когда Нотт вдруг снова рванул в его сторону, занося биту, Джеймс поступил не раздумывая — резко поджав одну ногу, он оттолкнулся от метлы и швырнул своё тело вперед, как снаряд. Бита Нотта обрушилась на Регулуса, раздался треск, слизеринцы кучей сбились в воздухе и завертелись, как листья, подхваченный ветром, а Джеймс, пролетев по воздуху без метлы добрые несколько метров, пробил в бумажной стене трибуны брешь, успев в последний момент закрыть голову рукой, кубарем покатился вниз, сквозь деревянный каркас, под конец крепко ударился поврежденным плечом о какую-то перегородку. Плечо с хрустом встало на место, Джеймс потерял сознание от боли и вывалился из-под бумажного покрытия на ослепительно зеленый газон.

Лили вцепилась в деревянный бортик трибуны, когда Джеймс вломился в трибуну, вызвав у зрителей дружный вздох.

— ДЖЕЙМС! — завопила она.

Ремус едва успел перехватить её, чтобы она не вывалилась за бортик, но Лили вырвалась и принялась проталкиваться к лесенке.

Он бросился следом.

Джеймс открыл глаза и закашлялся.

Сначала подумал, что прошло несколько дней после его жуткого путешествия по внутренностям трибуны, но потом в его сознание влились крики и он понял, что был в отключке всего секунду. А приоткрыв глаза, Джеймс увидел, как к нему несутся размытые красные пятна — его команда.

Всё тело ужасно болело, легкие превратились в пыльный мешок, Джеймс зашелся исступленным кашлем, перевернувшись набок и тут почувствовал шевеление у себя под мантией.

«Мышь» — подумал он.

Сунув руку за пазуху, он вытащил мышь на свет.

Солнце ослепительно полыхнуло на её золотом боку, а крылышки исступленно захлопали Джеймса по руке.

Это был снитч.

Сердце заколотилось, как бладжер.

Не может быть!

Как это ему так повезло?!

Целое мгновение Джеймс смотрел на мячик, смотрел, как глубоко горит золото, наливаясь солнцем, как беспомощно и озадаченно бедолага хлопает крыльями, всё ещё не веря, что его песенка спета...

А потом вдруг понял.

Его отец действительно был здесь сегодня.

Он не сошел с ума.

Отец действительно был с ним, но теперь ушел, а этот снитч, залетевший в мантию Джеймса — его прощальный привет. Теперь отец ушел навсегда.

И там, где он сейчас, ему хорошо.

Откуда Джеймс это знал?

Да Мерлин его разберет. Знал и всё. Знал так же хорошо, как и то, что его самого зовут Джеймс Поттер и никак иначе.

И едва он понял это, что-то случилось.

Обруч, сдавивший ему грудь после похорон, лопнул.