Дни мародёров

— Ну что, как вам без меня живется? Хорошо? А я тут решил подпортить вам веселье, — чем выше он взбирался, тем злее становилось его бормотание. — Ах, вам уже наплевать! Ну а я все равно приперся! Зачем приперся? Сказать, что мне теперь тоже нас...о, блять!

Мерзлый побег треснул. В последний момент Блэк всё же успел схватиться за ветки, но дальше лез осторожнее. Дурман адреналина немного выветрился из головы и туда полезли мысли.

Мерлин, что он делает?! Он ведь выставит себя полным идиотом! Вот сейчас он заберется туда, эльф позовет Роксану, она придет и посмотрит на него как на придурка!

Впрочем, об этом Сириус не успел подумать.

Окно, к которому он так старательно полз, вдруг резко распахнулось и Сириус дернулся от неожиданности. Нога пропустила очередную ветку, три секунды смертельного ужаса — Мерлиноваблядьбородаебанутьсянахрен — и Блэк сладострастно распластался по стене под широким фигурным подоконником.

Снег внизу закачался, ноги, неустойчиво уперлись в ветки.

Черт возьми! Кого ещё принесло?!

Ледяной ветер хлестнул её по лицу. Роксана глотнула морозный воздух — раз, другой, прерывисто вздохнула, а затем обессиленно опустилась у окна на корточки, прижимаясь лбом к стене.

— Забери меня, — шептала она, глотая слезы.— Забери. Забери, забери, ну пожалуйста, Сириус...

Эти слова действовали как молитва, от них становилось легче, они оберегали и заставляли верить в то, что на самом деле Блэк совсем рядом.

Роксана ударила рукой по подоконнику, потом ещё, ещё и ещё, как будто физическая боль могла облегчить душевную.

“Дура. Дура, дура, дура, какая же ты дура!”

Немного успокоившись, она поднялась с колен и вдруг увидела своё отражение в замороженном оконном стекле. Да уж, тот ещё видок. Косметика растеклась по лицу, весь дневной труд Нарциссы пошел насмарку, глаза опухли, волосы торчат. Роксана шмыгнула носом и вытерла со щеки черную полоску.

Получилось ещё страшнее.

Она внимательнее погляделась на себя в зеркало, а затем резким движением смазала влажную тушь с обоих глаз сразу, так что по лицу протянулась жирная черная полоса...

А потом на неё вдруг что-то нахлынуло и она принялась яростно и целенаправленно размазывать оставшуюся тушь, помаду, тени, пудру и с каждым движением радостный бунт в её душе горел всё сильнее, согревая покрытое кровавым льдом нутро.

Они, видимо, думают, что она уже сложила лапки? Ну уж нет! Хрен вам на весь гобелен! Захотели хорошенькую невесту господа Нотты?! Так получите, теперь вы будете краснеть и умирать от стыда, но наденете мне на шею этот чертов ошейник! И будете улыбаться и радоваться, будете, мать вашу, гордиться, что породнились с Малфоями! Да, да, да!

Покончив размазывать косметику, Роксана взлохматила волосы, уничтожив работу Нарциссы, сорвала рукав — паутину тонкого черного кружева и только собралась порвать подол платья, как вдруг услышала стук в дверь и подскочила.

— Роксана! Ты здесь? Я могу войти? — Нарцисса провернула ручку, но деликатно не стала прокладывать себе путь чарами.

— Нет! — Роксана испугалась, услышав, как непривычно высоко звучит её голос.

— С тобой всё хорошо? — подозрительно осведомилась Нарцисса из-за двери.

— Да, всё нормально! Мне...мне просто нужна минута!

Видимо Нарцисса поверила — в коридоре раздались удаляющиеся шаги.

Роксана глубоко вздохнула, ещё разок посмотрелась в зеркальное стекло, чтобы убедиться, что выглядит достаточно безобразно, но не успела порадоваться предстоящему скандалу, как вдруг поняла: Боже, как это всё бессмысленно.

Как бы она не выглядела, её все равно заставят целоваться с Катоном. Облизывать его мерзкие блестящие губы, пахнущие пирожным кремом, терпеть его потные ладони и зубы, и нос, и уши, и потом ещё раздвинуть перед ним ноги, и...

О, Мерлин!

А потом принести ему Обет. Обречь себя на пожизненное заключение! И терпеть, терпеть, терпеть, каждый день, каждый час, и не только его, но и всех этих тупых, ограниченных людей, живущих, дышащих пылью своего великолепного прошлого. Они и её утопят в этой пыли. Они никогда не сдадутся. Они сделают всё, чтобы Роксана сдохла и вместо неё осталась только Малфой, послушная, тупая оболочка...

Это замкнутый круг. Исхода нет.

Она может бунтовать сколько угодно. Они никогда не пойдут ей навстречу — и это истина. Они скорее убьют её...

Роксана завороженно тронула заснеженный подоконник.

— Роксана! — противно резанул из-за двери голос Эдвин. — Роксана, ты здесь?! Роксана, немедленно открой дверь! — вдруг совсем громко закричала мама. — Ты слышишь меня? Что ты там делаешь?! Роксана!

— Идите к черту! — неожиданно для самой себя завизжала Роксана. — Я ТУДА НЕ ВЕРНУСЬ, СЛЫШИТЕ?! НИ ЗА ЧТО НЕ ВЕРНУСЬ!

— Вот значит как! Во имя Мерлина, я вытащу эту паршивку оттуда, даже если мне придется разнести весь дом!!! Стой здесь, Нарцисса, я оставила внизу свою палочку. Ну сейчас я ей покажу...

Конец фразы Роксана не услышала, потому что Эдвин отошла от двери — снова в коридоре зазвучали шаги, быстрые и взволнованные, причудливо мешающиеся со звуками веселого джаза в гостиной.

Роксана бросилась прочь от окна и попыталась подтащить к двери одну из передвижных вешалок. Стойка с шубами оказалась неподъемной, но Роксана все равно навалилась на неё и уже почти подтащила к двери, как вдруг за спиной громко хлопнула оконная рама.

Роксана порывисто оглянулась, решив, что это ветер...и застыла, не веря своим глазам.

Сириус перекинул ногу через подоконник, спрыгнул в комнату и выпрямился, не сводя с Роксаны пристального взгляда.

Несколько долгих секунд в комнате звенела тишина.

А затем...

Щеки Роксаны плеснуло румянцем. Глаза заблестели. Грудь в узком лифе вздымалась всё чаще и чаще, а потом Роксана судорожно выдохнула, согнулась, раз, другой, словно её резко затошнило, издала жалобное сдавленное рычание и бросилась к Сириусу. Он стремительно шагнул навстречу и Роксана с такой силой влетела в его объятия, что чуть не сшибла его с ног.

— Пожалуйста, забери меня! — прорыдала она, комкая его куртку и зарываясь носом в шею. Обняв её в ответ, Сириус вдруг почувствовал, как внутри что-то щелкнуло и встало на место. Потерявшаяся деталь.

— Прошу тебя, Сириус, забери меня отсюда! Куда угодно, как угодно, прошу-у, забери-и-и-и!

— А зачем ещё я по-твоему приехал? — усмехнулся он и вдруг некстати подумал о том, что они впервые за всё это время по-настоящему обнимаются. Да, они много раз сплетались в минуты близости, шли в обнимку по школьному коридору, или Хогсмиду, но никогда не обнимались вот так, просто. Это было... здорово.