До мозга костей

Мое тело напрягается. Открытая кожа покрывается мурашками. Электричество вращается внизу живота, моё сердце колотится от разряда, проходящего через его камеры. Музыка клуба, кажется, проскальзывает под завесу моего пульса. Я едва сдерживаю дрожь, когда эти пальцы скользят к низу моего платья с открытой спиной, прежде чем снова скользнуть вверх с легчайшей лаской.

Аромат ветивера окутывает меня холодными объятиями.

— Вам не идет быть блондинкой, доктор Рос, — шепчет голос рядом с моим ухом, шевеля пряди моего парика, чтобы пощекотать шею.

— Но говорят, что нам живётся веселее, а сегодня вечером я хочу провести время как можно лучше, — отвечаю я, моя лукавая улыбка расползается от напряжения, которое я чувствую в ладони, лежащей между моих лопаток. — Кроме того, меня зовут не доктор Рос.

Знакомая рука появляется из-за моего левого плеча, чтобы наполнить мой бокал вином из стоящей передо мной бутылки.

— Ну, это я уже знал.

— Меня зовут Бетани, — говорю я, жестом указывая на пустой стул напротив меня. — Не хочешь присесть?

— А это не помешает твоему… веселью?

— Разве это не то, чего ты хочешь?

— Возможно, — говорит Джек, обходя стол с высокой столешницей и опускаясь в кресло, смеряя меня пронзительным взглядом, пока он делает глоток виски. После двух бокалов вина и пролитой истории между нами, мне физически больно смотреть на Джека, со всей его холодной, мрачной красотой, черным костюмом и этими серебристыми глазами, которые заставляют меня открыться, чтобы выследить каждую скрытую слабость. Я делаю ещё один глоток Шираза, надеясь, что это утопит мои чувства в безжизненном безразличии, хотя я уже знаю, что это не произойдет. — Ты сказала, что твоё благополучие в моих интересах, и, если ты не слышала, похоже, на свободе серийный убийца.

Мой взгляд опускается в пустоту между нами, напоминание о его мотивах гасит статическое напряжение, задерживающееся в моих венах.

— Точно… это я, похоже, регулярно забываю.

— Изабель…

— Не смей, Джек, — шиплю я, свободной рукой хватаясь за край стола, наклоняясь вперед. Неожиданный прилив слез жжет мои глаза при звуке этого имени, сорвавшегося с губ Джека, и туго натягивает мои шрамы. — Никогда не произноси это имя. Я не Изабель. Я уже говорила тебе. Эта девушка мертва.

Джек выдерживает мой свирепый взгляд. Я моргаю и отвожу глаза. Ничто в нем не меняется, пока он наблюдает за моим бурлящим страданием.

Я допиваю остатки вина и с глухим стуком ставлю бокал на скатерть.

— Что ж, поздравляю, Джек. Ты пробыл в поле моего зрения всего тридцать секунд и уже испортил мне вечер. Новый рекорд, — огрызаюсь я, хватая со стола свой сверкающий клатч, и встаю.

Ладонь Джека крепко обхватывает моё запястье. Он осторожен, чтобы не задеть швы, наложенные на мою кожу поперек заживающей ране.

— Прости меня, — говорит он так, будто никогда не произносил эти два слова вместе и удивлен не меньше, чем я, что они могут сорваться с его губ. — Присядь.

Я не двигаюсь.

— Пожалуйста.

Я медленно опускаюсь на мягкое сиденье, рука Джека разжимается на моем запястье, только после того, как я сажусь. Мы рассматриваем друг на друга в напряженном молчании, пока шумная компания не проходит слишком близко к нашему столику, и судя по его холодному взгляду, их близость разрушает чары между нами.

— Откуда ты знаешь, что Хейс не последовал за тобой сюда? — спросил Джек, вернув своё пристальное внимание ко мне.

— Потому что Хейс не смог бы выбраться даже из бумажного пакета²⁴, если бы его туда поместили.

Джек фыркает от смеха и делает глоток своего напитка, а я наслаждаюсь его мимолетной ухмылкой.

— Несмотря на это, я последовал за тобой сюда незамеченным.

— Правда? — моя ухмылка становится шире, когда Джек бросает на меня злобный взгляд. Я наклоняюсь вперед и прочищаю горло, чтобы воспроизвести лучший сценический шепот. — Черный BMW XM — это не лучший способ маскировки, Джек. В игре, кто самый смертоносный, ты теряешь очки за высокомерие.

— Так же легко ты потеряешь очки за недооценку противника. Мне ли не знать, — говорит Джек, когда его взгляд покидает мой и обводит комнату. Его челюсть дергается, как будто он пытается скрыть улыбку, но она быстро исчезает. — Хейс… его не так легко обмануть.

— Я уже поняла это. Он заходил ко мне домой ранее.

Это привлекает безраздельное внимание Джека. Его взгляд возвращается к моему и горит расплавленной яростью.

— Когда? Зачем?

— В десять часов. Он ждал у моего дома, когда я вернулась с пробежки с Корнетто.

Глаза Джека сужаются.

— Моя собака, — Джек наклоняет голову, и я закатываю глаза. — Ты должен знать важные аспекты жизни своего противника, Джек. Крупное, покрытое мехом млекопитающее? Корнетто…? Господи. Очки потеряны за упущение значимых деталей.

Клянусь, я вижу намек на румянец на щеках Джека.

— Я знал, что у тебя есть собака.

— Ты знал, как его зовут?

— …Нет.

— Минус пять баллов.

Джек раздраженно вздыхает при виде моей ослепительной, хитрой улыбки.

— Хейс, доктор Рос. Что он хотел.

— Бетани. Минус ещё два балла за то, что не придерживаешься моего прикрытия, — отвечаю я, умудряясь подавить растущее раздражение Джека, погружаясь в информацию, которую он хочет услышать, прежде чем он успеет сделать следующий вдох. — Он хотел немного наверстать упущеное, вспомнить старую историю. Он сказал мне, что верит, что Убийца всё ещё в деле, но что он изменил свой подход. Он не верит, что Брэд виноват в том, что в его подвале лежит тело. Он считает, что пожар устроил кто-то другой. Он убежден, что к этому причастен Молчаливый Убийца.

Губы Джека вытягиваются в напряжённую мрачную линию.

— Не думаю, что он такой недалекий, каким кажется на первый взгляд. Он мне не нравится.

— Тебе никто не нравится.

— Это не…

— Ну, кроме себя. Ты нравишься себе. Сильно.

Я лучезарно улыбаюсь, когда серебро в глазах Джека бросает на меня угрожающий взгляд, хотя его гнев не задерживается надолго. Он слишком любопытен, чтобы позволить своему раздражению овладеть им.

— За кем ты охотишься сегодня вечером? — спрашивает он, наполняя мой бокал вином. Я поспешно отгоняю навязчивую мысль, которая так и просится сказать «за тобой».