До новых снов с тобой...

– Почему ты меня не возненавидишь? Ведь из-за меня погибла Ребекка.

Клаус резко поднялся и, схватив Елену за талию, пригвоздил ее к барной стойке. Та не испугалась, поскольку знала, что он не причинит ей больше боли.

– Это ты должна меня возненавидеть, слышишь? Я избил тебя! Я подставил Локвуда, хоть знал, что он любил тебя. Он застрелился из-за тебя. Я лишил тебя твоей первой любви и оставил шрамы на твоей коже! Ты должна возненавидеть меня, а не наоборот!

Елена положила ладонь на его лицо и снова увидела метаморфозу чувств. Прежняя злость исчезла так же быстро, как и появилась. Он ослабил хватку, но не отпустил ее из своих рук.

И что заставляет людей надевать маски? Деймон прикрывался под оболочкой апатичного, циничного, безразличного ко всему и вся. Елена сохраняла образ недоступной, фарфоровой куклы, которая открыто демонстрирует свое презрение к людям. А Клаус? Жестокий, беспощадный, злой, яростный мафиозный лидер, который якобы не знает что такое любовь, прощение и сострадание. И только истинное чувство способно разорвать шелк этих масок, которые мы так долго и упорно не хотим снимать.

Шатенка убрала руки и, сняв туфли, вручила их официанту.

– Я за ними вернусь. Только попробуй проворонить, – ответила девушка и схватив Клауса за руку, повела в центр.

Елена была пропитана запахом чужого мужчины. И Клаусу не нравился этот запах. Больше всего ему хотелось разорвать эту гребанную одежду, изучить каждый миллиметр ее тела, слышать ее крики и стоны, наслаждаться их единением! Но это было невозможно.

Под эту музыку девушка двигалась умело и каждое ее телодвижение наполнено изяществом и гармонией.

Некоторые самки в дикой природе проводят специальный ритуал перед совокуплением с самцом. То же самое происходит и в жизни людей на подсознательном уровне. Сейчас она танцует, желая привлечь внимание, преследуя единственную цель: чтобы он видел лишь ее в этом клубе.

Ее движения, ее взгляд, ее улыбка на губах. Она втянула его в этот танец. Клаус решился на риск. Он касался ее тех зон, за которые мог получить пощечину. Но девушка лишь активно отвечала и продолжала пускаться в пляс со всем жаром со знанием дела мастерицы. Шатенка улыбалась… Мужчине даже показалось, что он слышит ее смех. В коротеньком платье она выглядела потрясающе. Волосы растрепались, что создавало образ непослушной хулиганки.

И если раньше она танцевала, подстраиваясь под других девиц, то сейчас Елена забылась и начала свои цыганские пляски. Как она была хороша! Радость и злость, страдание и облегчение, боль и излечение – все было в ее танце. Девушка усадила мужчину на стул и, отойдя, вновь стала плясать. Все разошлись, предоставляя место новой танцовщице. Ее плечи, ее талия, ее ноги… Клаус испытывал то же самое, что и Деймон – некое состояние транса. Девушка упала на колени и, выгнувшись назад, стала двигать плечами в соответствии с требованиями цыганского танца. Эта девушка была хороша! И теперь он окончательно влюбился в нее, понимая, что будет ждать столько, сколько нужно.

Шатенка резко поднялась, и тут же раздались бурные аплодисменты. Она робко улыбнулась и подошла к барной стойке. Бармен вернул туфли, с улыбкой глядя на эту танцовщицу. Гилберт осушила бокал и приблизилась к Клаусу. Она не знала что сказать и нужно ли говорить что-либо вообще. В этом танце цыганке удалось выплеснуть свои эмоции, накопленные за последние дни. Майклсон не мог не сдержать улыбки. Он так давно не улыбался! Он так давно не развлекался вот так: без напыщенности, шика и натянутых, официальных манер.

Елена оживает любого, кто с ней рядом.

– Можем еще потанцевать? – подмигнула она. – Хочешь?

Майклсон придвинулся ближе и, схватив ее за талию, резко привлек к себе. Елена не испугалась. В ее взгляде появились игривость, стервоз и та женская черта, которая может пленить любого мужчина, падкого на красоту и недоступность.

– Хочу, чтобы ты пригласила меня на свою премьеру.

– Сегодняшняя репетиция прошла ужасно, – покачала головой девушка. – Элайджа, мой босс, был крайне недоволен.

– Я могу сделать тебя директором твоего театра.

– Нет, – Елена схватилась мужчину за плечи. – Не смей! Я не хочу.

Майклсон сократил расстояние до минимума.

– Ты не хочешь, чтобы я сделал тебе карьеру, не хочешь забывать о нем, не хочешь прекратить трахаться с ним…

– Клаус, – выдохнула она. Но мужчина поднялся и привлек за талию девушку к себе. Она руками уперлась в его грудь, чтобы если что, то суметь пресечь попытку поцелуя. – Я люблю его.

– А я люблю тебя…

Она выдохнула и, положив руки на плечи, прижалась к мужчине.

Самое сложное – научиться прощать. Прощать обман, плети по коже, пистолет у виска… Прощать бестактность матери и ее слепоту, прощать цинизм любимого отца и жестокость того, кто сейчас готов бисером все бросить к ее ногам. Она простила их… Она простила и Тайлера, который подставил ее.

Любовь ворвалась в ее жизнь слишком внезапно, слишком… Она не ждала этого болезненного, всепоглощающего чувства, которое лишает разума, меняет приоритеты и принципы, уничтожает прежнюю фальшь и связывает руки веревкой с острыми шипами. Любовь в ее жизни – это тонкое чувство, соблюдающее гармонию боли и счастья. И Елена на этой самой грани. И тянет то в одну, то в другую сторону…

– Прости, – она схватилась за его руки и убрала их со своей талии. – Я не могу.

Шатенка осушила бокал. А затем еще и бокал Майклсона.

– Пойдем прогуляемся? – произнесла Елена.

Он кивнул и, схватив ее, направился на улицу.

Тот самый момент, когда вдыхаешь ночной воздух и любуешься звездным небом Майами – он безупречен. Клаус не отпускал ее руки, и они медленно пошли по бродвею, сохраняя полное молчание.

Сальваторе окинул взором все, что было в корзине и, сохраняя маску непроницаемости, подошел к кассе; он увидел огромную очередь и, закатив глаза, включил все свое терпение.

Нет, если бы ему предоставили выбор, если бы разрешили все начать сначала – он бы не стал менять ни одной секунды. Гладкие, ровные отношения порождают скуку… Импульсивные и страстные – боль. Но контраст чувств куда лучше апатии – в этом Деймон был уверен теперь на все сто процентов.

– Когда боль проходит, ты всегда исчезаешь.

Деймон увидел девушку, стоящую в очереди впереди. Она была хороша собой, но его больше не возбуждала… Сальваторе усмехнулся и решил взять еще бутылку виски с рядом стоящего прилавка.

– Ты же прекрасно понимаешь, что между нами ничего не может быть.

– Да, – ответила Бьянка. – Понимаю.

Сальваторе принялся выкладывать продукты, делая вид, что не замечает старую подругу. Меньше всего ему хотелось сейчас общения и того, чтобы она копалась в его душе.

Да, в нем царила ревность. Елена сейчас где-то с этим… Ему не хочется делить свою девушку с кем-то еще.

Но он должен. Должен смириться с той мыслью, что однажды ему предстоит покинуть ее. Однажды. Рано или поздно.