До захода солнца

«Сделай это сейчас же».

Он сказал мне прислушиваться к его советам. Это было не совсем то, что можно было бы назвать советом, больше похоже на команду.

Тем не менее в этой тревожной ситуации я сочла самым разумным сделать так, как он приказал.

Поэтому наклонилась, положив руки ему на пресс, привстав на цыпочки и задрав голову. Он наклонил голову, и я прижалась губами к его губам, и его губы раскрылись. Еще один намек, которому я была вынуждена последовать, мой язык скользнул к нему в рот. В тот момент, когда мой язык коснулся его языка, его руки обхватили меня, зажав мои руки между нашими телами, притягивая меня к его большому, твердому телу.

Прошло три недели с тех пор, как он вот так меня целовал. В течение трех недель, даже во время кормления, он был идеальным джентльменом. Часто в те недели он касался своими губами моих перед сном. Или наклонялся и касался губами моей макушки, когда проходил мимо, пока я читала. Но на самом деле он меня так не целовал.

Очевидно, мое тело так сильно скучало по его поцелую, что я забыла о нашей аудитории. Моя голова склонилась набок, руки вырвались из наших зажатых тел, одна обхватила его за талию, другая зарылась в волосы, прижав его голову. Наши языки боролись, принимая, отдавая, заставляя мое тело гореть, а сердце биться быстрее.

Как и его смех, этот поцелуй придавал мне силы. Я требовала и брала, еще больше и еще больше, потому что прошло так много времени, я умирала с голоду по нему.

Он прервал поцелуй, отстранился, и я почувствовала, что ему не нравится тот факт, что ему пришлось прервать этот поцелуй.

— Я скоро вернусь, — пробормотал он мне в губы и отступил, но только после того, как я сделала глубокий успокаивающий вдох и кивнула.

Он вышел за дверь, и я наконец почувствовала воздух. Он снова сгустился от соблазнительной опасности, став таким густым, что в ту минуту, когда я почувствовала эту опасность, она чуть не задушила меня.

Все три вампира смотрели на меня, теперь без враждебности и без юмора. Можно было не читать их мысли, чтобы понять, что их глаза горят голодом. Не могла сказать с точностью, но чувствовала, что все дело во мне. И охотились они не за моей кровью, а за чем-то гораздо более глубоким.

Определенно чувствовалась угроза.

Люсьен повернулся ко мне, «Запри дверь».

Затем раздался свист, и они исчезли, и я увидела или услышала хлопанье дверей машины.

Я закрыла и заперла дверь. Затем так быстро, как только могли нести меня ноги, побежала к телефону и позвонила Стефани.

* * *

Ужас пронзил меня, единственное, о чем могла думать — это бежать.

Я столкнулась с чем-то очень сильным, мощным, меня окружала стальная лента, удерживая в плену.

— Лия, милая, что же это такое?

Потеря. Боль. Муки. Страх. Слишком много всего. Я не могла справиться.

Жар, жар, жар был слишком велик. Наносит непоправимый вред. Обжигает мне глаза. Обжигает горло.

Падение, резкое, неконтролируемое, что-то жесткое сжалось вокруг моей шеи. Я не могу дышать.

Я боролась со своей удавкой.

— Господи, Лия, успокойся. В чем дело?

Цепляясь за свою силу, слыша свое прерывистое дыхание, переходящее в мои душераздирающие рыдания. Пальцы заставили меня открыть рот, прижались к языку, ища источник моего удушья.

Необходимость. Необходимость. Отчаянная нужда. Прикосновение. Кожа. Тепло. Сила. Власть.

Его.

Нужда в нем.

Нуждалась в его руках, его дыхании, его присутствии, в нем.

Успокаивающий, утешительный, убаюкивающий.

Я должна была заполучить его. Если я его не найду, петля затянется, и я умру.

— Прошу тебя. — Это был мой голос, но я не узнала хриплый, грубый, мучительный шепот.

— Боже мой.

Где-то далеко зазвонил телефон. Моя тюрьма сдвинулась с места, я боролась безрезультатно.

— Люсьен, слава Богу. С Лией что-то не так. Она не может дышать, и я не могу понять почему. Она борется со мной, если я отпущу ее, боюсь, она причинит себе еще больший вред. Тебе нужно вызвать скорую помощь.

У меня перехватило дыхание. Мои легкие горели. Темнота надвигалась.

— Что? Ты с ума сошел? Она задыхается, черт возьми, вызови скорую!

Петля резко затянулась. Я боялась, что она свернет мне шею, поняла, что тот тошнотворный сдавленный звук, который услышала, исходил от меня.

— Послушай, Лия, милая, пожалуйста, послушай телефон... — настойчиво умолял женский голос.

— Милая... — Его голос зазвучал у меня в ухе.

Воздух наполнил мои легкие.

Я глотала его большими глотками.

— Подожди, я еду.

Мой разум свернулся в кокон, ничего не входило, ничего не выходило, ничего не происходило.

Кататония.

Затем пришел он, его руки обхватили меня, поднимая. Я сидела у него на коленях, тепло его тела окутывало, его объятия защищали меня с яростью.

Последствия отвратительного живого кошмара все еще держали меня в плену, хотя мои чувства возвращались, я была совершенно без сил. Слепая, немая тряпичная кукла в руках Люсьена.

— Как долго она находилась в таком состоянии? — Услышала я его вопрос.

— С тех пор, как ты поговорил с ней по телефону, но поверь мне, так даже лучше. До этого, клянусь, Люсьен, все выглядело и звучало так, будто она умирала, — ответила Стефани.

— Господи! — Слова Люсьена прозвучали как приглушенный взрыв. Его руки напряглись, до боли сильно. Это причинило мне боль и в то же время казалось прекрасным.

— Такое случалось раньше? — спросила Стефани.

— Ей стали сниться кошмары, — ответил Люсьен, его рука начала поглаживать мою спину.

— Кошмары? Люк, это был даже не кошмар. Это был полный п*здец. Мне семьсот пятьдесят лет, я повидала в своей жизни немало серьезного дерьма, но это был полный п*здец!

Стефани была не старше Люсьена.

— Расскажи мне точно, что произошло, — потребовал Люсьен.

Стефани не колебалась.

— Я услышала, как она стала кричать. Очень напряженно. Я прибежала вовремя, поймав ее, выпрыгивающую из кровати. Она задыхалась и плакала. Я думала, она просто расстроена тем, что произошло сегодня, — объяснила Стефани. — Потом поняла, что это нечто большее. Плач прекратился, удушье продолжалось. Она сражалась со мной так, как ни один смертный не сражался со мной раньше. Я не могла до нее дотронуться. Как будто ее душило что-то невидимое. Она боролась с ним и проигрывала. Затем ты позвонил, поговорил с ней, удушье прекратилось, но она обмякла и больше ни на что не реагировала. Честное слово, я даже подумала, что она умерла, но я слышала, как бьется ее сердце и как она дышит. Я положила ее в постель, она просто свернулась калачиком с открытыми глазами, уставившись в никуда. Думаю, можно с уверенностью сказать, что она меня напугала!