Добро пожаловать в Детройт

— Не хочу. Потому что я никогда и не бросал. А то, что вы с Джеймсом так подумали, так то лишь ваши ошибочные выводы. Линда вот не зря занимает свою должность в «Такэда», она меня сразу раскусила, может, попробуете ее сманить в детективное бюро? Как она, кстати? — Я постарался перевести тему и Шарп купился, давясь сигаретным дымом. Он прокашлялся, тяжело вздохнул, посмурнел, в два глубоких вдоха спалил сигарету и притер ее остатки в пепельнице.

— Называет тебя не иначе как «этот» и иногда уточняет, не сдох ли. На работе у нее все хорошо, насколько это возможно для руководителя отдела по отработке возражений в мегакорпорации, занимающейся всем, от климатической техники до оружия. Не так давно ездила в командировку в Токио... А еще я думаю, что она мне изменяет.

Я несколько секунд потупил в стену напротив, а потом перевел взгляд на бродящего по квартире друга.

— Эм... И что натолкнуло тебя на такие выводы? — наконец осторожно поинтересовался я. Шарп, который, видимо, решил оторваться за месяц без курева, и в данный момент расхищал пачку уже на третью сигарету, махнул рукой.

— Две недели назад начались звонки, из-за которых она уходит в другую комнату. Неизвестные номера, не занесенные в коммуникатор. Один раз я услышал буквально пару фраз, она договаривались о времени встречи с каким-то мужчиной... Она приезжает с работы на сорок минут позже, чем обычно и делает вид, что все в порядке. На мой прямой вопрос она сначала отшучивалась, а потом заплакала! Назвала меня бесчувственным идиотом и убежала в ванную. Ты себе представляешь Линду, которая не швыряет в меня посуду, а плачет?

— Ну, на счет идиота она попала в цель. Только не бесчувственный, а склерозный и, возможно, комплексующий о собственной несостоятельности, — Шарп резко обернулся, сверля меня яростным взглядом.

— Еще одна фраза в таком духе, и уже я тебе морду набью, — начал было он, но я поднял ладони и указал ему пальцем на стену, где высвечивался календарь. — И что? — Спустя миг его изучения спросил друг, снова смотря на меня.

— А то, что некоторые даты надо обводить, дружище. Ты начал встречаться с Линдой на следующий день после моего первого дня рождения, которое я провел с женой. Ты тогда еще утром мне звонил, узнать у Элен, какие цветы Линда любит. Это значит, что в воскресенье, 17 июня у вас двадцать лет, как вы пьете друг другу кровь. Десятилетие свое вы не отмечали, потому что на них выпали похороны... А теперь она готовила тебе сюрприз. Если тебе повезло, то готовит до сих пор.

— Я идиот, — убежденно произнес Шарп спустя мгновение, глядя в пустоту над моей головой. После чего швырнул пачку сигарет на диван, подбежал к двери и принялся спешно одеваться, одновременно с этим набирая чей-то номер на коммуникаторе. — Расскажешь потом, как прошло в «Экзидисе»! Алло, шеф? Мне нужно срочно...

Остаток его фразы я уже не услышал, так как ее отсекла закрывшаяся дверь, и искренне пожелал другу удачи в вымаливании прощения. Линда определенно не была той женщиной, которой были необходимы измены, и уж точно ее очень глубоко обидели подозрения мужа.

Терминал тихо курлыкнул, и я, собрав грязную посуду и отправив ее в посудомойку, подошел к голо-экрану.

И... Ничего? Ладно, допустим, что «черные плащи» – ребята залетные, но «пиджак»-то точно наш! Нет такого человека в этом городе, который был бы старше пятнадцати лет и ни разу не попал на радары полиции... Неужели о нем данные все-таки стерли? Прошло ведь меньше суток с момента его похищения. Стерли еще раньше? Похищение было спланировано его собственной корпорацией?

Я убрал пачку сигарет с дивана на полку, протер стол, на котором остались крошки и отпечаток кружки Шарпа, переложил пачку купюр во внутренний карман куртки и принялся одеваться, попутно записывая в коммуникатор дела на день.

Обменять купюры на крупные, зайти в парикмахерскую и привести морду в порядок, заказать машину на вечер... Хм, а почему бы не позвонить этому индусу? Если у них в парке есть нормальные тачки, конечно... Почему я о нем вообще вспомнил? Ладно. До вечера надо подготовить запланированную часть отчетов, потом — отпарить костюм, где-то эта штука в шкафу лежит... Не забыть отправить запрос в «Sol», может быть у них будет какая-то информация о похищенном. Вернее, информация у них наверняка есть, но, может быть, если правильно задать вопрос, они захотят ее рассказать. Вроде бы ничего не забыл?

Закончив запись, я заблокировал терминал, сунул коммуникатор во внутренний карман, к пачке денег, надел кобуру, чуть поправив ремни, обулся и вышел из квартиры, запирая за собой дверь. На первом этаже приветливо расшаркался с охраной — теми же ребятами, что были вчера вечером — пожал руку их начальнику, которому они сдавали смену, так как с ним я был знаком достаточно хорошо, и, наконец, вышел на улицу. Погода радовала непривычной сухостью воздуха и относительно светлым небом, которое на горизонте очень медленно затягивалось серыми, пока еще не грозовыми облаками. Прикурив, я проводил взглядом две полицейские машины, с воем сирен отъезжающие от родного участка, и неторопливо направился по первому пункту своего списка дел.

С обменом купюр проблем не возникло, в кресле парикмахера я даже немного подремал, доверившись знакомым рукам человека, который стриг меня далеко не первый год, и выполз на улицу, потягиваясь до хруста в пояснице и отвечая заинтересованным взглядом группе тусящей неподалеку молодежи, выглядящей, как жертвы взрыва завода по производству лако-красящих веществ — цветные и, судя по всему, в меру чем-то обдолбанные. Они мой взгляд оценили и предпочли сделать вид, что обознались и, конечно, не собирались уточнять, есть ли у меня что интересное. Я сделал вид, что поверил им. И мы почти-что разошлись, но в последний момент один из трущихся в этой компании парней вдруг сделал пол шага вперед, в мою сторону, и протянул руку для рукопожатия.

— Доброго утра, сэр! Вы меня не узнали?

Я не узнал, но полицейская база напомнила. Кайл был художником и, как все молодые, горячие и достаточно бедные, активно протестовал против системы, впрочем, на мой взгляд делал это максимально безобидным способом. Ухитрился нанести свой провокационный рисунок прямо в центре города, ночью, в деловом квартале, под носом у комиссарской морды...

— Горящий костер из денег и корпоративных вывесок, на котором к столбу прикован мужчина в полицейской форме. На стене полицейского департамента, два на три метра, четыре месяца назад. Кайл Янг.

Я пожал ему руку и парнишка заулыбался, не обращая внимания на откровенно опасливые взгляды от своих дружков в мою сторону.

— Пришлось выполнить кое-какую работенку на заказ, сэр. Дерьмовую, откровенно дерьмовую — корпораты заказывают сплошь слащавые и беззубые картиночки для детей, никакой экспрессии или смысла... Но вы тогда правильно сказали, лучше изобразить раскаянье и пойти на сделку, чем несколько месяцев в компании мелких уголовников драить какие-нибудь тюрьмы, где черт знает что могло произойти. Больше я крупную форму на политические темы не рисую, пока зарабатываю имя работой на заказ и пробуюсь бесплатно на разных фестивалях.

— Правильное решение. А твои кислотные дружки тоже художники?

— Кто как, но они безобидные, не переживайте, — Кайл оглянулся через плечо, а потом снова посмотрел на меня. — Сэр, я хотел спросить...

— Ну? — Я достал сигарету и прикурил, ожидая, пока мнущийся паренек решится выдать свой вопрос, хотя, признаться, догадывался о чем он спросит.

— Вы же не занимаетесь мелочью. Да и вообще та территория за другим участком, почему вы меня...

— Прикрыл? Да, называй все своими именами. Прикрыл. Повесил на тебя подозрение в краже с убийством, потом «добавил улик», которые тебя оправдали, и закрыл настоящего преступника. Предупредил твою маму об этом, чтобы она знала, что ее сын – талантливый балбес, а не моральный урод. Да, она знала, но не сказала тебе, мне было нужно, чтобы ты меня действительно ненавидел, и чтобы те, кто наблюдал за твоим допросом, это видели. Ты же понимаешь, что в этом городе за провокационную картинку, нарисованную не там, где ее готовы проигнорировать, можно получить больше, чем за убийство?