Добро пожаловать в Детройт

— Господин Сиртаки хочет побеседовать с вами в более приватной обстановке. Если вы не возражаете, я готов проводить вас.

— Не возражаю, — откликаюсь я, вставая. Допив одним глотком остатки джина и оставив пустой бокал на столике, рядом с зажигалкой, я сунул пачку сигарет в карман и пошел следом за управляющим, на второй этаж.

Хизэо не торопился, словно бы устраивая мне небольшую экскурсию и давая возможность рассмотреть клуб, который сейчас показался мне в чем-то даже красивым. Скорее всего дело было в том, что я оказался выше источника звуков на танцполе, и на этом уровне «музыка», которую снова включил диджей, не отдавалась где-то во внутренних органах, а просто заставляла пространство вокруг слегка вибрировать. Оформленный в духе японской традиции и хромового урбанизма, клуб смотрелся достаточно экзотично, безусловно дорого и, при этом, стильно.

Управляющий повел меня по левому проходу, с противоположной стороны от vip-лож, вдоль прижавшихся к стене столиков на двух человек и небольших диванчиков. Ложа, в которой я видел Сиртаки, находилась по центру, на «торце» колодца, а по левую сторону от нее была еще одна лестница, ведущая на третий этаж.

Мимо нас ловкими тенями проскальзывала обслуга, степенно ходили гости клуба. Кто-то под ручку с мотыльком, а то и не одним, удалялся в боковые коридоры, скрываясь за одной из множества расположенных там дверей. Кто-то, сжимая бокал с коктейлем в руках, слегка пританцовывал у ограждения, смотря на танцпол внизу и явно наслаждаясь теми звуками, что доносились оттуда. Глянув вниз, я увидел у бара того здоровяка-музыканта, возле него стоял рыжеволосый мотылек, и они о чем-то увлеченно разговаривали.

Вот уж не подумал бы, что ты, рокер, предпочитаешь мужчин. Внешность обманчива.

Я снова посмотрел в спину своего провожатого, отмечая тонкие, едва заметные золотистые линии на предплечьях. Управляющий, как и я, закатывал рукава до локтя, а линии могли означать только одно — в его руках скрыты импланты, что-то боевое, как я мог предположить. Вряд ли он прячет в себе медицинский сканер или технический мультитул.

Мы дошли до ложи, которую занимал Сиртаки, и управляющий остановился перед ней, терпеливо ожидая, пока двери с легким шипением откроются, но внутрь со мной не пошел, так и оставшись снаружи. Оценив толщину бронированного стекла — почти с мою ладонь! — я прошел вглубь ложи, остановившись напротив владельца клуба, возле одного из роскошных диванов и оперся на него бедром, скрещивая руки на груди.

— Какая удивительная штука, наша жизнь! — Мэтью Сиртаки, не сводивший с меня взгляда все это время, покачал полупустым бокалом игристого, сделал из него глоток и поставил на журнальный столик, стоящий меж двух диванов. — Новый vip-клиент в этом клубе – достаточно большая редкость, и надо ж было так случиться, что им стали именно вы, человек, лицо которого я запомнил во время одного из посещений вашего чудесного участка.

Я прищурился на миг и усмехнулся.

— Мы с вами никогда не встречались лично. Но купленная вами полицейская база, меня, конечно, знает в лицо.

Мэтью рассмеялся, тихо и вполне дружески.

— Она не совсем полицейская, но на ее основе, да. В ней у вас весьма интересная характеристика, детектив третьего ранга Юрис Ливану, вы знали об этом?

Я равнодушно пожал плечами. Здесь, в Детройте, полиция после Коллапса быстро перестала быть той силой, которую боялись, и тем щитом, на который надеялись. Корпоративные наемники, формирующие настоящие армии, банды, коррупция на всех уровнях... Нет, конечно, мы ещё что-то могли. Некоторые из нас, такие как Джеймс, еще помнили, что именно должны делать полицейские, и старались обеспечить безопасность города и его жителей, но в остальном мы были достаточно уязвимы. И слитые полицейские базы, которые можно было купить, пусть и за кругленькую сумму, тому лишь подтверждение.

— Я оценил, как вы представились. Ни слова лжи, это ведь даже не полуправда, а чистая правда, так? Кому, как не детективу знать, насколько люди склонны додумывать все, что видят и слышат, дорисовывать удобную картинку. Скажите, вы правда служили в «Sias»?

— Да.

— А почему оставили службу?

— По личным причинам, — я, поймав взгляд Мэтью, впился в него глазами, мысленно представив, как разбиваю это холеное лицо об стол, и он, кажется, что-то понял.

— Простите, я не хотел вас зацепить. Просто любопытство человека, который никогда не имел возможности пообщаться с таким, как вы.

Мэтью чуть поерзал на диване, перекинул ногу на ногу, взял со стола недопитый бокал и бросил взгляд в панорамное окно, выходящее на набережную.

Он нервничает и боится чего-то... Не меня, конечно. Это беспокойство сквозило в каждом его слове с того момента, как я переступил порог его ложи, но он постоянно, так или иначе, смотрит в окно, словно то, что его пугает, находится именно там.

Я рассматривал Мэтью, изучая его и, попутно, анализируя данные, которые успел собрать голосовой анализатор, сравнивая их с собственным впечатлением. Узкий прямой нос, практически не имеющий переносицы и переходящий в высокий лоб. Темные курчавые волосы до середины шеи, чуть смуглая кожа, кажущаяся еще темнее на контрасте со светлой одеждой. Изумрудная рубашка, белые брюки и пиджак, небрежно застегнутый на одну пуговицу, отчего сейчас, когда он сидит, видно край спрятанной под ним кобуры. Черные ботинки.

Если приглядеться внимательнее, то видно, что под глазами залегли чуть более глубокие тени, что пиджак слегка помят, а волосы не уложены, а именно что растрепаны.

— У меня есть к вам вопрос...

— У меня есть к вам предложение...

Начинаем мы одновременно и оба замолкаем, ухмыляясь.

— Вы пришли, вам начинать, — взмахивает рукой Мэтью и, встав, подходит к бару у противоположной стены. — Вина?

— Нет, спасибо. Что вы скажете про черный фургон с номером... — я не договорил, так как Мэтью звякнул бутылкой о край бокала, после чего стукнул ее донцем о бар и обернулся на меня с взглядом затравленного зверя. — Хм-м. Вижу, что вы понимаете, о чем я.

— О, да. Просто не ожидал, что вы о нем заговорите. Этот фургон зарегистрирован на меня, но пользовались им мои... Мои бывшие партнеры.

— Насколько бывшие? — Уточняю я, и Мэтью невесело хмыкает, залпом опустошая очередной бокал с шампанским.

— До вчерашнего дня. Я вляпался, детектив. Хотел выйти из игры, а в итоге влез в нее по самую макушку и сейчас сижу и жду, пока меня убьют.

— Как это связано с черным фургоном и... Генри Смитсоном? — я чуть задерживаю дыхание, озвучив свой вопрос, и Сиртаки, встряхнув головой, тихо смеется.

— Неужели полиция не так бесполезна, как я думал? Как давно вы в курсе?

Я не отвечаю на этот вопрос и подхожу к панорамному окну, изучая залитый неоновым светом ночной город.

— Это мое дело, я веду его... Давно, — наконец говорю я и наблюдаю в отражении стекла за тем, как Сиртаки нервно запускает пальцы в волосы и массирует себе голову.

— Вот как, — наконец разрывает тишину владелец «Экзидиса». — Что ж, тут явно вопросы задаете вы, так что проще будет, если я постараюсь очень коротко описать масштаб проблемы. Около пяти лет назад я связался с выходцами из Союза, которые приехали сюда вести свои дела. Их лидера звали Сергей Ростовенко, и у меня завязались с ним вполне деловые отношения, ну, знаете, разные поставки, организация нужных знакомств...

— Контрабанда оружия, изготовление тяжелых наркотиков, торговля людьми, нелегальная установка имплантов, — перебивая его, я начинаю загибать пальцы, обернувшись на Сиртаки, и тот мрачнеет.

— Да, ко всему этому я, так или иначе, приложил руку, хотя в изначальные условия сделки это не входило, но... Я редко совершаю ошибки, и тут я, к сожалению, облажался. Ростовенко не тот человек, которому легко отказать. За ним внезапно оказались очень влиятельные люди, и в тот момент, когда я думал, что это я знакомлю его с верхушкой криминального мира, оказалось, что это меня втягивают в их дела, как пешку. Меня! Использовали, как разменную монету, черт побери! — Во внезапной вспышке гнева Мэтью бросает в панорамное окно бокал, который до сих пор держал в руках, и тот разлетается в крошево, оставляя едва заметное влажное пятно на бронированном стекле. — Простите.