Дочь кучера. Мезальянс
Шрифт:
– В твоем мире так? Я должен нравиться тебе?
– В моем мире по-разному, – уклончиво ответила Лира и вновь отвернулась, решив проглотить окончание фразы.
Она не любила наивность. С ней всегда все плохо заканчивалась. Без исключений. Несколько минут тому назад она вновь убедилась в этом.
– Отпустите меня, – попросила она его. – Мне нужно достать юбку!
– Подождет твоя юбка, – проговорил он ей в лоб. – Я ведь не зря притащил тебя сюда.
– Зачем?
– Разве ты не хотела поговорить и узнать мотивы моего поступка?
Лира подняла глаза, рассматривая
– Извините. Я вспылила. Меня не каждый день вот так замуж выдают.
Он как будто бы выдохнул, но не с облегчением, а с каким-то другим выражением глаз, как будто бы сдался и принял что-то.
– Через день?
Лира даже замерла. Кто-то очень быстро учится или всегда был таким… Ммм… Несносным?
– Нет, каждый четный вторник нового месяца.
Граф улыбнулся, но вот зрачки его так и не уменьшились.
– Я сделал это, чтобы успокоить общественность и твоего отца.
– Разумеется, – фыркнула она, стараясь больше не смотреть на него. – Было бы мне дело до нее.
Достаточно было объятий, что тревожили и все-таки смущали ее. Этот человек, а не его объятия удивляли ее своим непостоянством. То он орет, то извиняется, то делает что-то за ее спиной, то шутит и обнимает так словно они знакомы тысячу лет, и она пропустила что-то.
– А до Мерта Кауча тебе есть дело или, ты лукавила, а я, как дурак, засмотревшись на тебя, взял и поверил тебе?
Из каменного колодца не было выхода. Точнее они были, но все как один безумные и Лире не подвластные. Она не умела карабкаться по скалам, летать и творить волшебство, как этот парень. Очередной завуалированный комплимент отвлек ее от созерцания гор.
– Есть.
Лира закусила губу, качая головой и все еще дрожа под налетавшим и кружившимся среди них ветром. До нее стало доходить, но вот только было поздно и все равно не меняло ничего.
– Ты всего ничего в этом мире и не знаешь как быстро распространяются сплетни, новости и слухи. Не удивлюсь, если прочту о себе, тебе и всем произошедшем в доме, во дворце в завтрашней передовице. Будь готова неприятно удивиться тому, что они напишут о том куда, ты заходила, где была, что пила и ела.
Его ладони прошлись по ее телу, согревая. Стало чуть-чуть щекотно – маг не то использовал магию, не то и в самом деле был так горяч, но Лира почувствовала, как быстро сохнет на ней ее одежда.
– Прессу читают не только всякое графье, но и обычные люди. Для самых бедных ее размещают под стеклом в популярных и людных местах.
Лира кивнула, не улыбнувшись тому, что раньше могло насмешить ее. Графье!
– Вам тут заняться нечем?
– Есть, – выдохнул сэгхарт, запуская горячие пальцы в ее еще не высохшие волосы, – но развлекаться тоже нужно.
– Откройте цирк? Варьете! На худой конец зоопарк!
– Сплетни дешевле.
С этим трудно поспорить. Стоит только вспомнить свой мир и то, как дешево стоят журналы со звездными новостями и как быстро они раскупаются, игнорируя серьезные и по-настоящему правдивые издания.
– Утром пришел твой
отец. Я планировал, что вызову его самостоятельно, поговорю с ним, а он в свою очередь с тобой. Он бы объяснил тебе все и ты, наверное, согласилась бы с ним. Но все пошло не по плану. Лесс Кауч завалился в кабинет и просил меня сделать хоть что-то, но только не оставлять это все так.– Вы все еще могли бы поговорить со мной, а не вызывать нотариусов и еще кого-то.
Лира качала головой. Мир удивлял ее все больше и дело было уже не в чудесах, магии и необычных для нее вещах. Мерт Кауч взял ситуацию в свои руки и тоже проигнорировал ее. Ему было все равно на ее мысли, но не плевать на ее судьбу.
– Давай-ка я тебе объясню. В твоем мире, если и существует деление на классы, то совсем уж слабенькое. Не вздумай возражать и перебивать меня, дева. Это я понял во дворце, пусть и запоздало. В этом я убедился этой ночью. Я мог не нравиться тебе, ты могла бы бояться меня и ни на что не надеяться, но поверь мне никто не забывает про свою судьбу и грозящие перспективы.
Неожиданно стих ветер, исчез шум, они оказались в серой пустоте, а потом в частично разгромленном кабинете. На ковре валялся стакан и опрокинутое кресло, стыл чай и сохли рогалики. Дверь была закрыта, но Эверт не стремился выпускать ее из рук вот так скоро.
– Этот мир кажется тебе, удивительным полным волшебства, чудес…
– Надменных дураков, – подсказала ему Лира, пытаясь отлепить его руки от себя.
В каменном гроте он ее грел, а тут было тепло и без его присутствия. Однако, граф так не считал, прижал к себе еще крепче.
– Именно. Этим дуракам нравятся полураздетые девы. При взгляде на них в голове путается, мысли несутся в другую сторону, так что постой спокойно и не буди лихо.
Лира цокнула, но все же улыбнулась. Чтобы он не говорил у него хорошо получается играть словами и дразнить ее, либо думать о чем-то постороннем и не показывать виду. Кто этот человек? Точно ли тот самый сэгхарт?
– О чем я?
– О том, что в мире много чудес.
Помедлив, она все же обняла его и провела по еще влажной спине. Графье напряглось, одарило ее мрачным взглядом, но продолжило.
– Именно. Он не обычный, но точно такой же, как и все остальные. Люди рождаются, болеют, женятся, работают, платят налоги и умирают. Они ищут лучшей жизни, трудятся с утра до ночи и существует совсем малый процент тех, у кого все иначе. Им не надо беспокоиться о том, что они станут есть завтра, о крове, о том, где взять денег, чтобы вылечить въевшийся кашель или простудившегося ребенка.
Лира кивнула.
– Догадаешься кто из них счастливее?
Она поняла, что ей повезло оказаться в числе большинства, но хочет знать другое.
– Я же сказала тебе, что от меня пользы один большой, целый и круглый ноль. Ты мог бы оставить все так как есть. Что тебе до моей судьбы? Только не говори мне что тебя волнует, что о тебе подумают другие.
В таком ракурсе, если смотреть на него снизу-вверх сэгхарт выглядел совершенно другим. Он не был аристократом и параноиком чернокнижником. Он был просто мужчиной с проступившей щетиной и тонким шрамом царапины на лице.