Дочь кучера. Мезальянс
Шрифт:
– Северик! Поди сюда!
Прапрабабка Лиры – Авдотья Кущинская проявила себя в этом окрике во всей красе: твердо, громко и безапелляционно. Мама рассказывала, что та была именно такой, дожила до глубокой-преглубокой старости и до конца воспитывала свою тихую и непутевую дочь. У которой уже и дети были, а то и внуки.
– Марта?
– Миледи.
Надо что-то менять раз уж она здесь. Не важно какой была та Марта. Сейчас здесь Лира, у нее контракт с сомнительными пунктами, новая жизнь и положение.
– Отведите меня в мою бывшую комнату.
– Над!!!
Лира вздрогнула от этого гарканья,
– Колясочной!
– Отведи меня в мою бывшую комнату!
Она не станет шнырять по дому, таиться и делать вид, что все знает. Она не виновата в конце-то концов, что попала сюда не целиком, а памятью и душой москвички Лиры. Зовется Мартой Кауч и этого достаточно.
– Вот!
Частые двери в хозяйственной части дома. Скудное освещение. Сильные ароматы кухни, менее заметные конюшни и машинного масла. Ее бывшая комната оказалась маленькой и узкой, с такой же кроватью, едва прикрытой вязанными покрывалом.
– Дорогу обратно я найду самостоятельно.
Северик сверкнул глазами, щелкнул каблуками и исчез. Наверняка, пошел делиться новостями со своей главной союзницей – Кики.
– Что тут у нас?
«У нас» было скудно. Узкий шкаф демонстрировал практически пустые полки. Две пары бридж, парочка просторных блуз, одно скомканное платье, пяток панталон, жилет и мятый, но слава Богу чистый передник – вот и все скромное приданное. Обувь под кроватью – сбитые башмаки, высокие и низкие сапоги, три подковы, да вырезанные, плетенные, матерчатые, собранные из железного хлама лошадки на подоконнике.
– О, Господи! – проговорила Лира, оперевшись на оконный выступ. – Куда я попала?
В ответ, за окном раздалось конское ржание. Она выглянула в окно, раскрыла ставни, позволив свежему воздуху ворваться и вынести затхлые ароматы, поморщилась запаху навоза, да нырнула обратно, чтобы в следующее мгновение нестись по коридору, в самый его конец, спуститься по лестнице, да рвануть на конюшню.
Возникла мысль, полная идиотской надежды, что все можно вернуть обратно. Она пропала также быстро, как появилась. Стоило только приблизиться к стойлам, услышать всхрап животных, ощутить их беспокойство и собственную неуверенность.
– Нет, Лирка! – прошипела она себе под нос, обходя обода прислоненных к стенам колес – Так не пойдет! Попала? Борись!
Наверняка здесь и нет здесь той лошади. Все они как один черные, с заплетенными гривами, шарахаются от нее, всхрапывают, да косят своими темными глазами. А ее Сивая была серенькой с белыми пятнами, словно перистые облака на блеклом небе.
– Не знаете вы меня?
Лира протянула руку к огромной голове, погладила шершавую белую звездочку, ощутила пустоту под пальцами, стоило животному дернуться и отвести свою умную голову.
– Вот и я вас тоже.
– Все разговариваешь с ними? – раздалось справа, заставив ее замереть. – Я-то думал выросла и оставила свою блажь. Говорят, что даже невестой стала!
Она обернулась, приподняв край юбки еще выше. Обувку она отмоет, а вот избавиться от запаха...
– Марта? Это же я!
Высокий и совершенно седой мужчина с изрезанным морщинами, худым и вытянутым лицом появился откуда-то сбоку,
принес с собой дух нагретого металла и вдруг улыбнулся ей. Он тер руки тряпкой, отчего те блестели еще больше. Не было понятно оттирает он масло или смывает им приставшую к рукам грязь. Незнакомец был похож и на конюха, и на кузнеца, и на столяра, но он был механиком, за поясом его виднелся пояс с ключами, отвертками, пассатижами и кусачками. Ох, Лире никогда не забыть свой первый проект – чертов чемодан с набором инструментов. У этого механика было все – инструменты, торчащие из кармана грубые перчатки, следы от попавших на одежду окалин, закопченные очки на практически белой макушке.– А я уж и не поверил. Если бы не кудри!
Он потянулся к ее голове, тронул завитушки и улыбнулся их упругому подпрыгиванию. Ей понравилась его улыбка, лицо, взгляд, то, как он вел себя. Как? Просто. А еще ее порадовало, что он не орет и не пытается выпроводить ее наружу.
– А где отец? Где все? Почему в таком огромном доме так мало слуг?
Механик жал плечами. Он все еще улыбался.
– Граф дал всем выходной. Одни гуляют, а другие только возвращаются от родственников. Ну, а Мерт…
Он пожал плечами.
– Он отправился в город, вероятнее всего за графом Дельвигом.
Лира уж думала возразить, а потом вспомнила о дяде Эверта. Отец Марты говорил о нем. Интересно, что с ним? А что с мальчиком? Почему она услышала о нем мимоходом, но так и не встретилась с ним. Куда сэгхарт дел его?
– Он взял его любимую коляску, а это значит только одно.
Механик продолжал вглядываться в ее облик.
– За его сиятельством поехал. Любит он его. Это ты помнишь?
– Нет. Только со слов.
Лира на автомате погладила жеребца, ткнувшегося ей в плечо и мазнувшего по щеке бархатными губами.
– Гляди-ка, признал тебя.
Конь продолжал всхрапывать, обнюхивая ее, бить копытом в двери стоила.
– Раньше не очень-то любил.
Вот теперь он нахмурился.
– А Джонатан? Где виконт?
Мужчина посмотрел на небо и кажется, что вознес короткую молитву.
– Дома его точно нет. Иначе, ты бы обязательно услышала, увидела, возможно даже почувствовала его присутствие.
Лира подумала, что ей не плохо бы узнать о человеке, за которого ее выдали замуж, о его семье и занятиях. Про себя, то есть про эту Марту ей все уже ясно. Она не просто странная девушка – она блаженная и кто знает, что тому виной: гены, мир, магия или какая-нибудь досадная случайность, вроде прилетевшего в лоб копыта.
– Марта?
Лира сморгнула. Ей все же кое-что передалось от нее – зависание в пространстве.
– Простите, я не помню вас, но буду очень рада познакомиться заново.
Она протянула руку мужчине и, когда тот принял ее, пожала.
– Меня зовут Марта. С недавних пор я миледи и обращаться ко мне надо… Надо!
Мужчина, как и она рассмеялся. Руку сжал аккуратно и практически тут же отпустил.
– Жан Саммлер! Механик его светлости Дельвига. Чиню и обновляю дом, собираю механизмы, разбираюсь с чертежами, оставшимися от его милости Берга Честерфилда. Можно обращаться просто Жан и обращаться, если вдруг что придет в негодность.
Его взгляд стал задумчивым, словно он вдруг вспомнил что-то.