Дочь кучера. Мезальянс

Он повторил ее некогда брошенный жест: поднял руку и подул на ладонь.

– Фьють, как ты говоришь.

Лира улыбнулась этому жесту. Другие впечатления, чудеса и страхи на некоторое время заставили ее забыть обо всем. Забавно, что он запомнил этот момент.

– Но я пробовала много раз и даже вчера, – проговорила она неуверенно. – У меня ничего не получилось.

Почему он не жует кусты у них во дворе?

– Может все дело в эмоциях? – ответил он во все той же спокойной манере. – Женщины говорят состоят из них.

–Тебе виднее конечно же.

Эверт не повелся на ее подначивание, но наградил каким-то укоряющим взглядом.

– У меня сложилось мнение о том какой была Марта, – продолжила Вишневецкая, как ни в чем не бывало. – Все сводится к тому, что она была солнечным человеком.

Она объясняет ему, что это за люди.

– Ей тем более должно было плевать на законы этого мироздания, – заканчивает она взятую мысль. – Она должна была не замечать их.

Лира ловит себя на мысли, что не хочет никуда уходить. Они разговаривают, и Эверт говорит правду. Нет смысла врать в суждениях и излагаемых фактах. Ей очень хорошо сейчас как не крути и не отбрыкивайся от этого.

– Может мнение людей ошибочно? – замечает он, с рассуждающими интонациями. – Может ей было проще соответствовать их ожиданиям и жить в том мире, который ей так нравится?

Лира кивнула. Что-то в этом есть. Она приняла его руку и вступила в портал, оказавшись в новом, но теперь уже заснеженном храме под открытым небом. В нем не происходило ничего. Снег скрипел под ногами, а также взмывал вверх стоило погрузить в него носок и поднять его.

– Ну что же ты?

Она смотрит на окликнувшего ее Эверта. Мужчина стоит в столбе льющегося сверху света, прямо перед выдвинувшейся из пола плитой, через секунду-вторую протягивая ей раскрытую ладонь. Вид у него очень торжественный и это заставляет ее замедлиться.

«Похож на жениха!»

Она все же вступила в круг света и быстро прикоснулась к камню, оглядываясь по сторонам и боясь убрать руку от обрушившегося на нее восторга. Храм наполнился звуками. Снег зашевелился и из него стали выступать те самые статуи зверей, вспорхнули птицы, закружились снежные пчелы, роняя пыльцу с крыльев, взлетели стаи белых бабочек. Из снега вышли люди, они как будто стряхнули с себя лишний снег, принялись заниматься своими делами: рубить деревья, взбегать по невидимым ступеням, обнимать друг друга, поднимать и подкидывать в воздух детей. Другие направились к ним, но не дошли, исчезая в выросшем снежном лесу.

– Это так красиво! – Лира едва нашла в себе силы повернуться к Эверту. – Но почему из снега?

Эверт не смотрел в огромный зал и его не интересовали чудеса. Его взгляд был направлен на нее, а на лице застыло выражение улыбки. Лира «закрыла глаза» на это, вновь увлекшись происходящим.

– Потому что сейчас зима?

– А что будет летом?

– Скорее всего ты увидела бы других зверей и вероятно они были бы живыми.

Лира, не отнимая руку от алтаря, присела, подобрав юбки. Это было жутко неудобно сидеть с задранной рукой, но ей захотелось погладить вцепившегося в ее юбку щенка. Снежный пес испугался прикосновения, отскочил в сторону и, оглушительно звонко лая и подбрасывая в воздух огромные уши, умчался обратно, нырнув в пушистый снег. Она рассмеялась. Желание завести собаку обозначилось тотчас же.

– Хочу попасть сюда летом! – снежный шмель приземлился на рукав ее платья, принявшись потирать лохматые лапки. – А еще весной и осенью!

– Придем, если ты так хочешь, – соглашается тот, улыбаясь.

– Очень хочу!

Эверт положил руку на алтарь и кивнул перед собой, предлагая посмотреть вперед. Люди и звери разбежались. Из сугроба выпрыгнул тигр, но только с двумя хвостами, озарил огромный зал раскатистым и угрожающим «мяу», направившись к ним.

– Это акшас. Они живут в горах Эйнхайма. Сильные и хитрые хищники. Представь и ты кого-нибудь.

– И только?

– Это храм силы, а не учебный класс. Я так и делаю.

Тигр попятился от соткавшегося из снега слона, принялся размахивать лапой, крутить хвостами и угрожающе рычать, когда животное расправило хобот и засыпало его ледяной крошкой, имитируя набранную в него воду.

– Элефант.

– Я зову их «слонами».

Лира наблюдала за животными и кажется, могла простоять здесь целую вечность. Вскоре появилась слоновья семья – вышел из чащи слоненок, принявшись играться и прятаться между ног других сородичей. Стая слонов шла по снежному полю, заставляя вздрагивать все и осыпаться снег с деревьев и высоких.

– Ты видела их вживую?

– Да. Была на сафари в Африке. Африка – это материк, а сафари – это поездка.

– Ты говорила, что занималась тем, что продвигала товары и продукцию.

В голосе чернокнижника послышалось недоумение.

– Это был отпуск.

Эверт внимательно слушает ее пояснения и не сводит глаз с того, как она наблюдает за вызываемыми ею диковинными зверями.

– Это хорошее изобретение, – замечает Эверт. – Надо бы и мне взять небольшой перерыв.

– Найди себе достойную замену на это время, – хмыкает она в ответ, на миг омрачившись пришедшим на ум воспоминаниям, и тут же погнала их прочь, – чтобы не пришлось отлучаться каждый день или даже час.

– Хорошо.

Лира экспериментирует и создает существ из фильма «Аватар». Это безумие и академический интерес вместе взятые. Эверт совершенно не торопит, не предлагает уйти, а дает вдосталь наиграться новой игрушкой.

– Этих животных придумали люди, – объясняет она ему. – Они не существуют и всего лишь плод их воображения.

Она поворачивается к Эверту, обращая внимание на то, что тот обнимает ее, притянув ее бедро к своему.

– Расскажи мне эту историю?

– Это долго. Как-нибудь в другой раз.

Лира наконец отнимает руку от холодного камня и прячет ее в карман. Сперва это было незаметно, но сейчас, в теплом кармашке юбки, ощущается как никогда сильно, что пальцы просто заледенели.

– Замерзла?

– Предложишь согреть меня?

Лира поворачивается к нему, видит искрящиеся от смеха глаза, приподнятый уголок губ и тянется к его лицу, надавливая на эту часть рта и возвращая ее обратно.

– Хватит улыбаться.

____

[1] Охвюст – демон-пес, посланник зимней ночи

Глава 44

– Я хотел сказать, что любая магия высасывает силы.

Она хмурится. Сегодня Лира вообще ведет себя более настороженно и отстраненно, чем это было вчера и во все те дни, что он помнит ее. Эверт пока не понимает почему. Нет поводов для расстройств, кроме уже имеющихся недоразумений, но он надеется, что ему удастся «вытравить» из нее это положительными эмоциями.

– А я думал это храм силы, – возражает она, вновь убирая улыбку с его лица, – и в нем не чувствуется истощения.