Дочери Талау

Кадма в задумчивости щелкнула кончиком языка. Кажется, ей лучше говорить прямо и по существу.

– Связь в том, что стипендию ты получишь, если дашь согласие впоследствии занять мое место. Какое-то время проработать в «Восходящей звезде» на старших курсах и после окончания обучения хотя бы несколько лет. И, главное, конечно, среди Дочерей Талау. В секте, как ты выразилась.

Девушка молчала.

– Как я уже сказала, Лора – дочь Хеленор. Одна из ее наследников и преемница в деятельности «Восходящей звезды». Таланта – ни обычного, ни волшебного – к медицине она не унаследовала, но ее дар – эмпатия. Умение чувствовать других людей, скажем так. А у меня нет ни детей, ни каких-либо еще наследников… я бы без особых сожалений пустила свое завещание на разнообразные благотворительные фонды, но «Восходящей Звездой» и «Дочерьми» кто-то должен руководить… Флоренсине недостает твердости и решительности, ей не справиться без помощи и поддержки, а я, скажем так, мало кому доверяю. Практически никому.

– Вы второй раз в жизни меня видите, – сухо напомнила блондинка.

– Да, конечно, интуиция и предчувствия никогда не были моей сильной стороной, – пожилая женщина неопределенно кивнула. – но на этот раз я попытаюсь довериться предчувствиям. Кроме того, ты действительно сильнейшая волшебница нашей сферы в данный момент – даже без учета усиления Сердца. Сильнее кого-либо из Дочерей, сильнее меня самой, пожалуй. Я, быть может, успею сама научить тебя кое-чему.

– И я по-прежнему работаю на Кондракар. Не собираюсь думать, правильно ли это и эксплуатируют ли нас Старейшины, – судя по тону, подобные мысли Корнелию посещали и не раз. – знаю только, что мы действительно нужны, и что никто, кроме нас, заниматься этим не будет. Не то, чтобы я осуждала…

– Можешь осуждать, меня это не заденет! Кондракар поставил тебя и твоих подруг перед фактом. И вы не получили ничего, кроме горы лишних проблем. Я предлагаю тебе самой принять решение… и, думаю, мое завещание – достойная плата за участие в деятельности социальной организации. Раз уж тебя саму, – женщина подняла слегка измятый лист. – заинтересовала социальная сфера, почему бы не порадоваться возможности такой практики?

– И поучаствовать в программе типа людей Икс со всеми этими… одаренными? – судя по гримаске и ехидному тону, пропущенным словом было «альтернативно». – И вообще, я пока что просто перебираю возможности! Я совершенно не хочу еще и в нормальной жизни оказаться связана какой-либо деятельностью без права выбирать. И наследство чужое мне ни к чему!

– У тебя есть право выбирать. И есть время, – уж находящейся на смертном одре Кадма себя явно не чувствовала! – Если передумаешь, всегда можешь бросить и учебу и организацию. Никто не удержит силой человека, у которого просто не лежит душа… Перебираешь возможности – так просто учти, что эта возможность у тебя тоже есть.

Проигнорировав первой вскочившую и попытавшуюся помочь Лору, женщина встала, опершись на узловатую трость, и, чуть обернувшись, посмотрела на сидящую Корнелию сверху вниз.

– Удержать силой, когда не лежит душа, – пробормотала девушка, явно думая вслух.

– Некоторые люди держат себя сами. Находят разные оправдания, обвиняют других… но, как правило, у всех таких людей бывают собственные, порой непонятные даже им самим, но все же мотивы удерживать… лишнюю тяжесть. Неприятные вещи тоже порой кажутся совершенно необходимыми. В жизни… и счастье, и несчастье мы выбираем себе сами. Надо только признаться себе в этом.

– Да, – еще сильнее понизив голос, согласилась Корнелия.

На какое-то время в оранжерее воцарилось молчание, только едва уловимый шелест многочисленной листвы немного нарушал тишину.

– Я учту, – Корнелия тоже встала. На каблуках девушка оказалась чуть выше Кадмы ростом. – но я принимаю только те решения, в которых уверена стопроцентно. Я обязательно Вам отвечу… И спасибо.

========== Корнелия ==========

Калеб сидел за ее столом, скользя взглядом по развешанным на стенах фотографиям и спортивным наградам, по коллекции игрушечных котят, украшающей комнату и пышно разросшимся цветам на подоконнике. Прямо перед ним на столе, свесив вниз пушистый хвост, дрых черный кот Наполеон, меховым шариком закрыв от посторонних взоров любимое фото Корнелии, стоящее в рамочке на письменном столе: они с Питером незадолго до его переезда. Девушка хорошо помнила тот день – как раз тогда он и решил посоветоваться с ней. Питер вообще не особенно-то хотел уезжать, быть может, ее мнение и стало решающим.

Все абсолютно уверены, что Корнелия должна сама принимать решения, даже неприятные, и Питер в том числе – а сам-то! Впрочем, единственный случай, когда она предоставила право решать кому-то еще, теперь стал не самыми приятными воспоминаниями.

– Ты ведь тогда остался бы, если бы я попросила об этом, – устало плюхнувшись прямо на ворох одежды в кресле, тихо сказала Корнелия. – остался бы, чтобы мы оба вскоре серьезно об этом пожалели.

– Я видел сон… мне не оказалось места в этом мире, – задумчиво разглаживая пальцами лист «лианы», разросшейся до такой степени, что вся стена казалась окутанной причудливым зеленым ковром, проговорил Калеб. – потом я часто думал об этом. Галгейта, Альборн и Мирадель – многие чужаки сумели, если не найти свое место, то, во всяком случае, научится жить в этом мире, а меня не оставляла уверенность, что именно я не смогу. Не в том смысле, что вообще не смог бы… скорее, что мне здесь не место.

Она думала… думала практически о том же самом. Калебу на Земле будет даже труднее, чем Оруби когда-то, еще более неподходящее у него представление о жизни и собственной роли в этой жизни. И ведь помощи не примет. Даже от Корнелии… ОСОБЕННО от Корнелии – это было бы последним гвоздем в крышку гроба его самоуважения.

– Так ты решил вернуться ко мне? Или просто понял, что в Мередиане тебе нет места, по крайней мере, такого, которое ты счел бы достойным себя, тоже?

«Я пришел к тебе»

«Ты слишком долго шел»

Но Калеб молчал.

– Прости, – уставившись в потолок, пробормотала девушка. – я не должна была сваливать ответственность и принятие решения на одного тебя, а потом с мазохистским наслаждением разыгрывать жертву. Тебе должно было быть гораздо тяжелее… я ведь собиралась сказать практически то же самое, но не успела решиться, а услышать… услышать такое было совсем не тем же, что думать самой. Уязвленное самолюбие. И ты был абсолютно прав. Мы оба любили несуществующие идеалы. Стоило узнать друг друга немного ближе – и эти идеалы просто развеялись. Если бы ты сказал мне все это хоть немного иначе… но откуда у тебя было взяться опыту в том, как оставаться друзьями, верно? Но ведь и я была всего лишь маленькой девочкой, которая исключительно по наивности считала себя взрослой и умной. Глупое оправдание, верно?

– Я не верю, что ты изменилась.

– Людям свойственно меняться. Я повзрослела, Калеб. И больше не играю в куклы. Трудно решиться выбросить или отнести в гараж игрушки, каждая из которых была когда-то живым одушевленным существом, – Корнелия широким жестом обвела полки с котятами. – трудно с ними расстаться, но уже очень давно я вижу в них уже только игрушки – и ничего больше. Немножко грустно, но детство имеет обыкновение заканчиваться.

Она повзрослела. Вот только Калеб ни капельки не изменился за эти годы…

– Значит, я тоже игрушка? Просто сентиментальное воспоминание из детства, которое жалко выбросить – и только? Зато можно преподнести в подарок подруге, которая чуть дольше продолжала чувствовать себя ребенком – только вот принцессы, как выяснилось, предпочитают, чтобы им дарили более красивых кукол!

– Перестань. Я никому тебя не дарила, ты принял решение сам!

– Я не думал, что ты воспримешь мои слова, как должное, ты даже не попыталась…

– А ты хотел, чтобы я тебя умоляла не бросать меня, что ли? Я знаю, что ты остался бы, если бы я попросила остаться. Если бы я – приказала. И ты потом считал бы, что лишился всего ради меня, или, хуже того, что я ЗАСТАВИЛА тебя всего лишиться?! Всю свою осмысленную жизнь ты пытался стать свободным, а я лишила бы тебя этой свободы? Чтобы ты снова начинал какую-нибудь глупую партизанскую войну, на этот раз – уже со мной. Как бы я ни хотела тогда, чтобы ты остался, я ни за что не стала бы вынуждать тебя!