Договор на любовь
Шрифт:
– Не надо… – прошу.
Мне страшно. А если мой план провалится? Если у Бессонова ничего не получится?
Уваров зло смеется, кровь стынет и замерзает. Превращается в красный лед.
– Возвращайся, Вера. Я подумаю, чтобы простить тебя за твой побег.
Часто дышу, до радужных кругов перед глазами.
Кто-то грубо вырывает у меня трубку и нажимает отбой. Краем глаза замечаю высокую, мощную фигуру. На мгновение забыла, с кем и где я нахожусь.
В каком-то безумии варюсь, и сейчас оно перемешивает меня ложкой.
– Я, блядь, тебя просил! Никаких контактов
Отворачиваюсь и зажмуриваюсь. Гневные волны такие мощные, как при ядерном взрыве. Цепляют голову, шею, грудь, живот, бедра, даже икры начинает болеть.
– Просил? – спрашивает грубо, низко.
Киваю быстро и часто.
– Какого хера ответила на звонок, а не сказала мне? Не позвала, а?
– Не говори со мной в таком тоне! Понял? Никогда! – выкрикиваю.
Я не знаю, откуда взялись силы. Просто… ресурс какой-то открылся. Или инстинкт. Пора начать защищаться, а не искать легкие пути. Например, молчать и игнорировать.
Жду удара. Уваров бы влепил с размаху.
– Прости.
Смягчается и голову склоняет, как проигравший.
– Этого больше не повторится.
Мы стоим друг напротив друга. Он в одних черных боксерах, я еще в халате. Между нами несколько сантиметров.
Мое жуткое желание, чтобы он сейчас, в эту самую секунду, меня обнял. Хочу чувствовать его защиту. Закрыть глаза и забыться… Потому что он все решит.
Глава 8. Влад
– Старик, надо встретиться, – без приветствия обращаюсь к своему армейскому другу.
Димон потом долгое время работал в органах, сейчас возглавляет отдел безопасности у одного московского бизнесмена.
– В баре? По девочкам? Как ты любишь? – язвит. Наши с ним встречи обычно так и проходили. А потом… Димон слился. О причине не говорит и причину эту не показывает.
Взглядом тараню дверь, за которой еще спит ледышка, черт бы ее побрал. Нацепила на себя эту короткую тряпку, нырнула под одеяло с головой, только тяжелое сопение ее и слышал.
Какой тут уж, блядь, сон?
– В следующий раз. Сможешь подъехать ко мне в ресторан?
– Вот ты наглый!
– Димон, это правда важно.
Шумный вдох в трубке и друг соглашается.
Из дома выхожу первым. Не хочу встречаться с Никой, и так ледышка трясется, стоит ей только взглянуть на меня.
Я и не понимаю – почему. Ну, конечно, мужским эталоном красоты не являюсь. Но не чудовище ведь? А она боится…
Первый раз за все время открываю ресторан своим ключом. Темнота, тишина, даже гула кондиционера не слышно. Сажусь на первый диванчик и прикрываю глаза. Прислушиваюсь к этой звенящей тишине.
Она бывает только перед самым опасным и страшным боем. Это такой жирной намек вселенной, что нужно набраться сил и терпения.
Пиликанье на телефоне нарушает спокойствие. Вот и отдохнул, называется.
«Доброе утро. Ты не оставил мне ключи от своей квартиры. Как мне ее закрыть? Рабочий день начнется через два часа»
Подпись: Вероника.
А то не понял, кто мне строчит противно-правильные тексты в семь утра. Трусиха, даже не позвонила,
а написала сообщение.В памяти всплывает день, когда Игнат познакомил меня с ней. Ника окинула меня таким презрительным взглядом, подумал, что либо форму испачкал, либо едой, что ль, провонял. Рукой по подбородку провел, по губам, может, пробовал шедевры своих поварят и капли остались?
Снежная королева, не меньше. Смотрела на всех свысока, мало разговаривала. Для женщины это странно. Другие трещат так, что из ушей терпение выкипает, а эта… правильное предложение из, максимум, пяти слов. Взглядом мимо меня шастала, словно нет никого.
А сегодня ночью в моей постели спала. Сдулось ее высокомерие, когда помощь потребовалась.
– Ты чего здесь сидишь? – Игнат заходит в ресторан вторым.
– Думаю.
– Получается? – отшучивается.
– Мешаешь.
– Ты рано.
Хотелось ответить, что он тоже. Только опережает. Последнее время такой счастливый ходит, звездочки вокруг него аж кружат от этого счастья. Малек пришибленным кажется.
– Мне просто раньше уйти надо будет. Мы с Таей едем квартиру смотреть. Знаешь, да, что я продал свою? Целая история, блядь.
– Уволь ледышку, – грубо перебиваю.
– Ты об этому сейчас думал?
Нет, я думал о том, как ее вытащить из того капкана, в который она сама себя и загнала. Я же ни хера еще никакой план не продумал. Скажи ей это, хрен бы она спала у меня дома в своей коротенькой кружевной херне.
И как мне хотелось содрать ее к чертовой матери…
– Вероника – хороший сотрудник. Так что, из-за того, что ты ее недолюбливаешь… прости.
Ухмыляюсь.
– Игнат. Сейчас за нее решаю я, – чуть грубее говорю.
Ледышке нельзя здесь появляться. Ублюдок спокойно может выследить, а потом сесть на хвост, который через час и три минуты приведет к моему дому. И она перестанет быть в безопасности.
А на трусики с прокладками уж как-нибудь ей заработаю.
– Вот думаю, хочу ли я знать, почему ты за нее решаешь, или нет?
– Не хочешь, – отвечаю за брата.
С подросткового возраста мы в какой-то момент начали четко улавливать, когда спорить не нужно, выпрашивать ответы тоже. А нужно просто довериться.
– Мне замена потребуется, – сухо отвечает. Значит, согласился.
– Через два дня найду. Есть предпочтения? Брюнетка? Блондинка? Третий размер? Четвертый? – шучу.
У Ники светлые волосы и третий размер груди. Она вообще вся как конфетка. Ледяная. И на жену мою бывшую похожа. Может, поэтому меня так триггерит на ней?
– Есть. Чтобы с обязанностями справлялась. Уяснил? А то Веронику верну. Да, пусть сама мне позвонит и скажет о своем увольнении.
– Блядь, с этим проблемы будут.
Игнат цыкает и уходит. Мы расходимся каждый в свою сторону. Мне на кухню, ему в кабинет.
«Ты сегодня остаешься дома, ледышка. И без сюрпризов. У меня шумоизоляция, да и соседи все на работе. Ключей нет. Жди. Приготовь ужин. Макарошки».
Хотел позвонить, но она так на мой голос реагирует, не хочется лишний раз ее пугать. Должна просто привыкнуть. Ко мне.