Доктор Чистота

— Седьмой раунд, сука, — сказал Денис. Наручники защелкнулись на левом запястье — Кожеед закричал. Тонко и жалобно. А потом вдруг засмеялся.

— А она даже круче Свечникова! Правда, Ден?

Кровь текла по наручникам, капала на железные прутья решетки, на бумагу внизу. Денис хмуро обошел решетку с другой стороны, поймал руку Кожееда. «Сильный, дебил», — подумал Кожеед. Как он ни вырывал запястье, Денис все-таки поймал его и надел наручники. Щелк, щелк, щелк. Ааа!

Кровь потекла. Но Кожееда эта боль, наоборот, привела в чувство. «Знали бы вы, какую боль я испытывал в детстве, — подумал он. — Жалкие дилетанты».

— Денис, — позвал он.

* * *

— Денис, — позвал Кожеед. — Ден, слышишь меня? — Единственный глаз его, уцелевший, смотрел на Дениса. Серое с золотыми крапинками. — Ден!

Денис молча подносил и складывал дрова под решетку.

Маньяк дернулся, решетка качнулась. Заточенный край наручников еще сильнее впился в плоть. Кожеед зашипел от боли. Но видно было, что он лихорадочно продолжает искать пути к спасению.

«Удивительная способность к выживанию, — подумал Денис. — Мне б такую. Нам всем в том подвале»…

— Денис, не спеши. Подумай немного: она мент! Мент, слышишь?! Ей выпутаться из такой передряги — раз плюнуть! А ты? Тебя же посадят!

Юрьевна пренебрежительно фыркнула.

— Да кто в эту глухомань полезет? А если и полезет, я твой труп на другого маньяка повешу. Мало их, что ли, по России бродит?

— До чего же она циничная штучка, а? — Маньяк снова искал взглядом глаза Дениса. Мол, кивни. Согласись со мной. Дай мне контакт!

Денис словно не слышал его. Он продолжал методично подносить дрова. Притащил сломанный деревянный стенд с нарисованным Лениным. «Учиться, учиться и учиться. В. И. Ленин». Теперь канистра с бензином. Денис открыл ее и начал поливать все вокруг. Потом полил и на Кожееда. Резкий приторный запах бензина ударил в нос, Дениса едва не вывернуло. «Как в той палате… с Кешей, Женей, Степычем. С ребятами».

Кожеед не унимался. Кровь текла по его рукам, а он продолжал вещать:

— Ты же умный человек, подумай, как ты будешь с этим жить? В страхе перед тюрьмой? Будешь дрожать от каждого шороха? Сейчас ты еще сможешь все исправить.

— Ты сказал, есть еще два ориентира, — прервал его Денис.

— Что? — Кожеед удивился. Уцелевший глаз его забегал.

— Чтобы найти Нину Свечникову.

— Какую еще?.. Ааа!

Денис ударил его по голени дубинкой. С наслаждением.

Кожеед выгнулся.

— Ай!

— Как с памятью? — вежливо спросила Юрьевна. — Помогло? Вообще, ты будешь один из тех, кто буквально сгорит за работой. Тима, Тимочка. Пупсик. Я помню, в детстве кто-то бросил пупса в костер. И он лежал, голый и беспомощный, прямо как ты, пупсик.

— Я Кожеед!

— Пупсик, да мне по хер. Где Нина? Ориентиры, что ты дал Свечникову, — поиски по ним пока ничего не дали. Все слишком размыто. Поисковые отряды и местная полиция работают, но… Слишком большой район поиска. Понятно, что именно на это ты и рассчитывал, когда скармливал Свечникову эту лажу.

— Нет, я ничего!..

— Если скажешь, где Нина, мы отвяжем тебя и…

Кожеед внезапно засмеялся. Хриплый каркающий смех.

— Отпустите?! Да кто в это поверит?

— Нет, конечно, — Юрьевна покачала головой, притворно вздохнула. — Мы положим тебя в багажник машины и отвезем в большую уютную камеру с ежедневной кормежкой. В одиночную, заметь. Тебя будут судить за массовое убийство. И даже возможно, тебя ждет пожизненное на каком-нибудь крошечном острове. Фанаты будут писать тебе письма, женщины — влюбленные послания. Высшую меру у нас временно отменили, увы. Поэтому ты будешь жить долго. Это я могу тебе обещать. Но не свободу. Итак, я слушаю.

Денис молча ждал.

— Хорошо, я согласен, — сказал Кожеед. — Черт, нельзя же так. У меня же кровь!

— Где Нина?! Быстро!

— Хорошо, хорошо! Ориентиры… — он на мгновение задумался, вспоминая. — Новгородская область, Валдайский район, деревня Федоровка…

Юрьевна сделала Денису знак глазами. «Они в другом месте вообще ее ищут», — понял Денис.

— Деревня Федоровка. Рядом братская могила, памятники. И последние два ориентира: пятьсот метров на юго-запад от могилы по старой дороге. И сто пятьдесят метров в лес, от дороги. Примерно на север. Там в лесу старый бункер времен войны. Нина там.

— Она жива?

— Я откуда знаю, — огрызнулся Кожеед. — Я оставил ей канистры с водой, несколько ящиков тушенки… Два одеяла! Наверное, жива. Хотите, я сам вам покажу, где она?

Денис кивнул. Кожеед со стоном откинул голову. Из-под повязки на слепом глазу сочился желтоватый гной.

— Все, отвяжите меня, — сказал он устало. — И мне нужен бинт.

Денис выпрямился. Они с Юрьевной переглянулись.

— Да, договорились, — сказал Денис

Кожеед понял. Лицо его страшно исказилось. Он дернулся, решетка загремела.

— Мы же договорились! Как так! Нечестно! Нет! Нет!

— Я соврал, — сказал Денис.

Чшшш! Денис чиркнул спичкой, старательно, в нескольких местах поджег листок бумаги. Он начал чернеть и сворачиваться от пламени. Юрьевна держала его двумя пальцами.

Кожеед закричал:

— Стой! Стой! Я к тебе ночью приходить буду! Ни в одной церкви такой грех не отмолишь!

Денис ослепительно улыбнулся ему. Маньяка пробрала дрожь.

— Как-нибудь разберусь, — сказал Денис. — Веришь?

— Я буду кричать!

— О, я на это рассчитываю, — сказала Юрьевна. — Кричи, сколько хочешь. На здоровье. Это мертвая зона.

Юрьевна отпустила листок. Тот, сгорая, чернея на глазах, медленно кружился, опускаясь вниз. Кожеед, вытаращив единственный глаз, наблюдал за его полетом.

Листок погас. Пшик. Кожеед выдохнул, расслабился.

Денис чиркнул спичкой. Бросил ее вниз, на бетонный пол. Туда, где был бензиновый след…

— Денис, подожди! — закричал Кожеед. — Я скажу, скажу…

Огонь побежал по полу, вспыхнуло. Объятый пламенем, Кожеед закричал. Он выгнулся на решетке и задергался, пытаясь оторвать себе руки. Денис отвернулся и пошел, не оглядываясь. От воплей маньяка кровь стыла в жилах.

Через несколько мгновений его догнала Юрьевна. Так, вместе, они вышли из здания.

* * *

Денис обернулся. Пионер на фасаде здания указывал рукой куда-то в светлое будущее. Которое никогда не наступит. Изнутри доносился утробный вой. В нем уже не было ничего человеческого. Ничего.