Доктор Sex

Она зависает в моих глазах. И я ей много чего обещаю взглядом.

Ну давай... пиши!
– застываю я в нетерпении облизывая губы.

Небрежно ставит подпись, мимо линии. Опускает взгляд на следующих бланк, пробегается взглядом. Снова ставит.

Я прикуриваю сигарету, она забирает ее у меня.

– Такси вызови, Костя.

– Адрес...

Ставя очередную подпись, диктует адрес. Вбиваю в приложение.

Остаются последние бланки. Те самые. Она опускает взгляд.

Не читай!

– И - да... Я скучал, Тань.

Отрывает взгляд от бумаг.

– А я знала...
– игриво и чуть надменно ухмыляясь.

Не глядя, ставит подписи. Я убираю документы, застегивая папку. Расплачиваюсь.

Мы выходим на улицу, такси ждёт.

Открываю ей дверь, подаю руку, помогая сесть.

– До завтра, Тань.

– В смысле?...
– обескураженно.
– Ты не едешь?

– Не могу, - развожу руками.

– Почему?

– Я… в другую женщину влюблен. Ну и ты же знаешь, что я… Как там ты говорила про меня? Верный как дворняга, кажется? Тебе не понять, конечно, но прости дефективного, - подмигиваю ей дружелюбно.

Захлопываю дверцу. Смотрю вслед такси. Такого откровенного динамо Зубарева точно не схавает! Мы вылетим из отделения теперь вдвоем, Няшина. Как Бонни и Клайд, блять, как Пятачок и Винни, как... Ты - из-за меня, а я - из-за тебя!

Глава 45. Хороший гад

Сегодня полночи опять рыдала в Гарика. Ну нет никаких сил на то, чтобы быть стойкой. Оказывается расстаться с мужчиной, в которого влюблена это ещё пол беды. Вторая половина беды обрушивается на тебя, когда ты понимаешь, что у него другая женщина. И видишь это...

Вторые полночи, я дописывала третью статью для Истомина.

Быть может, я дура. Но вот так...

Это единственное, что дало мне силы - идти и жить следующий день.

Сегодня домой возвращается Владик, и я собираю свои вещи в рюкзак, забираю его с собой.

Злоупотреблять гостеприимством я не хочу. И сегодня, если все получится, я переезжаю в... морг. И лучше об этом не думать.

Не понимаю, как смотреть Истомину в глаза, говорить с ним... Мир мой опять рушится, рушится... И, кажется, уже рушиться и нечему, но снова отыскивается какая-то неведомая конструкция, от разрушения которой больно.

Оставив рюкзак в сестринской, сижу на лавочке возле стойки за фикусом, прижимая к себе файл с распечатками и флешкой.

Мне очень хочется ему это отдать. Гораздо больше хочется сказать, что я люблю его и мне больно. Но не скажу...

Истомин хмурый, невыспавшийся и недовольный, с бумажным стаканом кофе в руке. И опять опаздывает.

– Доброе утро, - бросает на меня искоса совсем недобрый взгляд.

– Доброе утро, - шепчу я, опуская глаза.

– У тебя телефон недоступен, - пишет что-то.

– Да.

– Что "да", Люба?!
– цедит он сердито.
– Должен быть доступен.

– Он поломался, - вздрагивает мой голос.

– Да? Очень плохо...

Можно подумать, я сама не знаю, что плохо!

– Константин Захарович, - негромко о чем-то говорит ему старшая сестра.

– Что?.. Какое ещё дежурство?

– Вот вписан ты, посмотри...
– сует она ему открытую папку.

– Нормально...
– озадаченно вчитывается он.

– ...С занесением в личное дело... и лишением квартальной премии.

– Ах так?..
– бросает ручку.

– А я Костя тебе говорила, что она тебя отсюда выживет, - тихо.

– Опять опаздываете, Константин Захарович?
– стуча каблуками выходит из кабинета Зубарева и, видимо, не заметив меня, начинает его отчитывать.

Таким елейным ядовитым тоном, что я уже начинаю подозревать, что Истомин очень сильно не доработал вчера как мужчина. Ну или засунул в эту стерву совсем не то, что она ожидала. С него станется! Или, может, у них вышел личный конфликт?..

Она сегодня выглядит просто роскошно! В бордовом костюме, с укладкой и макияжем.

А я невыспавшееся унылое разбитое чмо. С мышиным хвостиком, мешками под глазами и опухшим лицом.

– А студентами, по-вашему, я должна заниматься? Слоняются с утра... На дежурство ночное почему не вышли. И даже не предупредили! Отделение осталось без врача! Это недопустимо. Да Вы пьяны, что ли?! Вообще не знаю, о чем Вы думаете! Это так не может продолжаться.

Истомин сжимает челюсти, не пытаясь оправдываться.

Развернувшись, идёт к лифту, поднимая к уху телефон.

Догоняю.

– Подождите...

– Я сейчас занят, Любовь Романовна, - едва сдерживая ярость, смотрит на экран.

– А я у Вас много времени не отниму. Держите.

Всовываю ему в руки.

– Что это?

– Это анализ предмета исследования по вашей диссертационной работе. В трёх статьях.

– М...
– озадаченно и раздражённо смотрит на файл.
– Я тебя не просил. Зачем?.. Я сам могу прекрасно написать все, что мне нужно.

Пожимаю плечами.

– Не можете. Вы здесь за двух с половиной врачей работаете. За себя, за Татьяну Борисовну, - срывается мой голос на жалкий писк, - ... и иногда в ночную смену. Никто при таком графике не может.

– Занималась бы своим грантом лучше, Няшина.

– Ну, нет, так нет, - ноет у меня в груди.
– Я старалась...

Тяну руку, забрать бумаги. Но он отводит свою в сторону, не позволяя мне этого.

Стреляет взглядом на открытый лифт.

– Зайди.

Мы спускаемся вниз.

Мое сердце колотится от близости.

– Что у тебя происходит, Люба?

– Ничего интересного.

В отличие от Вас!

– Не обижайся. На нервняках нарычал. Спасибо за статьи. Я дополню и отправлю в сборник какой-нибудь. В соавторстве, естественно.

– Ладно...

– Ты плохо выглядишь.

Отвожу взгляд в сторону. Это ужасно ранит!

– Ну извините... Вам есть на кого любоваться теперь.

– Нет. Я не сказал, что ты некрасивая, Люба. Красивая... Я сказал, что ты похудела и выглядишь болезненно.