Доктор Sex
Шрифт:
– Юль, мне нужна психотерапия.
– Костя, да ты что? Я давно не практикую.
– Ну и что? Ты же числишься на полставки как психиатр.
– Да, но...
– растерянно.
– Я работаю больше на освидетельствовании.
– Это не важно. Я хочу, чтобы со мной поговорила именно ты.
– Ну, хорошо. Конечно. Если я могу помочь чем-то, я с радостью.
Откидываясь в кресле, зависаю взглядом на потолке.
Хочется курить...
Я рассказываю ей про Любу, не называя имён. Рассказываю, и сам слушаю себя, словно со стороны.
Что
Юля внимательно и с участием слушает меня.
Что у нас закрутился роман... Быстро закрутился и быстро зафиналился. Потому что - враньё... и потому что я не почувствовал, что выбрали меня. А мне так не нужно.
Юля, хмурясь, опускает взгляд.
– А какой у тебя запрос, Костя? На терапию.
– Запрос простой... Несмотря на то, что мы расстались, у меня есть непреодолимое желание решить её проблему с той квартирой, которую у нее отжали. Это правильно?
– Это способ завоевать?
– Нет. Я не хочу ее завоевывать. Это... это пожертвование в фонд всех обиженных девочек-сирот, короче. Я хочу, чтобы у нее все было хорошо.
Губы Юли вздрагивают, и я вижу, как она теряется, вдруг, хватая ручку. Потом бросает. Делает глоток чая... Лицо идёт контрастными пятнами.
– Юль? Ты в порядке?
– А можно я тебе не как терапевт совет дам?
– Давай.
– Помоги ей...
– на глаза наворачиваются слезы.
– Она может многое сделала неправильно, но она ещё девочка совсем. Дай ей право на ошибку. И ты ее убережешь, может быть, от страшных вещей. Вот - в фонд всех обиженных девочек-сирот! Если можешь - помоги, пожалуйста.
Медленно кладу перед ней лист.
– Юль, а вложись вместе со мной в этот фонд, пожалуйста...
– Что?
– опускает взгляд на бумаги.
– Ей нужен диагноз, - наклоняюсь к ней ближе над столом, решительно глядя в глаза.
– Который позволит опротестовать передачу прав на квартиру дядьки. На те даты, когда она подписала у нотариуса бумаги... ну типа пила какие-то препараты изменяющие восприятие... Но такой, чтобы этот диагноз никак не повлиял на карьеру.
Чадова удивленно и возмущённо отстраняется, дочитав бумаги.
И быстро свернув их в трубочку заряжает мне по плечу, едва успеваю увернуться, чтобы не получить ещё раз.
– Интриган! Психотерапия ему нужна!
– Спокойно! Тебе нельзя волноваться.
Также быстро успокаивается, зависнув слепым взглядом в окне.
– Юль, если я тебя прошу о том, что ты сделать не можешь, то не надо. Не парься. Я найду другие варианты.
Тяну к себе бумаги.
– Просто девочка реально была не в себе, и в шоке после смерти мамы. А ей бумаги на подпись подсунули…
– Давай...
– вырывает из рук.
Ещё раз внимательно читает.
– В Терапию поступила?
– Да.
– Давай так... Пиши ей воспаление тройничного нерва. Блуждающие боли, некупируемый болевой синдром с вегетативными нарушениями. Прописывай ей
тяжёлые препараты. А ко мне на консультацию она попадает с жалобами на передозировку и нарушениями в центральной нервной системе, галлюцинации, потери сознания и прочее. Это не психиатрия, но в моменте она недееспособна.Мы докручиваем это все в единую схему так, чтобы не подкопать.
– Ну всё...
– ставит она подпись.
– Юленька!
– ловлю ее пальцы, целуя в руку.
– Буду должен.
– Да, перестань...
– смущается.
– Костя...
– окликает меня уже в дверях.
– Ты молодец. И настоящий мужчина.
Ну да...
Улыбаюсь, опуская взгляд. Жаль только, что выбирают барышни в довесок каких-то других. Видимо, когда только один, даже если он "настоящий" - это не в тренде.
Да и пох... Я хотел - я сделаю.
Теперь надо каким-то образом выудить подписи из Зубаревой.
Рабочий день подходит к концу, я переодеваюсь в ординаторской. С голым торсом застегиваю ремень.
Хватаю звонящий телефон, выходя из-за ширмы.
– Да?
Гурьбой заваливают студенты, в руках отчеты.
– Константин Захарович!..
Неловкая пауза...
– Ой...
– томно обмахивается руками одна из девочек - Света.
Среди остальных игривый говорок, ахи, охи...
Люба, прикусив, губу смотрит не моргая мне в глаза, а я ей.
Фак!
Отворачиваюсь к окну, потому что у меня встаёт...
– Оставьте на столе отчеты.
Сдергиваю рубаху, накидываю на плечи. Не заправляя рубаху в брюки, застегиваю пуговицы.
В зеркало вижу, как все выходят, остаётся только Люба.
Подхожу к ней ближе. Дёргаю вопросительно бровью.
– Я хотела извиниться. За ту ситуацию в Скорой сегодня. Вы были правы, а я со своими интерпретациями - нет.
– Похвально. Извиняю.
– А... Вы пуговицу неровно застегнули...
– шепчет, прикасаясь пальцем к моему солнечному сплетению.
Мы оба зависаем. Воздух между нами становится вязким... И я забываю, почему я не могу целовать ее.
Мы облизываем губы. Пульс стучит в уши и нас неконтролируемо тянет...
– Костя, ну ты скоро?
Поднимаю взгляд на стоящую в дверях Зубареву.
– Я уже столик заказала и ужин.
– Иду...
– вздыхаю я.
Люба, вспыхнув, вылетает из ординаторской...
Это тоже "взятка", блять! Но не оправдываться же? Вроде как - никто никому ничего...
Но хочется.
Глава 44. Дефективный
Мы молча смотрим с Татьяной друг другу в глаза, дожидаясь, пока нам принесут горячее.
На аперитив у нас по бокалу вина.
– Ну... что расскажешь, Костя?
– порхает ресницами.
– А что ты хочешь, чтобы я рассказал?
– Столько лет прошло... а ты один.
– Это - мой золотой состав!
– чуть цинично улыбаюсь я, допивая вино.
Морщусь, разглядывая пустой бокал.
– Компот... Может, вискаря хорошего возьмём?