Долгий путь домой - 4

– Для их выживания, придётся, - ответил я упрямо, - отдайте их мне на ночь, они научатся азам.

Василий Алексеевич внимательно посмотрел на меня:

– Да, внешность обманчива. За таким худосочным телом не разглядишь силу. Я вот устал тебя гонять, а ты ровно дышишь. Спросим ребят?

Ребята решили попробовать.

– Пробовать идите кашу, - сказал я, - Кто останется, тот будет работать.

Переглянувшись, остались все.

Я выбрал в качестве учебного пособия хворостину и сказал, что буду биться хворостиной против сабли, наносить уколы и рубящие удары, жаловаться бесполезно. Чтобы не терять времени, сначала я побью всех по очереди, потом будете нападать парами, потом втроём.

Василий Алексеевич тоже решил остаться посмотреть на нелёгкое обучение.

– Я – Никита! – провозгласил я, и встал в стойку. Первым решил выйти против меня Ким. Пришлось сначала поправить его стойку, сказав ребятам, что это первый и последний раз, кто ещё ошибётся, будет получать хворостиной.

– Запоминайте! – воскликнул я, своей веточкой отбивая удары Кима. Я постарался подольше провести поединок, чтобы зрители увидели приёмы, удары, отводы и уход с линии атаки.

Через несколько минут я выбил хворостиной саблю Кима.

Так мы начали учёбу, жёстко поправляемую хворостиной по открытым местам.

– Потерял руку, ногу, печень… Ребята чуть не плакали от боли, но упорно вели борьбу.

Они менялись, я стоял на месте, потом нападали попарно, втроём, я забыл, что надо маскироваться, хотел, чтобы эти славные ребята хоть немного научились держать саблю в руке.

Забыл я про политрука. Узнав, что мы не пошли на ужин, а занимаемся фехтованием, пришёл посмотреть. Увидев, что я развлекаюсь с ребятами, ничего не сказал, и я его не сразу увидел.

Но скрываться было уже поздно, да и ребят уже охватил тот азарт, когда прерывать тренировку было нежелательно.

Василий Алексеевич подал мне уже четвёртую хворостину, многие почёсывали задницы, но всё не оставляли надежду поцарапать меня.

Так мы и танцевали, пока не свалился последний мой партнёр.

Тогда Спиридон Ильич пригласил меня на разговор.

– Где тренировался? – спросил он, когда мы зашли к нему в кабинет.

– Был в закрытом спортивном лагере, нас тренировал сэнсэй…

– Видно по твоим поклонам, там это вбивают крепко. Зачем раскрылся? Ты понимаешь, что я должен доложить о тебе? Если не я, может это сделать кто-нибудь другой, и меня уволят.

– Разве кто-то ещё догадался? Тренер у вас посредственный…

– Вот поэтому он может стукнуть.

– Кого? – не понял я.

– Не кого, а куда, не прикидывайся дурочкой.

– Может, я тренировал ребят с вашего разрешения? Накануне сражения?

– Да, стоит подумать. Сейчас я сделаю распоряжение, возьму подписи о неразглашении. Ники! Прежде чем заниматься такими делами, приди сначала ко мне! Столько работы задал! Кто ещё видел?

Я пожал плечами: - Я занимался тренировкой, мало что видел…

– Врёшь! Подумай, не расслабляйся!

Я закрыл глаза и вспомнил. Запись вечера прокрутилась перед глазами, я смотрел будто со стороны.

Ребята, тренер, подходит Спиридон Ильич… окна административного здания, что-то блеснуло.

– У кого есть бинокль, Спиридон Ильич?

Спиридон Ильич хмыкнул, подошёл к столу и, выдвинув ящик стола, вынул небольшой полевой бинокль.

Подойдя к окну, он поднёс бинокль к глазам, поправил фокус.

– Ребята не расходятся, ждут, наверно, продолжения. Не устал?

– Нет, Спиридон Ильич, уже отдохнул.

– На, посмотри, - протянул зам. мне бинокль. Я напрягся: сейчас отвлекусь, а он меня по голове! Пришлось включить «глаза на затылке».

Когда я поднёс бинокль, то понял, зачем мне его дали: запах. Еле уловимый знакомый запах духов.

А ребята ждали меня, не спеша расходиться...

– Что скажешь? – обратился ко мне Спиридон Ильич.

– Евгения Александровна? – спросил я, не отрываясь от бинокля.

– Она самая, - согласился зам по режиму, - Она из оппозиции. Иди, подпиши бумагу о неразглашении и согласии к сотрудничеству.

– Мне нельзя ничего подписывать. Все подписи уже есть. Разрешите идти продолжать занятия?

Спиридон Ильич надолго задумался.

– Хорошо, я тебя прекрасно понимаю. Надеюсь, вспомнишь меня, при случае? – заискивающе спросил он, - я кивнул и, положив бинокль ему на стол, вышел из кабинета.

Значит, я на секретной службе КГБ? Забавно! Если бы я знал, насколько это близко к действительности, какие жуткие подковёрные игры затрагивают мою скромнейшую персону! Было бы не так забавно.

А сейчас я бежал к своим новым товарищам, готовиться к ролевым играм.

Мы так и не пошли на ужин, его принесли нам прямо на «ристалище», и мы, меняясь с тренером, которого тоже охватил азарт, гоняли неутомимых ребят. Не до утра, конечно, но до глубокой ночи.

В поезде выспятся!

Ролевые игры

Утром мы, не выспавшиеся и нагруженные огромными туристическими рюкзаками, выступили в поход на автобусную остановку. С нами ехал тренер и Спиридон Ильич, который оставил в лагере за себя неприметного сторожа.

На остановке нас ждал специально заказанный служебный автобус, подготовленный для перевозки детей, импортный, чистый, с микроклиматом. На нём мы с комфортом добрались до железнодорожной станции, где уже нас посадили в жёсткий общий вагон.

Несмотря на тесноту и некоторые неудобства, ребята веселились вовсю. Откуда-то появилась гитара, и мы горланили походные песни, которые я слышал впервые, но, тем не менее, подпевал с удовольствием. Я уже любил этих ребят. Мне казалось, будто здесь подобрали самых лучших: не было той озлобленности, как в тех домах, где мне пришлось побывать. Я сам там был зверьком.

Со мной, несмотря на то, что вчера их здорово погонял и побил по чувствительным местам, охотно делились вкусными кусочками из сухих пайков, которые у всех были разными, иногда подначивали, пытаясь развеселить.

Это, когда я углублялся в свои невесёлые воспоминания. Ники грустил о маленьких крысятах, о Марийке, Никита вспоминал своих приёмных родителей.

Одно радовало: дед был где-то недалеко, грела уверенность, что мы встретимся с ним.

Так весело мы проехали весь день, ночью все заснули, где кто сидел.