Долгорукова
Шрифт:
— Я прошу оставаться на своих местах. Сейчас слуги внесут лампы, — проговорил Александр прерывистым голосом. — Я пойду выясню, что случилось.
— Я с тобой, брат, — предложил Константин Николаевич. — Дай Бог, продолжения не будет.
По коридору, натыкаясь на стены, брели перепуганные камердинеры.
— Эй, кто тут есть, — гаркнул Александр. — Немедленно зажгите лампы и внесите их в мой кабинет.
Голос самого императора, властный и уверенный, внёс успокоение. Скоро то тут, то там затеплились огоньки свечей и ламп, высвечивая причудливые тени.
Навстречу Александру бежала
— Слава Богу, вы живы, живы! — воскликнула она и зашаталась. Александр поддержал её.
— Ступайте к себе, Катерина Михайловна. Я должен выяснить, что стряслось.
Как всегда в минуту опасности, Александр был собран и не терял хладнокровия. Снизу глухо доносились крики, стоны, проклятия. Там произошла трагедия, там находился источник взрыва.
С лампой в руке к Александру и Константину, остановившимся возле розовой комнаты и вслушивавшимся к тому, что творилось внизу, спешил полковник Одинцов, начальник дворцового караула.
—Ваше императорское величество, в подвальной комнате столяров взорвалась мина, — доложил он прерывающимся голосом. — В караульной наверху убиты находившиеся там солдаты. Раненым оказывается первая помощь.
— Сколько убитых и сколько раненых?
— Пока не могу точно сказать. Через некоторое время будет сделан окончательный подсчёт.
— Вызвать всех медикусов придворного ведомства, мобилизовать дворцовых служителей, полковой персонал... — и обратился к Константину Николаевичу, глухо молвил: — Достали и здесь, проклятье.
— Беспечность, разгильдяйство, а может, и измена, — отозвался тот.
Через четверть часа возле кабинета императора топтались придворные — обер-церемониймейстер, дежурный генерал-адъютант, обер-шталмейстер и другие. Они переговаривались шёпотом и ждали распоряжений. Слух о взрыве в подвале Зимнего дворца, о многочисленных жертвах распространялся с непривычной быстротой. Батальон Преображенского полка оцепил дворец, у всех входов стояли усиленные патрули.
К испуганным придворным вышел генерал-адъютант Рылеев и объявил:
— Господа, его величество повелел через меня передать вам, что в настоящее время не испытывает в вас нужды. Если понадобитесь, получите извещение.
— Бесполезные люди, — подытожил Константин Николаевич. — Приживалы...
Спустя час Александру доложили печальный итог: одиннадцать солдат полегли на месте, ранено было 56 человек, из коих пятеро тяжело. Инженеры обследуют место взрыва вместе со срочно вызванными специалистами взрывного дела, сапёрами и минёрами. Там всё снесено, от большой русской печи осталась лишь груда кирпича. По-видимому, мина находилась либо на печи, либо в полу.
Александр сам обошёл жёлтую и малиновую комнаты в сопровождении Рылеева и Константина Николаевича.
— На этой — жёлтой — стоял крест, помнишь?
На полу валялись осколки стекла и разбитые тарелки вперемежку с разноцветными обёртками конфет, которые вылетели из продухи воздушного отопления.
Александр указал на стену, разделявшую жёлтую и малиновую комнаты. По ней змеились трещины.
— Мерзавцы, — бормотал он, — мерзавцы. Ну что они хотят от меня?
— Смерти твоей хотят, вот что, — хмуро ответствовал брат. — Ты смягчал им приговоры. Напрасно.
Бешеных собак принято уничтожать.Вошли в малиновую. Там приподнялись паркетины, в остальном же всё было в целости.
Константин Николаевич с его аналитическим умом заметил:
— Теперь ясно, что означал крест на плане: они знали, что твоё семейство во главе с тобой в определённый час обедает в жёлтой комнате, вот и метили в неё. Заряд, видно, оказался слаб, а перекрытия капитальны.
Следствие велось быстро, и уже на следующее утро Александру доложили: в столярной взорвано два пуда динамита. Подозрение пало на столяра Батышкова, опрошены все, кто жил вместе с ним, знающие мастеровые, надзиратели. Сам Батышков исчез, ведутся поиски. Есть подозрение, что он жил по подложному виду, на самом же деле он вовсе не Батышков.
— Но как он мог пронести два пуда динамита, куда смотрела охрана, все эти надзиратели! — гневался Александр. Он приказал уволить всех тех, кто повинен в беспечности и разгильдяйстве.
Спустя два дня ему принесли прокламацию «Народной воли». Она была по обыкновению демагогична и лицемерна:
«С глубоким прискорбием смотрим мы на погибель несчастных солдат царского караула, этих подневольных хранителей венчанного злодея. Но пока армия будет оплотом царского произвола, пока она не поймёт, что в интересах родины её священный долг стать за народ, против царя, такие столкновения неизбежны».
Лорис-Меликов, принёсший ему эту прокламацию, имел вид несколько смущённый. Александр сказал ему:
— Твои виноваты — не обнаружили злодейское гнездо. Но и дворцовые тож. Они, пожалуй, виновны более: беспечность, разгильдяйство, лихоимство, подкупность... Прогнать всех!
— Личность злодея установлена. Его подлинная фамилия Халтурин, из крестьян. На поиски и опознание его направлены все наличные силы полиции.
— Что толку, — хмуро бросил Александр. — Мёртвых не вернуть. Можно заделать трещины, но другие трещины — в душе — не заделаешь.
— Вся Россия негодует, гневается, готова растерзать террористов.
— Знаю, читал, докладывают. В том-то и дикость: жалкая кучка негодяев и убийц сотрясает всю империю.
— Мы их найдём и покараем.
— Ну-ну, — саркастически бросил Александр.
Хоронили убитых солдат. Везли одиннадцать гробов.
Во главе процессии шёл император с поднятой головой.
Глава восемнадцатая
СО СВЯТЫМИ УПОКОЙ
...Мне хочется бежать людей. Я чувствую,
что правительственное дело идёт ошибочной
колеёй, идёт под знаменем идей,
утративших значение и силу, идёт не к
лучшему, а к кризису, которого исход неизвестен.
Но я сам часть этого правительства. На меня
ложится нравственная ответственность.
Я принимаю на себя ношу солидарности с
людьми, коих мнений не разделяю, коих пути —
не мои пути, коих цели — не мои цели.
Для чего же я с ними?
Озираюсь, думаю, соображаю и остаюсь...
Я ещё должен оставаться.