Долгожданная кража

Всех подробностей уже и не вспомню, да и узнал я об этом случае не из оперативных сводок, а из новостей Вологодского телевидения.Ужаснулся — дядька-то мне знаком, порадовался, что убийц задержали.

— Леша, ты о чем задумался? — легонько толкнул меня отец.— Я по последней разлил, больше не дам.

— Да это я так, — отмахнулся я. — Накатило что-то. А я и сам больше не хочу.

Водка закончилась, и мы принялись пить чай с «Птичьим молоком», которое я привез. Но на «молоко» больше налегали родители, потому что я предпочел «Школьные», произведенные в Грязовце. Пока они свежие, то лучше конфет нет.

После второго стакана решил перейти к делу.

— Мам, а ты не знаешь, можно в Грязовце ребенка окрестить? — поинтересовался я, а потом поспешно уточнил: — У друга — у Сашки Барыкина, я вам про него рассказывал, сын родился, а жена очень хочет, чтобы крестили.

Вместо матери ответил отец:

— Так если хотят покрестить, так пусть в любой будний день приезжают. Служба закончится, после десяти начинают крестить. — Посмотрев на меня, отец еще разок усмехнулся. — А друг у тебя, он тоже партийный, как и ты?

— Он беспартийный, но сам понимаешь, на нашей службе…

Я не договорил, потому что и так все ясно.

— Так хоть бы и партийный, — хмыкнул отец. — Теперь все стараются детей покрестить, пусть даже и втихаря. К нам, в Грязовец, детишек издалека везут. Но, в основном, из Мурманска, да из прочих северных городов.

Тоже понятно. Грязовец, это не самая глухомань, но если привезут крестить младенца из другого города, а то и области, то никому до этого дела нет. А из Мурманска, да городов вроде Апатитов, Оленегорска или Мончегорска, так потому, что после войны многие мои земляки, не желавшие оставаться в колхозах, рванули туда. На Северах никто не требовал паспорт. Там главное, чтобы руки были и голова. Мурманск надо было восстанавливать, а потом железо добывать, да все прочее. На Кольском полуострове почти вся таблица Менделеева присутствует, вот только народа там мало.

— Да, а я сам-то крещеный? — зачем-то спросил я, хотя из своей прошлой жизни знал, что никто меня не крестил. Я сам потом ходил в храм, в девяносто шестом, в уже довольно-таки зрелом возрасте. А сейчас вдруг заинтересовало, что ответят родители.

Отец посмотрел на мать, а мать на отца. Потом они вместе перевели взгляд на меня.

— Да и не принято у нас было, чтобы ребенка крестить, — пояснила мать, словно бы винясь передо мной. — Когда ты родился, мы слишком на виду были. Какое там крещение! За это и нынче по головке не погладят, а в пятидесятые-то еще хуже было. Я даже не знала, что у нас церковь есть.

— Думно будет, так сам в церковь сходишь, да покрестишься, — сообщил отец.

Тоже верно отец сказал. Вот, как стало «думно», так и пошел, и окрестился.

— Коля, а может, ты прямо с батюшкой и договоришься? — предложила мать. — Все-таки, ты ему собаку лечил.

Про то, что отец лечил собаку батюшки, я не знал. Сразу же в мозгах засвербела песенка про служителя культа и его домашнее животное, но я сразу же ее отогнал.

— А ты лечил? — заинтересованно спросил я.

— Ага, — кивнул отец. — Батюшка прямо сюда приехал — Николай Алексеевич, выручай! Мол, собака любимая, не знаю, что и делать. Жрет, как не в себя, а худеет. Понос, опять-таки. А еще по полу на жопе елозит.

— Так у нее глисты, — безошибочно поставил я диагноз. Уж этого-то я, как сын ветеринара, насмотрелся. Странно, что священник не понял. Но с другой стороны — он мог таких тонкостей и не знать.

— Только не глисты, а гельминтозы, — уточнил отец. Строго сказал: — Берешься ставить диагноз — называй правильно.

Батя, как и любой врач — человеческий или звериный, не очень любил, если дилетант ставит диагнозы. А ведь учить и лечить, как известно, умеет каждый.

— И как успехи? — спросил я.

— Да как обычно. Выдал я батюшке таблетки, рекомендацию дал, как их пёске скармливать, а еще — чтобы присматривал святой отец за своей псиной, когда та по улицам бегает, да все подряд жрет. Вроде бы, выздоровел пес.

— Так ты договоришься с батюшкой? — опять поинтересовалась мать.

— Так чего тут договариваться-то? — хмыкнул отец. — Тут ни с кем и договариваться не нужно. Пусть твой друг с женой и ребенком прямо в Грязовец приезжают, в божий храм. Или к нам сначала. Переночуют, а с утра я их на автобус посажу, да в Грязовец отвезу, до церкви доведу, вот и все.

— А мне приезжать? — поинтересовался я.

— Тебе не стоит, — покачал головой отец. — Мы и без тебя обойдемся. Твоего друга здесь никто не знает, до него дела никому нет. А вот ты, если в церковь пойдешь, можешь кому-нибудь из знакомых на глаза попасться.

Кажется, опасения отца смешные, но он прав. Мало ли что.

— Слушай, а если ты Сашку с женой в церковь поведешь, тебе ничего не будет? — спросил я, вспомнив вдруг, что и отец мой член партии. А он еще и членом райкома состоит.

— Так мне-то что? Одно дело, если бы я своего сына или внука, — многозначительно посмотрел отец на меня, — в церковь повел, а тут малознакомые люди. Повел и повел, кому какое дело? Если начнут вопросы задавать, то скажу — дескать, отговаривал, агитировал, но впустую. А Конституция СССР религиозные обряды не запрещает.

С утра в субботу мама побаловала нас горячими пирогами — и с картошкой, и с рыбой, и моими любимыми с творогом. А потом мы пошли с отцом перестраивать сарайку. Он ее давно собирался переделать, но руки не доходили. А тут сынок кстати приехал. Что ж, сарайку, так сарайку. Я, кстати, почему-то не помню — переделывали ли мы с отцом сарайку в той, моей прошлой жизни? А может, отец управился и без меня. Так что, я молодец. Хотя бы сейчас да немного помогу родителям.

А вечером будет баня, настоящая, не городская, с мягким пушистым веничком, с терпким чайным грибом вместо кваса для восстановления кислотно-щелочного баланса (ой, поспешил — не знают ещё люди таких выражений). К послебанному столу поспеют истомившиеся в русской печке серые щи, мои любимые. Кроме как дома нигде таких не едал. Сказка! Эх, еще бы Нину сюда. И в баньке бы вместе попарились, и щец маминых поели. Правда, совместный поход в баню старики не одобрили бы, да и Нина не согласится — только после ЗАГСа. Но разве я против?

[1] В первоисточнике немного по-другому: «Если дружно мы навалимся втроем, мы тесовые ворота отопрем!» Это из Маршака про теремок.

Глава 10 Плохие новости

Почему всё хорошее так быстро заканчивается, думал я по дороге от родителей. Выходные пролетели стремительно и незаметно, оставив в душе лёгкую грусть и ощущение уходящей натуры. Одна радость — родители пока в силе.

Понедельник, как обычно, наградил всех кучей новых забот, накопившихся за выходные. Да ещё Николай Иванович строго напомнил, что заканчиваются и месяц, и квартал, а по девяти месяцам, как известно, год верстается. Так что нам, то есть сыщикам, «ухо вялить» некогда, а нужно всем вместе дружно засучивать рукава и «подбивать хвосты». (Он сегодня был необыкновенно щедр на всяческие идиомы). И вообще, чтобы никаких перенесённых глухарей на октябрь.