Долина падающих птиц

Прости, счастливый обладатель мопсов, и дело не в том, что твой маникюр идеальнее моего, и не в том, что мы, кажется, пользуемся одинаковым парфюмом. Допускаю мысль, что ты даже можешь оказаться вполне приятным парнем, вот только… вряд ли у тебя есть волшебная иголочка способная заштопать рваные раны на моей потрёпанной тёмной душонке. Как там говорится?.. «Оно тебе надо»?

Прости, Динка. И тебе я вновь солгала. И пусть ты, вероятно, единственный человек в этом мире искренне желающий мне добра и счастья, но меня устраивает мыльный пузырь, в котором я существую. Здесь тихо, спокойно, комфортно. И я никому ничего не должна.

— Алё-ё-ё гараж! Ты там спишь, что ли?

— Об этом я только мечтаю, но мне через час на работу, — широко зевнув, поплелась на кухню, где ещё со вчерашнего дня меня заждалась гора немытой посуды.

— Ну так как прошло? — Дина отставать не собиралась; вынуждала и дальше ей врать. — В чём он был? А как от него пахло? Цветы принёс? А куда ходили? В кино? А на какой фильм?

— Не знаю. Не помню. На сопливую фигню какую-то… кажется. — Подперев мобильный плечом, включила воду и взялась за первую тарелку.

— Вот ничего себе! Это чем вы двое там {таким} занимались, что девятичасовой сеанс «Мстителей» стал сопливой фигнёй, м-м-м?.. Ну давай, детка, порадуй старушку! Скажи, что дело было на последнем ряду, его язык - у тебя во рту, а его проворные пальчики - у тебя в…

— Ещё слово о твоих больных сексуальных фантазиях и, клянусь, я с чистой совестью забуду, как тебя мама назвала.

— Чёрт. Так и знала. Значит, не дала Витьку? — с досадой вздохнула. — Да ну тебя! Он же такой секси!

Да, Дина часто перебарщивала. И она всегда была на позитиве; порой многократно и намеренно преувеличенном. И за это я не могла на неё злиться. Если бы ещё и она со мной на пару унывать начала и смотреть на мир через тёмные очки самого закоренелого пессимиста, боюсь, на два трупа в этом забытом Богом городе стало бы больше.

У Дины и своих проблем хватало. И Дина не знала о моём прошлом всего. Но знала достаточно, чтобы отыскать в себе здравомыслие, сбросить груз «имени меня» с плеч и оставить тщетные попытки по перетягиванию каната с тёмной стороны на сторону добра, света и волшебных единорогов блюющих радугой. Но, по правде говоря, порой Динке удавалось сделать то, чего не удавалось никому, - с ней я улыбалась. Да и… думаю, здравомыслием эта сумасшедшая была от рождения обделена.

— Ну он хотя бы пытался? — протянула с надеждой. — Боже, только вот не расстраивай меня сейчас, умоляю-ю-ю!

— Да чёрт с тобой, - пытался! — вновь я лгу. Ещё немного и сама в эту ложь начну верить.

— Бинго! — взорвалось в трубке. — Глядишь, и в следующий раз наш Витёк раскрутит тебя-таки на страстный, животный, умопомрачительный секс! Одолжить тебе кружевной лифчик? Нет, я серьёзно, подруга, спали на хрен всё своё спортивное бельё! Тебе двадцать два, а не пятьдесят! Успеешь ещё пожить скучной комфортной жизнью! И кеды свои на помойку отнеси, пусть бомжы таскают. Где туфли, что я тебе на восьмое марта подарила?

— В коробке.

— А коробка где?

— Эм-м… поищу. Сегодня. Может быть.

— Да уж… — разочарованно вздохнула. — Ника-Ника… когда до тебя наконец дойдёт, что нужно выглядеть женственно, чтобы мужикам нравиться?

— В смысле – как ты выглядеть? — цинично усмехнулась.

— А как я выгляжу?

— Как проститутка.

— Именно! Стоп. Что?

С издёвкой посмеиваясь, поставила в сушилку последнюю тарелку и принялась избавляться от мусора.

— Кстати, слышала, четвёртая уже из окна вышла, — вдруг сменила тему Динка. — И это всего за три месяца. А что дальше будет? Что с мозгами вообще у этих кур? Они что суицидную эстафетную палочку друг другу передают?

— Не знаю, — вздохнула, резко помрачнев. — Черте что в этом городе творится.

— Не то слово, подруга. Не то слово. Но-о-о… мы-то с тобой на позичивчике, да-а-а?

— Разумеется, — протянула в ответ вяло. — На позитивчике. А как иначе?

— Кстати, как твой синяк? — опомнилась на мою голову. — Точно в больницу наведаться не хочешь?

— С синяком на бедре диаметром в пять сантиметров? — усмехнулась в ответ. — Хочешь, чтобы с меня весь медперсонал ржал?

— Вообще-то, в том, что тебя чуть не сбила машина, нет ничего смешного, — проницательно заметила Дина.

— Она меня едва зацепила.

— А могла и по капоту прокатить.

— Но не прокатила же!

— Но могла!

— Ты невыносимая.

— Знаю, — довольно хрюкнула Динка, и я решила, что пора заканчивать этот затянувшийся разговор.

На самом деле моя подруга просто не решилась спросить – а не было ли неудавшееся столкновение с автомобилем запланированным.

Дина боялась, что мне надоест эта жизнь.

Дина ошибалась.

***

— Я пыталась почувствовать наконец укол совести за то, что лгу своей лучшей… нет, - своей единственной подруге, но… Но так ничего и не почувствовала. На тот момент у меня вообще были проблемы по части эмоций. Иногда я казалась самой себе куском древесины, или… или бездушной куклой с пластиковыми ручками, ножками, глазками… И с таким же пластмассовым сердцем.

— А сейчас? Какие эмоции ты по большей части испытываешь сейчас?

— Хотите знать: какие эмоции вызвало у меня ЕГО появление, доктор? Думаете, ОН стал моим триггером?..

— Думаю, Август сильно изменил тебя.

— Это так.

— Значит, в тот день, после разговора с Диной по телефону, ты и Август впервые встретились? Разумеется – {вне твоей головы}, — поспешила добавить.

— Он ждал меня на лестничной клетке. И даже если попытаюсь описать своё потрясение… не получится.

***

Не успела хлопнуть дверь за моей спиной, а я уже почуяла неладное. Такое странное липкое ощущение, когда нутром чувствуешь, будто кто-то жадно пожирает тебя глазами, смотрит настолько пристально, что невольно хочется поёжиться. Вдоль позвоночника побежал холодок и резко бросило в жар. Помню, что даже испугалась своего нового состояния; оно изменилось так внезапно… Даже обернулась для чего-то, бросив взгляд на закрытую дверь своей квартиры, словно в ней мог остаться кто-то посторонний и сейчас наблюдает за мной через глазок.

Жутко стало. А в сознании эхом далёкого прошлого вдруг пронеслось {«Цок-цок-цок». }

Я вспомнила эти ощущения. То же самое испытывала каждый раз перед тем, как сбежать от Марго в мир грёз и фантазий, где меня ждали: синее небо над головой, густая трава щекочущая голые ступни, запах луговых цветов и придуманный мною мальчик в нашем с ним домике на дереве. В нашем укрытии.

Я назвала его Август. Как летний месяц. Мой любимый месяц.

У Августа были густые и чёрные, как крыло ворона волосы; непослушные и торчащие во все стороны. А как они блестели на солнце… Потрясающе. И глаза у него были такие же удивительные – цвета летнего неба, большие, яркие, искрящиеся, как два хрусталика льда! Улыбка красивая, белозубая и настолько заразительная, что невольно и самой хотелось улыбаться. Каждый раз. Ведь эта улыбка принадлежала лишь мне одной.