Дом, который построил Майк
Шрифт:
Я рассказывал, все как было.
То, что я стоя задремал на посту, то, как вдруг откуда-то из темноты появилась фигура в темной одежде и черном чулке на голове, как я сразу же дал предупредительную очередь, и как что-то прилетело мне из темноты в лоб. Поначалу я даже подумал, что это нож попал мне в глаз не острием, а ручкой.
Потом, когда я пришел в сознание после удара, я обнаружил, что это ручная граната, и граната эта, не разорвавшись, залитая моей геройской кровью, тихонько присутулилась себе в углу и ждет своего часа.
Как умный и стойкий конвойник, я подумал, что преступники может того и добивались.
Тусклый майор и бравый летёха без труда обнаружили, что граната так же далека до взрыва, как молодой солдат до дембеля, и не видать лейтенанту им новых звезд и повышения жалования. Так же как майору разрешения на развод с его жирной и жадной до денег женой Аглаей Степановной Штулц, на которой он женился только за возможность однажды уехать беженцем в Великую Германию.
Такие дела.
Меня - героя, стукнутого гранатой на голову, отправили в санчасть залечивать боевое ранение, а часть 6705 стала готовиться к подъему, с-с-сорок пять секунд, форма 1, выбегаем быс-с-стро на улицу строиться, сукнахбля, уродынерусскыбля, сколькослужишь сщснансыгинвроткынынбля, сволыщбля.
И среди всех к подъему готовился и Толстозадый Колюн Коперник со знанием честно отработанного долга.
Для меня же следующие два дня были заполнены дурацкой суетой, типа гитара Мейерхольд Лабода и Фурия Круче и гитара Чух-Чух. Я стройно ответил на все вопросы всех, кого только ни было, а было их много, и Макар лично, в своем кабинете поблагодарил меня за добросовестное несение боевой службы бутылкой коньяка Рэмэ Мартин, которого в Комсомольске в то время было почему-то больше, чем портвейна.
Еще через два дня, на широком плацу, перед широкими лицами всех моих боевых туркменских и узбекских товарищей, мне был объявлен отпуск на две недели и вручена медалька отличника конвойных войск МВД СССР второй степени, и вскоре я уже совершал полет на самолете Аэрофлота Ту-154 рейсом 86А Хабаровск-Братск-Свердловск.
Акула
(быль)
Один корабль обошел вокруг света и возвращался домой. Весь народ был на палубе. Посреди народа вертелась большая обезьяна и забавляла всех как могла.
Она подпрыгнула к двенадцатилетнему мальчику - сыну капитана корабля - сорвала с его головы шляпу и живо забралась на мачту.
Все засмеялись, а мальчик заплакал.
Мальчик хотел догнать обезьяну, но та залезла на самый верх мачты, сняла шляпу и стала зубами и лапами рвать ее на мелкие куски.
– Так не уйдешь же ты от меня!
– закричал мальчик и побежал жаловаться к отцу.
В народе кто-то ахнул от страху.
В это время капитан корабля, отец мальчика, вышел из каюты. Он нес ружье, чтобы стрелять чаек. Он увидел обезьяну на мачте и тотчас же прицелился и закричал:
– В воду! Прыгай сейчас в воду! Застрелю!
Обезьяна шаталась, но не понимала.
– Прыгай или застрелю! Раз, два...
И как только отец крикнул:
– Три! ...
– Обезьяна размахнулась головой вниз
Вдруг с палубы кто-то крикнул: - "Акула!!!", - и все мы увидали в воде спину морского чудовища
– Назад! Назад! Вернись! Акула!!!
– закричал капитан
Но обезьяна не слыхала и падала быстрее прежнего. Капитан, бледный как полотно, не шевелясь, смотрел на обезьяну. Обезьяна сначала не слыхала того, что ей кричали, и не видала акулы, но потом увидала, и все мы услыхали пронзительный визг.
Визг этот как будто разбудил капитана. Он сорвался с места и побежал к пушке. Он зарядил ее, повернул хобот, прилег к пушке, прицелился и взял фитиль.
Мы все как один, сколько нас ни было на корабле, замерли от страха и ждали, что будет.
Как только тело обезьяны коснулось воды, раздался выстрел, и мы увидали, что капитан упал подле пушки и закрыл лицо руками.
Он плакал.
Что сделалось с акулой и обезьяной мы не знали, дым застлал нам глаза.
СОЛОВКИ
За всю многолетнюю боевую историю Внутренних Войск МВД СССР нападение на пост Номер Один с целью похищения Боевого знамени части происходило только дважды.
В первый раз - в далекие тридцатые годы на Соловецких островах. Когда после посещения лагеря труда без отдыха Председатель Союза Писателей СССР Максим Горький так и не смог разглядеть и осознать сквозь радужную оболочку своего пенсне, какие ужасные злодеяния творились на этой забытой Богом земле, политзаключенные решили своими силами, по крайней мере, на короткое время, приостановить террор.
Похищение и уничтожение знамени означало немедленный расстрел начальника лагеря и замену состава караула, пригревшегося на крови заключенных врагов народа. Возможно, также это могло означать прибытие еще одной комиссии из "центра", и возможно, это дарило еще одну надежду избитым человеческим душам на то, что все происходящее здесь, а может и во всей Советской Стране, это какой то дурной, кошмарный сон.
План был прост - уборщик караульного помещения, один из заключенных, подсыпает в пищу караула смесь трав, способную легко усыпить лошадь.
Смесь приготовит тетка Мотя, тертая москвичка, травница, тянувшая срок за "попытку отравления начальника ЖЭКа" тов. Скупицина, пытавшегося в свою очередь залезть к ней, болезной, в постель с совершенно однозначными, пошлыми помыслами - то есть отшоперить.
Знамя стащит "Москва", профессиональный карманный вор, залетевший в "политические" тем, что стырил портфель у зазевавшегося прохожего, который оказался местным профсоюзным работником Медведковского райкома Профсоюзов, несшим в свою очередь последнюю секретную директиву по уборке территорий района.
Знамя будет уничтожено в топке буржуйки в бараке номер 4 немедленно по доставке оного.
Историю эту поведал в момент приёма "горькой" мне мой родной дед, служивший в ВОХРе на Соловках в те самые годы.
Весь этот скабрезный план рассказали начальнику лагеря сами же враги народа, не без помощи, правду сказать, тонизирующе-провоцирующих средств принуждения к разговору. Ну, там иголки под ногти, расшатывание передних зубов одним пальцем - это самое малое из тонизирующего...