Дом, который построил Майк

Я встретил его случайно в Ташкенте в 1987 году, когда приезжал кататься на Чимган на горных лыжах с гурьбою собутыльников - Мозгом, Блином и Слепцом.

Старший сержант Маменгалиев сидел на своей тележке кустарного производства на Центральном Автовокзале Ташкента и, низко опустив голову, выпрашивал деньги у проходящих мимо аксакалов.

Я узнал его, боевого сержанта моего, просто. Как? Когда в ответ на очередную невыдачу денег от аксакалов он начал злобно шипеть:

– Сшсынансыгин в рот кынын, сукнахбля.

Мы выпили с ним за встречу бутылочку портвейна "Чашма" и он рассказал мне историю про майора Аркадия Бучнева, пролившего свою еврейскую кровь на исламскую землю.

В том же 1987 году я написал две из своих четырех первых и последних политических картин - "Черный тюльпан" и "Зачем".

Первая была посвящена самолету-гробовозу набитому до отказа грузами номер 200, а на второй картине сидел на коляске, низко опустив голову, безногий сержант Маменгалиев и просил подаяния у проходивших мимо гордых и довольных собой аксакалов.

Обе картины были сняты с показа Первой неформальной выставки на улице американских героев-революционеров Сакки и Ванцетти в городе Свердловске и исчезли в кулуарах Идеологического отдела Обкома комсомола. Время для них еще не пришло. И слава Отцу, Сыну и Святому Духу русской экономики - углеводороду, как сказал мой друг Димка Васюк. Царство ему небесное.

В 1992 году авторское повторение безногого имиджа старшего сержанта конвойных войск МВД СССР Урумбека Маменгалиева было принято, как дар, Национальным Британским Музеем Войны в Лондоне, а в 1996, еще одно повторение было бездвоздмездно, (то есть дадом) приобретено Музеем Воинов Интернационалистов "Шурави" в Екатеринбурге.

Слон

(притча)

У одного индейца был слон. Хозяин плохо кормил его и заставлял много работать.

Один раз слон рассердился и наступил на хозяина ногой.

Индеец умер.

Такие дела.

АМСТЕРДАМ

Картина "Последняя Жратва" была написана сразу на следующий день после празднования моего тридцати трёхлетия. Весь день после бурной ночи я лечился сам, лечил семью и друзей-алкашей пивом "Амстел-голд", и утирал розовый рот своими длинными свалявшимися волосами. Совсем как Джизэс, поучал полуспящих гостей сравнительным анализом алкоголя (ударение на первом "а").

Все быстро уснули.

Видя такое неуважение к Джизэсу мне ничего не оставалось делать, как подняться в студию и написать великое полотно.

На первой же выставке в бывшей церкви Фонделкерк картину приобрели удивительная пара религиозных голландских пердунов, коллекционеров живописи, супругов Ройфелд. Их потрясла и подкупила пустая и скучная обыденность святого деяния.

Продажа картины поправила моё благосостояние, но и обязала дважды ездить на чертовы кулички в особняк любителей святой обыденности. В первый раз, чтобы выбрать под интерьер нужный цвет рамы, во второй - чтобы картину правильно повесить на стену. Она заняла свое почетное место между Мондрианом и Карелом Аппелом. И оба раза пришлось вести тяжелые и бессмысленные полуночные разговоры на кухне о религии и значении ее в существующей действительности.

А мне еще на последний автобус успеть надо.

Все, в общем, похоже на наши ночные кухонно-портвейные беседы о политике, от которых так болит голова и душа под утро. Только вот кухня их размерами своими превышает пару-тройку наших квартир-хрущевок, и портвейн заменяется на Шаблис 1985 года разлива.

Мы говорили о Господе нашем Иисусе Христе в частности и о религии вообще. Само по себе это уже было достаточно странно в стране полного безверия в дела небесные, в стране, где церкви превратились гомосексуалистами в, так называемые, культурные центры, где люди больше верят в силу марихуаны и свободной ее продажи, свободной продажи-покупки тела в специально ине только отведенных для этого районах города.

И прочим излишествам.

Взять, к примеру, эту бывшую церковь, где проходила выставка.

Она в центре Амстердама и носит название Фонделкерк. В свое время ее принес за один гульден в дар городу Папа Римский. Какой-то из них. С великолепной архитектурой, с фресками под куполом и по стенам, с акустикой, не уступающей лучшим концертным залам мира, она могла бы стать центром паломничества Богупреданного населения Амстердама.

Однако такого населения в Амстердаме не оказалось, а многочисленные туристы из Алабамы и Небраски мало способствовали поддержанию церкви в порядке, а о пожертвованиях и говорить не приходилось. Священнослужитель, поставленный Папой, ушел в лету, а на замену ему никто не решался вступить. Церковь уж совсем стала приходить в упадок, совсем как в матушке России в годы недавно ушедшие, пока до нее не добрался предприимчивый Хери Мекес.

Он то и забрал Фонделкерк в аренду, превратив ее в культурный центр сначала прилежащего района, а потом и всего города.

С Хери меня в благодарность за "Голубя" Пикассо и отзывчивую на нужды подружку Марэнту познакомил всё тот же тусовщик по жизни Королевский Принц. Он же и порекомендовал мне провести там мою с Гольдером выставку. Оттуда же, по рекомендации, на аукцион "Центрум" в Гаагу ушла моя темно синяя с голубым Аленка, прожигающая сейчас глаза менеджменту КЛМ в "Шхипхоле".

За несколько дней до открытия выставки картин Николая Гольдера и вашего покорного слуги, как двух бывших андерграундных художников из города-героя Екатеринбурга, в церкви проходила презентация компании Мерседес-Бенс, на которой тамадой была Мисс Голландия-95.

На следующее утро Хери с помятым лицом пожаловался мне, что, вероятно, придется ему уехать на фью дней на отдых к маме в Лимбург, потому как невозможно выдерживать такие нагрузки.

"На вечеринке не было ничего из закусок, были только кокаин и шампанское при свечах. Вечеринка закончилась всеобщим раздеванием друг друга со всеми вытекающими отсюда пошлыми последствиями".

Четыре дня спустя открытие нашей выставки имело приблизительно похожий сценарий. Кроме потенциальных богатых голландских покупателей на презентацию было приглашено все интеллигентное русское население Амстердама.

Через час после официального начала, речей Русского консула и организаторов, я, проходя мимо стойки с вышколенными официантами, поинтересовался, как идут делишки.

– За весь свой многолетний опыт работы я никогда не встречал, чтобы за такое короткое время было выпито уже восемнадцать литровых бутылок водки, - ответил один из них с плоским, как вся Голландия лбом.

Водка подавалась коктейлем с Красным Дьяволом, высоко витаминизированным напитком спонсоров выставки, что в своем взаимодействии даже превышало силу регулярных ЭксТиСи.

Еще через час перепуганные голландцы покинули открытие выставки, пробираясь через пьяную толпу русской интеллигенции, часть из которых уже принялась танцевать нижний брейк.

Менеджер выставки Бас Ван Эс тихонько шепнул мне на ухо, что на следующую свою выставку в Гааге я не получу ни одного пригласительного билета на открытие.