Дом, который построил Майк

Такие дела.

Верочка предложила прямо на следующий же день посетить злачное место, где она пообещала представить меня Майлзу самолично.

На следующий день, по ее словам, в галерее "Рой Майлз" намечалась презентация великого современного русского художника Серёги Чепика.

Серёги Чепика! Меня аж передернуло. Неужто друга и путеводителя Жени Евтушенко по мастерским Пабло Пикассо в Париже?

Пришел я на следующий день раньше, чем положено на 40 минут, весь такой на костюме, (у Найджела одолжил), на галстуке итальянском от Ломовцева, чтобы успеть опробовать все предоставленные на обзор винные изделия. Еще у меня гнездилась в голове мысль опросить Чепика по поводу Евтушенко, еще раз может убедиться, что "Голубь" у меня в саквояже под кроватью настоящий, Пикассовский.

Напитки мне все удалось опробовать, под пристальные взгляды обслуживающего персонала, но вот Сергей по какой-то причине не появлялся совсем. Потом оказалось, что запил болезный с горя. А вот с какого - непонятно было никому. И выставка то получилась совсем даже хорошая, очень энергоносительные картинки у Серёги, такие все "петушистые", сочные. И только одно полотно выделялось из всех совсем своей непохожестью и стилем.

В дорогущей раме, мастерски выполненный в традиционной манере классического портрета, в центре первого зала галереи висел прекрасный образ Принцессы Дианы. Портрет заказал брат Дианы, Эрл Спенсер. Чепик выполнил его с семейной фотографии, никогда не встречая оригинал, а получилось как всегда у мастеров высокого класса - намного живее, женственнее и загадочней.

Все посетители, приглашенные на презентацию, подолгу останавливались у полотна, тихо шептались и уходили в другой зал рассматривать "Петрушку", другую знаменитую Серегину картину. Диана на продажу не выставлялась.

К моменту часа икс, начала вступительной речи Роя, я уже до того поднакачался халявным испанским каберне, что стоял, тихо покачиваясь, задевая плечи соседей, совсем как Петр Малков на встрече с Любимым Вождем и Учителем, Дорогим товарищем Ким Ир Сэном.

Только Майлз открыл свой немного перекошенный красный рот в душевном обращении к присутствующим, как вдруг к нему подбежал мальчонка с широкими, как у Шварца плечами и что-то стал нашептывать ему в сизое, волосатое ухо. Рой переменился в лице как минимум четыре раза в несколько секунд, от белого к фиолетовому через красный и зелёный, и побежал к выходу. За ним обслуга и ассистенты, Верка Батчелор в частности. Через полминуты она вернулась и, схватив меня за острый локоть, потащила в другой конец зала. Ноги меня к тому времени уже не слушались, и в глазах плавала хорошо знакомая муть прогрессирующего на всех порах опьянения третьей стадии. "Так, Майкл, алкашь, фак твою мочку, на какого хрена я с тобой связалась, чтоб тебе жить без загранпаспорта. Ну, Сева у меня за тебя ответит! Рестораном не обойдётся. Если меня Ройка уволит, я тебя в любых трущобах достану, и ты у меня в Совок в наручниках полетишь в цинковом гробу!" Потом ожесточенным шепотом продолжила, - "Ты знаешь, кто сейчас приехал? А? А? Диана приехала со своим камердинером посмотреть на свой портрет и познакомиться с художником. Рой ей поклоны при входе бьет. Мне же он шепнул, что если я тебя, алкоголика не спрячу, или не выведу, прощай моя головокружительная карьера! Поэтому сейчас ты быстро, как только тебе твои пьяные ноги позволяют, спускаешься вниз, в подвал, там у нас туалеты, а между ними курительная комната, будешь там сидеть, курить свою вонючую Астру, пока большие гости не свалят восвояси! Из зэт андерстуд?"

"Андерстуд, андерстуд, - пролепетал грешный мой язык, - всё выполню, вашсветлость!"

Ну и побрел я в подвал, надо сказать вполне и очень прилично обставленный, с чистенькими до противности туалетами, и чудненькой курительной комнатой, с массивными кожаными креслами и старинными гравюрами прекрасных наездниц по светло охровым стенам. Упал я на этот диван, и стадия опьянения моментально вступила в четвёртую фазу, фазу благотворной дрёмы.

ЦИТАТА

...если вы проснулись в курительной комнате у Роя Майлза, значит, вы там и заснули.

Я.

А проснулся я оттого, что кто-то легонько тряс моё остроё колено. Тихонько, не торопясь так, открыл глаза. Батюшки святы - Дианка Спенсер. Позади неё стоит такой большой мужик, ну совсем как большой старый, антикварный комод. Видно тот самый камердинер, о котором говорила Верка. Принцесса такая вся, наклонилась надо мной и типа спрашивает, - "Ар ю ол райт?" Грешный мой язык отсох от такой напасти, и я только рукой махнул, как Семен Семёнович своей жене после пьянки в ресторане "Плакучая Ива" с дичью из фильма "Бриллиантовая рука". Типа того что - ол райт, ол райт. Она так по-доброму усмехнулась и спрашивает снова, - "Ху ар ю?" (для идиотов, кто по-английски не говорит, это означает, - "Ты кто такой то вообще будешь, незнакомец мой невзрачный?") Я грудь свою выпятил почти так же как спину ежедневно гну, и грю, - " Ай эм эн артист!" Для идиотов - "Я самый крутой художник, чо, не видишь что ли?"

Тут она глазенки свои принцесские как расшеперит, и давай смотреть на меня восторженно во все эти же глазенки английские. Потом наклонилась надо мной, обняла нежно за шею и крепко так, не по дружески как-то, а совсем иначе-иначе поцеловала меня прямо в мой рот. Вот сюда прямо. Глядите! А потом еще языком у меня там повернула, вычищая гарь Астры и накипь Каберне. Я её давай своим языком отпихивать, неудобно всё-таки, пахнет не вкусно, перегаром и вааще. Короче говоря, немного нам языками побороться пришлось. А этот комод позади неё стоит, насупился как кот и пальцы свои колбаски крутит. А Диана оторвалась от меня с характерным чпокающим звуком и прошептала, - "Ю дид а ловли джоб". (Ты такой классный парнишша, и сделал прекрасную работу).

Сказала и спокойно себе пошла в женское отделение, даже не зная, что в августе 1998 года сдохнет в тоннеле Алма в Париже. "Комод" остался стоять в курительной и громко сопеть в широченные ноздри. Кубинская сигара легко вошла бы в каждую, и не задумываясь.

Раздалось душевное пение смываемой воды и через минуту, шелестя джинсами Пепе, принцесса, одарив меня улыбкой, прошествовала по лестнице наверх к гостям и Майлзу. Комод последовал за ней.

А я как дурак сидел еще с полчаса и тупо смотрел на гравюру с молодой барышней, гарцующей на прекрасном арабском скакуне. Тупо поднялся и поплелся наверх, в шумную толпу. Тупо взял себе с подноса бокал каберне и тупо выпил, не чувствуя приятной горечи вина.

Диана уже уехала со своей мебелью.

Судя по всему, портрет ей очень понравился, потому как Рой Майлз бегал не по старчески вокруг гостей, а лицо его обширное светилось красным счастьем, как планета Марс на утренней зорьке.

Тут ко мне Верка подбегает и спрашивает типа, успел ли я спрятаться, когда Диана пописать пошла.

А я такой стою и молчу тупо, улыбаюсь чему-то своему. А Верка тем временем, поправив свои длинные блондинистые, красивые волосы продолжает рассказывать, что Принцесса как вкопанная остановилась у портрета и стояла так, наверное, минут десять практически не двигаясь. Глаза ее такие большие, выпуклые, очаровательные, как у Крупской, наполнились скупыми букенгемовскими слезами и, поманив Майлза, спросила, где сам художник. Майлз ответил, что художник куда-то вышел и будет скоро. Сам Верке сверкнул глазами, мол, звони немедленно, посылай машину, короче, делай что хочешь, только привези красавца, такой позор мне не пережить. Не рассказывать же Диане, что Серёга бухой лежит в алкогольной коме вот уже второй день.

Но оправдывался он напрасно, так как принцесса пропустила все его слова мимо красивых королевских ушей, думая о чем-то своем. Потом выпила залпом бокал каберне, походила по залам галереи, рассеяно осмотрела все картины Чепика и спросила у Майлза, не отходящего от неё ни на шаг, где у тебя тут женский туалет на предмет пописать.

Майлз указал на дверь в бейсмент и учтиво удалился. Диана в сопровождении мажордома проследовала вниз, и никто не осмелился пойти вперед и предупредить меня о высокоперсонном визите.

А дальше всё произошло, как я уже описал.

Ах ты, черт, подумал я, осенённый простой разгадкой, значит "джоб ловли дан" было сказано не о моём умении вертеть языком во рту, отпихивая навязчивый язык принцессы, а просто она меня приняла за автора своего портрета, художника Сергея Чепика.

Одним простым словом, ничего я никому не сказал об этой славной встрече. Отложил до лучших времён. Майлз, мазафака, послал меня с моёй мазней на хой, даже не удосужившись посмотреть на картины, хотя одна из них провисела месяц в Королевской Академии Художеств, а другая в Британском Военном Музее в заказнике лежит.

Потом несколько раз по пьянке рассказывал я эту историю своим друзьям собутыльникам, подружкам-подкладкам, Машке тоже. Никто, конечно, не верил, а мне всё равно, главное знаю, что такого ни с кем из них, лузэров, никогда в жизни их никудышной не произойдет, чтобы их принцессы целовали. Даже самые затрапезные. Я вот удостоился такой высокой награды. Даже если принцесса оказалось на самом то деле немного шлюховатая и без права на долгое и счастливое проживание на этой дремучей планете Земля, Солнечная Система, Млечный Путь. Но это уже мелочи жизни.