Дом неистовых клятв

Мириам опускает подбородок, такой же острый как у меня. Ну, почему мы с ней так похожи? Почему я не могла пойти в своего отца-ворона?

— Зачем мне причинять вред человеку, который должен снять моё заклятие?

— Ваше заклятие?

— Да. Моё.

Она наклоняет голову, и каштановая копна волос сдвигается и обнажает её правую руку. Когда она видит, что я смотрю на неё, она подцепляет волосы другой рукой и заводит свою кудрявую гриву за спину, чтобы я могла разглядеть то, что с ней произошло.

— А кого ещё проклял Котёл?

Воронов. Но я не произношу эти слова вслух. Честно говоря, будет лучше, если никто ничего не поймёт, иначе они могут решить не оставлять меня в живых.

Данте испускает вздох нетерпения.

— Она не может причинить тебе вред, Фэл, потому что ваши жизни связаны.

Моё сердце заходится, а в ушах появляется глухой гул.

— Что значит «связаны»?

— Последнее заклинание, которое произнесла моя хитрая дочь, связала наши жизни так, что если ты страдаешь, страдаю и я. Если умрёшь ты, умру и я. Разве ты не почувствовала, как содрогнулась земля, когда в тебя попала отравленная стрела? А вот Юстус это почувствовал, не так ли, муженёк?

— Я… я…

Я силюсь вспомнить, но та ночь покрылась туманом после того, как Лор отрубил руки дикарке.

— Если Зендайя мертва, то почему мы всё ещё связаны?

Я прохожусь взглядом по золотым складкам её платья, которое покрывает её недвижимое тело и словно сделано из металла.

— Потому что Зендайя использовала твою кровь, чтобы соединить нас. Фактически это ты заколдовала меня.

— Я всё ещё была в её чреве? Или уже находилась в чреве мамм… Агриппины?

Это не имеет значения.

— То есть, я хочу сказать, что тогда я была всего лишь сгустком, плавающим у кого-то в животе. Как, чёрт побери, она смогла достать мою кровь?

— Когда дети соединены с нашими телами, наша кровь смешивается. Зендайя порезала палец и нарисовала знак на своём животе, после чего достала тебя из своего чрева… чтобы я не смогла заблокировать магию, текущую по вашим венам.

Мелкие волоски встают дыбом у меня на руках, а глаза наполняются гневом, потому что я в самых ярких подробностях представляю их противостояние, в конце которого моя мать умерла.

— Ты поэтому убила свою собственную дочь? Потому что она связала наши жизни вместе?

— Люди убивают и за меньшее.

Пальцы на её руке, не прикованной к коленям, сжимают подлокотник.

— А что тебя так удивляет?

То, сколько гнили может скрываться под кожей этой женщины. Вместо того чтобы превратить её в кусок золота, Котёл должен был превратить её в мусор. Он должен был дать её коже истлеть и поразить её органы гангреной.

Я почти желаю, чтобы яд, циркулирующий в моём теле, остановил моё сердце, и чтобы её сердце тоже остановилось. Я втягиваю ртом воздух, и понимание того, что я обладаю силой, способной снять магический барьер, пронзает мою душу. Вороны будут спасены. Шаббианцы будут свободны. Одна жизнь ничего не стоит, если жизни стольких людей стоят на кону.

Я сглатываю, когда лицо Лора появляется у меня перед глазами, а затем сглатываю снова, когда вспоминаю, как он сказал мне, что он скорее прожил бы тысячу лет без трона, чем день без меня. При этом воспоминании желание снять заклятие шаббианцев и воронов пропадает. Если я не найду другого способа, тогда, возможно, я снова подумаю об этом, но я слишком эгоистична, чтобы покончить со своей жизнью.

Данте выдувает воздух из уголка губ.

— Разблокируй уже её чертову магию, стрега, и объяви нас мужем и женой.

Мои ноздри раздуваются.

— Я не выйду…

— Отрубить язык моряка железным клинком! — кричит Данте.

— НЕТ!

Над моей верхней губой выступают капельки пота.

— Не трогай его. Я согласна.

Он толкает меня в сторону Мириам.

— Разблокируй её магию.

— Сначала брачное заклинание, Маэцца, так как освобождение её магии потребует много моей крови и энергии.

— Разве вы не должны разблокировать мою магию до окончания полнолуния? — говорю я так быстро, что слова сливаются друг с другом. — Лучше тогда начать с этого.

Глаза Мириам странного цвета изучают меня, после чего она переводит взгляд на Юстуса. Она не говорит с ним вслух, но я чувствую, что между ними происходит беззвучный диалог. Неужели это действительно так? Санто Калдроне, что если голос Данте начнёт звучать в моей голове? Что если он заменит собой голос Лора?

— Я настоятельно рекомендую начать с брачного заклинания, Маэцца. Это займёт всего минуту.

— А это вообще сработает, если её магия не разблокирована? — Данте смотрит на Мириам из-под опущенных бровей.

— В ней течёт шаббианскя кровь, Ваше Величество.

— Хорошо. Давайте с этим покончим.

Она кивает.

— Тебе также стоит подойти ближе, так как мне придётся нарисовать магический знак на ваших руках.

Тело Данте напрягается. Несмотря на всё его желание сделать меня своей, он, кажется, не очень-то хочет подходить слишком близко к колдунье.

Пока он таращится на пальцы Мириам, которые скоро покраснеют от её магии, я начинаю ломать голову в поисках выхода из этого брака. Единственное, что приходит мне на ум, это упасть в обморок. Это неидеальное решение, но я вспоминаю, как Фибус упал на пол, точно мешок с картошкой, в тот раз, когда у Сибиллы впервые пошли месячные и запачкали её платье. Он думал, что она умирает от раны, нанесённой железом в нижнюю часть её тела. Его глаза закатились к небу, а тело обмякло точно переваренная макаронина.

Несмотря на то, что я не стремлюсь получить сотрясение мозга, я решаю попробовать и, задыхаясь, говорю:

— Мне нехорошо.

Упав на пол, я притворяюсь мертвой.

— Вставай, Фэл.

Нет. Ни за что. И когда отвратительный запах гниющих зубов ударяет меня в лицо, я притворяюсь ещё более мёртвой.

— Может ли Мириам провести обряд, пока Фэллон без сознания?

Злость пронзает моё тело, заставляя меня сжать челюсти, а мою грудь — окраситься гневным румянцем.

— Да, — говорит Мириам.

Чёрт бы тебя побрал, мегера. Мало того, что меня сейчас выдадут замуж за психопата с галитозом, помешанном на власти, так ещё я, оказывается, понапрасну заработала себе новую шишку на голове.

Чьи-то руки подхватывают меня, но их тут же заменяют другие руки — с более короткими и шершавыми пальцами.

— Я подержу её, Маэцца. Ваши руки должны оставаться свободными.

Ну, конечно же, мне на помощь пришёл Юстус Росси. Ведь он ждёт не дождётся выдать меня за своего короля.